Валлери

1
Выбежала на улицу, каблуки стучат по асфальту. Асфальт проеден насквозь дырами. Ступать неудобно -- заваливаюсь.
-- Хоть бы успеть на какой-нибудь автобус, а дальше как-нибудь сама доберусь, -- думаю я. И тут же мне пришло в голову, что эта мысль -- неплохое начало моего нового романа. Я давно не писала ничего. Рассказы и повести о любви, сексе и отношениях ушли на второй и даже третий-пятый-десятый план, когда я стала работать журналистом. А в этот момент мне захотелось написать роман. Роман, который начинался  как самый страстный и даже где-то похотливый, но стал самым романтичным в мои 25. Мне 25, ему 52. Как странно. Цифры поменялись местами.
-- Будешь обо мне в своих мемуарах писать… -- говорил пророческие слова мой пятидесятидвухлетний любовник.
Я шла и вся тряслась, предвкушая встречу. «Тихо, тихо. Еще пока рано так возбуждаться», -- успокоила я себя и надела наушники. Плеер -- единственная надежда развеять тоску и дурацкая привычка отгородиться от внешнего мира. Я села на автобус, мое сердце колотилось. Автобус как назло ехал медленно. Конечно, чего торопиться, когда пассажиров в такое позднее время так мало. И я задержалась: писала статью, а потом не могла ее отправить на сверку. В самый ответственный момент отказал Интернет.  Позвонила тетеньке, которая должна была проверить текст, в 10 вечера, извинилась, что так поздно. Статья «корявая». "Корявая" -- значит, написанная как попало: без проверки, со стилистическими ошибками и фактическими неточностями. Мне так потом эта тетенька и сказала. Но мне было все равно. Мое сердце рвалось к нему. В последний раз подобное было года 4 назад. Я уже думала, что повзрослела и не смогу влюбится. Хотя все чувства усугубил скорый отъезд моего возлюбленного в столицу. Он не здешний. Его дом там, его дети там, его жена тоже там. Что у него с ними, я не стала разбираться. Я же умная женщина.
Доехала до остановки. Опять сбилось дыхание. Обещала приехать в 10, а сейчас уже 20 минут двенадцатого. «Опоздала на целых полтора часа! Вот он сейчас мучается!». Эта мысль меня порадовала. Я спускаюсь вниз по дороге. Уже темно, мне страшно. Район вблизи вокзала ничего хорошего не предвещал. «Только бы ничего не случилось!» Да что тут может случиться, когда я спешу к нему? Еще пару домов, я спотыкаюсь на дырке в асфальте. Больно, но я смеюсь. Смеюсь тому, как я тороплюсь.
Приходит смс «Это что, была шутка?»
-- Нет, конечно, нет. Я такими вещами не шучу! -- отвечаю я ему мысленно и подмечаю, что это будет хорошее начало для нашего разговора.
Еще чуть-чуть и я в подъезде. Ступеньки -- тоже кривые. Все сегодня кривое! Звонок. Дверь открывается. Он. Он грустный, скованный. Что не так? -- я не могу понять. То ли очень долго ждал, то ли устал. Или как говорит моя мама, у всех бывает свое настроение, так случилось, что у него сегодня плохое. Я не могу определить, пульс бьет мне по вискам с такой силой, что я вообще не способна думать. Я стараюсь скрыть свою тряску, усталость от ожидания. Такое ощущение, что ничего сегодня не ела.
-- Я тебе приготовил бульон куриный для больных желудком, -- с играющей честью сказал он мне. Как мило! Мой больной желудок только возрадовался. Но уже тогда я должна была почувствовать, что эта встреча, когда я прилетела к нему такая окрыленная, такая влюбленная и даже с установкой «милая, ты - сама нежность, и никаких скандалов, спрячь свой дебильный характер себе в задницу». Эта встреча -- последняя, а значит, начало конца. Начало конца -- слово для тупой комедии, глупая игра слов, которая ни один стилистический словарь не запишет в свои правила. Не знала, что это выражение станет настолько важным, станет отправной точкой. Путь лежит назад -- к своим прошлым любовникам. Вот так оно и бывает. Влюбишься, полюбишь, но не получилось. Тебе остается топить свою тоску в объятиях прошлых любовников, прошлых мужей и прочих прошлых. К новым ты не готова -- они еще не готовы, чтобы любить тебя всем сердцем и успокаивать. У них на уме одно -- секс. А вот прошлые -- самое то, чтобы найти утешение в объятиях человека, которого когда-то любил. Первая страсть прошла, осталось что-то очень нежное тонкое между вами, что еще тянет и тянет.
