Последний экзорцист

Последний экзорцист.

 Картина упала со стены.
 -Открой мне свой мир! Впусти меня!
 Все вокруг тряслось. Упала люстра, разбившись в куски.
 -Впусти меня в свои мысли!
 И я оказался там. Во внутреннем мире двенадцатилетней девочки по имени Салли. Это был старый двухэтажный сумрачный дом. Коридоры с задернутыми шторами на окнах, сумрачные комнаты слои пыли в углах и старая тяжелая мебель. Салли шла вперед по коридору на втором этаже, я шел за ней по пятам. Иногда она останавливалась, прислушиваясь к чему- то, я смотрел на ее бледное личико и силился понять, какой же момент в жизни повинен в болезни.
 Салли снова пошла вперед. Остановилась она у входа на чердак, и я вдруг почувствовал сильные волны страха. Это здесь.
 Она открыла дверь на чердак и вошла внутрь. Я следовал за ней в сумраке среди старого хламья. Вот здесь. Я чувствовал, что сейчас начнется то, что десять лет назад породила болезнь взрослой, уже сегодня, девушки.
 Из под груды старого тряпья торчала иссиня-белая рука с золотой цепочкой на запястье. Салли начала разбирать тряпки, отбрасывая их в стороны. И вот показалось лицо женщины, иссохшее, с провалившимися глазами, носом и впалыми щёками.
 - Мама… - произнесла девочка
 - Я же сказал тебе, не ходи на чердак, глупая девчонка! – грянул позади нас мужской голос.
 Я обернулся и Салли тоже.
 У входа стоял её отец. Я понял всё. Глаза его горели безумным огнём, от него исходили волны угрозы.
 Салли произнесла лишь одну фразу, но голос был не её. Взрослый женский голос произнёсший:
 - Ты убил меня, думая, что избавился раз и навсегда! Ты ошибался!
 Всё закружилось перед моими глазами и я почувствовал мощный толчок, отбросивший меня к стене. Очнулся уже в своём кабинете. Салли, двадцати двухлетняя девушка, лежала на кушетке и из глаз её катились слёзы.
 - Твоя мать вселилась в тебя той ночью? – произнёс я, опёршись на стену.
 Если она начнёт говорить, значит всё получилось, значит в книге прощённых и спасённых прибавилось ещё одно имя.
 Пока она молчала.
 - Что случилось потом? – спросил я.
 И услышал ответ:
 - Я… Она… Убила его…
 Всхлипывания.
 - Его лицо… Развороченное красное пятно…
 Я поднялся и, подойдя к ней, обнял её за плечи.
 - Всё позади, всё кончено, Салли. Мама ушла и не вернётся.
 Я чувствовал, как она содрогается в рыданиях.
* * *
 Мы видим многое, это наш дар, это наше проклятие. За нами идёт охота, своеобразная война, полная страха и крови. Зачем мы созданы и зачем создан наш мир? Этого не знает никто. Может быть, смерть откроет эти знания, а может лишь передвинет ещё на одну ступень борьбы с неизвестным.
 Для меня эта борьба началась с шестнадцать лет, когда на месте одного сгоревшего жилого дома построили гостиницу. Каждый раз, проходя мимо неё по пути в школу, я видел в окнах гостиницы обгоревших людей, их жуткие белые глаза наблюдали за мной. Во время войны во Вьетнаме я видел, как сотни людей пляшут на улице, а потом просто начинают крошить друг - друга в куски. Я стоял в центре очерченной пентаграммы, среди этих людей, и чувствовал, как трясётся воздух вокруг от демонов, пытавшихся пробиться ко мне, после того, как они покидали тела тех вьетнамцев.
 А в трущобах и притонах твориться такое, о чём никогда не расскажут на экране и не напишут в прессе.
 Из всего культа Серебряных крыльев и из всей своей семьи остался лишь я один.
 Я изгоняю Их.
 Я делаю шаг во мрак, не боясь умереть.
 Я знаю, что мой дар убьет меня.
 Я – экзорцист.
* * *
 Выстрелы раздавались отовсюду. Из зарослей, то и дело валились трупы настигнутые пулями. Справа раздался мощный взрыв, поднявший вихри земли и огня , а так же чью- то каску… а возможно и голову. Думать об этом было некогда. Под ногами хлюпали лужи крови, смешанные с грязью. Слева – автоматная очередь и чьи-то крики. Два американских солдата утащили в кусты третьего раненого сослуживца, пытаясь остановить хлеставшую у него из шеи кровь. Минутой позже в кусты, где они сидели, упала граната. Я лишь мог помолиться за них.