Три счастливых дня
Было у меня
Было у меня с тобой. (Алла Пугачева)
А продолжение не правдивое, по крайней мере, для меня. Я их ждала и звала. «Были мне они даны судьбой».

2
 Интересно, что есть у женщины такая привычка -- вспоминать первый день встречи и придавать этому судьбоносное значение. Все начиналось обыкновенным рабочим днем. Хренов я журналист. Прямо с утра подходит редактор и дает телефон: надо, мол, интервью взять у такого-такого. Я только рада. Звоню. Человек, какой-то очень серьезный, кашляет. Старый, наверное. Договорились встретиться прямо в этот день. Одета была красиво, виляла невидимым хвостиком, как лиса. И недавнее приобретение -- рыжие волосы -- добавили в мой образ что-то кокетливое.
Прихожу -- нет его. Звоню -- занято. Вот ****ь! Ненавижу таких людей! На второй раз -- ответил: «Я иду к вам». Эти «Я иду к вам» послышались рядом. Взглянула, улыбнулась, по привычке. А вот по телу пробежали мурашки -- понравился что ли? Ниже меня, седина в волосах. А чем-то зацепил. Пошли в кафе. Сели напротив. Я только приготовила диктофон, он соскочил со словами «Я щас кофе принесу». За долгое время журналисткой практики  я научилась терпению, я научилась подстраиваться под людей, смеяться над не смешными шутками и улыбаться, когда готов всех на свете проклясть. Я научилась ждать, я научилась привыкать к самым странным поступкам моих интервьюеров.
-- Ты знаешь, когда ты на меня свой диктофон направила, я так захотел тебя. Что сразу сорвался и побежал за кофе, -- признался он мне в первую ночь, -- я смотрел на тебя и думал "Хочу эту женщину!".
-- Я тоже должна признаться.
-- Признайся.
-- После нашего с тобой разговора, я почувствовала такое возбуждение. Я позвонила одному своему парню, а потом другому. Но все это было не то.
Мы помолчали в радости, что почти одновременно мы почувствовали одно и то же. И не ошиблись.

3
На это интервью должна была идти другая журналистка. Она сама отдала редактору его телефон, сказав, что у нее нет времени. Когда я вернулась с интервью, мне редактор сообщил, что идти никуда не надо. Но я-то уже сходила! Судьба? нет, случайность. Мы сошлись и захотели друг друга. Судьба? нет, просто страсть. Я не люблю придавать каким-то событиям особый смысл. Каждый день я поедаю, да, именно, поедаю, очень много информации -- плохой, хорошей, нейтральной или вообще ненужной. Сквозь меня проходит огромный информационный поток, который под конец дня ужасно утомляет. Что бы со мной было, если бы каждому факту я придавала значение? Я бы просто сошла с ума. Вот также своим двум парням я не особо придавала значение. Интересно, что после интервью я им и вправду позвонила и рассказала, какой он замечательный, классный и даже намекнула, что хочу с ним переспать. Они, конечно, опешили.
Один - в ударе,
другой - расслабился.
А я нашла себе звезду! (Земфира)
«Звезда» -- так он себя называл в первое свидание. После двух или трех язвительных замечаний  с моей стороны, он перестал себя так олицетворять. Если честно, я это оценила. Мужчины вообще редко делают так, как им говорят.
До нашей встречи я была горда тем, что со звездами, желающими меня, я не сплю. Для журналиста общаться со звездами -- обычное дело. Так что особой радости мы от этого не чувствуем. А когда тебя принимают за сумасшедшую девочку-фанатку с мягкими игрушками, ожидающими у дома и готовыми «дать» в любой момент -- это обижает. Как я была горда своим профессионализмом, который потом оказался не таким уж профессионализмом. Профессионализм в кавычках. Он сломал все мои стереотипы, включая возрастные. Да что бы я? с 52-летним? Да ни за что! А вот закрыли мне мой молокососный ротик словом под названием «страсть». Я и раньше могла влюбиться в человека старше меня или младше меня, или ниже меня, или вообще другого пола. Но вот до постели как-то дело не доходило. Я просто пугалась, убегала, рвала отношения. Но видимо, возраст у меня не 20-летней дурочки, и на этот раз я без сомнений рискнула.
Всю ночь после интервью не спала -- представляла нас в различных сексуальных позах. И думала, что если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно. То есть, говоря обыденным языком, если ты этого очень хочешь и визуализируешь, то это обязательно должно сбыться. На следующий день я позвонила, как бы чтобы просто сверить статью, и отчаянно флиртовала, покрывая мой объект желания различными комплиментами. Кстати, девушки, говорите своим возлюбленным как можно больше комплиментов. Они в этом нуждаются, куда больше чем мы. Намек он понял. И нас следующий день пригласил «встретиться» и добавил:
-- … если хочешь, конечно?
Я разумно сделала паузу, ответила также прямо:
-- Хочу.
Положила трубку. Залезла в Интернет, посмотрела дату рождения, отняла 2011, и получилось - 53! Охренеть! С учетом того, что в этом году день рождение у него случиться через полтора месяца, ему 52. У меня забилось сердце. Я не знала, что мне делать с этим.
Наступил вечер. Мне нужно было звонить.
-- Ты салаты резать умеешь?
-- Чего?
-- Ты салаты резать умеешь? у меня дома есть нечего.
-- Ну да. Я готовить умею, -- ответила, медленно приходя в себя от наглости моего телефонного собеседника. Голос показался мне очень надменным, холодным, властным. Такое ощущение, что не он попался мне на крючок, а я -- ему. Я, которая сама заварила эту кашу, напросилась на встречу, проявила свое желание первой, я попалась на крючок? Мне стало обидно до ужаса. Я села в автобус и пока ехала, думала, думала и думала. Я хотела, чтобы меня кто-нибудь остановил. Возникло такое ощущение, что мне нужно бежать отсюда, как можно дальше, и как можно скорее. Если я сейчас не передумаю, будет поздно что-то изменить. С другой стороны, логика мне подсказывала, что я в любой момент могу уйти под выдуманным предлогом и даже без него. Я так раньше и делала: сходу говорила "прости, но мне здесь делать нечего" и уходила. Меня провожали слова "зачем тогда приходила?" или просто злые взгляды.
Я опять позвонила своему первому парню -- он не отвечал, позвонила второму - он что-то мне сказал, если честно, не помню. Но он ничего не сказал вроде «что ты там творишь» или «что ты там задумала». Закономерность. Я позвонила тому, кого хотела и боялась сейчас больше всего -- он сказал, что выходит. Пришел, стал рядом со мной и продолжает звонить мне. «Все, это уже полный наглеж!» -- подумала я и подошла, чтобы все до конца выяснить.
-- Ой, это ты! Тебе нужно было предупредить меня, что ты сегодня очень красивая! -- меня эти слова полностью обезоружили. Хотя язва из меня так и хлестала.
-- А вы жестокий человек?
-- Почему?
-- Вы всем своим видом показываете, что пользуйтесь?
-- Чем?
-- Моментом?
-- Это все внешнее.
Я все равно была в напряжении. Между тем человеком, с которым я общалась на интервью и тем, что я сейчас вижу, была огромная разница. Знаете, есть такой определенный тип мужчин, которые ждут, когда их жертва зайдет к ним домой на их территорию, а потом ее… прямо без предупреждения. И к огромному сожалению, по моему опыту,  большинство из них -- милые люди, которых все окружение знает, как интеллигентных, добрых персонажей, у которых есть свои «недостатки» только потому, что они «творческие» люди. Под это описание мой объект желания в точности попадал. Но когда мы зашли домой, я увидела, что он волнуется. Я успокоилась.

4
Для меня загадкой останется тот момент, когда возникает чувство внутренней симпатии между людьми. Иногда с людьми долго сходишься, а иногда достаточно пары минут, чтобы понять, что он тебе нравится. Еще одна загадка -- момент, когда понимаешь, что ты готов принять его физически, каснутся его тела. Ты готов обнять его с такой же нежностью, как самого родного человека на свете, поцеловать с такой страстью, как будто знаешь его целую вечность, и всю эту вечность ждал, чтобы поцеловать его. Это мгновение неизбежно наступает.