 - Парни, убираемся отсюда! Ну их, нахрен всех! Нас окружают! – закричал сержант.
 Раздался ещё крик с нашей стороны. Мы медленно, но верно отступали. Я ступал на трупы, спотыкаясь и падая, над головой свистели пули. Сквозь заросли впереди, я уже видел вьетнамскую деревню, через которую нам предстояло отступать. Вот первая хижина на нашем пути.
 Я видел лица солдат. Желание жить было написано на них. В глазах было то- же самое. Мы помогали друг другу подняться на ноги, когда кто- то был ранен. Но никто не заметил, как грянувший взрыв, отбросил меня в заросли.
 Очнулся я, когда уже стояла полная тишина. Я лежал рядом с тихо журчавшим ручейком. Кроме слабого ветерка и голос птиц не было ничего. Я попробовал подняться. Но к своему ужасу обнаружил, что обе мои ноги иссечены осколками. Раны все еще кровоточили. Любое, малейшее движение причиняло дикую боль в ногах. Но, несмотря на это, я разбитыми в кровь пальцами уцепился за кусты и с огромным трудом выполз на тропу, задыхаясь и корчась от боли.
 На тропе я увидел приближающихся ко мне людей. Это были вьетнамцы, жители той самой деревни. Они подняли меня на руки, и я снова потерял сознание.
 Долгое время вьетнамцы ухаживали за мной. Очнувшись, первый раз уже в деревне я увидел, что я в хижине и ноги мои перевязаны. После я долго пролежал в бреду и вот наконец ,смог выйти на свежий воздух. Ноги мои были еще слабыми, походка неуверенной и отголоски боли напоминали о себе. Жители, на удивление оказались добрыми и относились ко мне с дружелюбием. Постепенно я мог свободно прогуливаться по их деревне.
 Именно тогда я столкнулся с первым серьезным случаем.
 Прогуливаясь однажды по деревне, я услышал из одной хижины дикий крик. Оттуда выскочила женщина, вьетнамка лет тридцати, придерживая левую щеку ладонью. Сквозь пальцы ее сочилась кровь. Я сразу подошел к ней.
 Из ее отрывистых фраз, я понял, что ее дочь сошла с ума. Вокруг собрался народ, тревожно глядя на вход в хижину этой женщины.
 Я незамедлительно повернулся и вошел внутрь. Девочка, раскинув руки, неподвижно лежала на земле. Вокруг летало много мух, даже для вьетнамской хижины слишком много.
 Нужно было проверить дыхание девочки, и я склонился над ней, как вдруг почувствовал
как ее рука сомкнулась на моей шее. Сила была чудовищной. Лицо приблизилось, и сквозь пряди черных волос я увидел жуткие, совершенно белые глаза. Но еще больше я ужаснулся, когда она четким, мужским голосом, на чистом английском произнесла:
 -Ты убил девчонку Сэм! Она ведь маленькая была!
 Она продолжала держать меня за горло.
 -Нет, я не сошел с ума! Помолись, перед тем как сдохнуть скотина!
 Рука еще сильнее сжала шею. Я с огромным трудом вырвался и, схватив девчонку на руки, выскочил наружу. Девочка дико кричала, кусалась, пытаясь вырваться. Народ вокруг разошелся кто куда, но лишь бы подальше от нас. Я где то читал о том, что вода заставляет сумасшедших утихомириться и направился к ручью. Девочка все еще кричала мужским голосом:
 -Я знаю, ты убил ее! Я видел!
 Вбежав в ручей, где мне было по пояс, я окунул девчонку в воду с головой. Вдруг в глазах моих помутнело, и мне открылась картина, словно сон. Два американских солдата. Лежащая на земле в луже крови вьетнамская девочка. Американцы резко выхватывают оружие, стреляя друг в друга. Девочка перестала отбиваться.
 Я быстро вытащил ее на берег и сделал искусственное дыхание. Она пришла в себя и заговорила на вьетнамском языке, девичьим голосом.
 Через два дня, меня забрали свои на вертолете. Вся жители деревни, долго смотрели вслед улетающей птице…
 Они среди нас. Или мы среди них? Они не могут успокоиться, приходя в разных обличьях или в телах других людей. Некоторые злые, некоторые нет. Сейчас я возьму свой чемоданчик,где лежит все необходимое мне и пойду продолжать войну.
 Войну с адом…