«Ну что? я уже готова, чтобы поцеловаться» -- сквозь алкоголь думала я, посмотрев на него, сидящего на другом краю стола. Вот только он ничего не делал. Постойте… нет. Делал -- он мне наливал и наливал мой любимейший вермут. Начало смеркаться, мы говорили обо всем и ни о чем. Я мечтала о поцелуе, но чувствовала, что мои мечты прерывает алкогольная сонливость. Боже мой, еще полчаса и я еле держалась!
Потом помню, мы смотрели кино, он стал мне гладить ноги. (А ему повезло, что у меня было короткое мини). Когда кино остановилось, я почувствовала, что момент настал, а я пьяна как последняя скотина, что даже не могу ответить на его ласки. Я даже не знала, как это сделать. Меня могло в любой момент занести в сон, а может -- и в страсть. Но в сексе бы в тот момент я смотрелась просто отвратительно. Моя фантазия как всегда спасла меня мгновенно. «Милая, скажи, что тебе плохо и попросись в туалет. А там и сделаешь вид, что тебя рвет. После вообще можно сымитировать потерю сознания. В этот момент мужчины становятся просто ручными». Но я почему-то медлила. Еще чуть -чуть и он стал бы покрывать мое лицо поцелуями.
-- Мне, кажется, плохо, -- сказала я умирающим голосом, -- мне нужно в туалет.
Мы вместе встали, он проводил меня до ванны, я включила воду и начала кашлять. У меня это не очень получается, но все-таки. Блин, почему я не актриса? Я бы с мужиками такое творила! Такое!
Я повернулась -- в проеме никого не было. Я закрыла дверь. Пописала. И отметила -- я все-таки пьяна. Завтра будет похмелье. Жестокое похмелье. Меня клонило в пьяный сон. Я решила сесть на пол и заснуть. «Если умный, то зайдет и все увидит. Если нет, значит…» -- тут моя мысль оборвалась сном. Я проснулась от стука в дверь, на который никак не ответила. Дверь открылась, он зашел, наклонился ко мне.
-- Пойдем, я тебя спать уложу.
Я про себя: «Хорошая идея. Но ты уверен, что я могу ходить?»
Я могла ходить, но специально не двигалась с места. Он сделал пару попыток, чтобы я шагнула, взял меня на руки и отнес на кровать. Хотя это трудно было назвать кроватью. Все в той квартире напоминало коммуналку. Здесь жила его мать, а потом мамы не стало. Квартиру сдавали гастарбайтерам, которые превратили ее в помойку. Вместо кровати -- матрац, дивана вообще не было. Но это меня не так раздражало, как грязный пол. Мужчины не любят мыть полы. А матрац лежал на полу. В постели тоже не было чисто. Но меня это не  волновало, я думала «Какой заботливый, добрый» и уснула.

5
Проснулась я через час или два. Как говорят, счастливые часов не наблюдают. Было темно, чувствовала его сбоку. Спать дальше я не собиралась, да и не уснула бы -- это точно. С таким похмельем и тошнотой не спят. Меня просто выворачивало на изнанку от сложившейся ситуации и одновременно приносило удовольствие. Возможно, меня кто-то не поймет, но всю свою жизнь я старалась для каждого мужчины быть особенной, даже не столько особенной, сколько непохожей на других. Так приятно быть запоминающейся! Пройдет время, сменится мода, сменится ни одна подружка, а я запомнюсь чем-то необычным. Например, поведением. Так вот ночь с малолеткой-алкоголичкой, которая нажралась в первое же свидание и блевала в его туалете, запомнится на всю оставшуюся жизнь. Тем более я считала, что весь наш роман закончится одной ночью. Однако, удовольствие он продлил до целых трех. А после? Все это для меня осталось покрытым мраком. И так как мужчины становятся настоящими трусами перед тем, как объясниться со своей женщиной, я так и не знаю истинных причин.
Я проснулась, сделала вид, что не понимаю, где я. Хотя прекрасно понимала. Я купалась в счастье: человек, о котором я мечтала и не спала всю ночь, теперь рядом со мной. Мне даже не хотелось секса. Странно!
«Так, милочка, теперь ты сделаешь вид, что тебе стыдно. Смотри, он ворочается, ты его уже разбудила» -- говорило мне мое больное самолюбие. Мне нравилось его обманывать, потому что он был самый настоящий актер, что играют в театре и кино.
-- Я кажется, перебрала… - выдавила я из себя.
Мы завели бестолковый разговор, от которого стало тепло на душе. Помню, что он несколько раз домогался меня, но я все останавливала, отговариваясь плохим самочувствием, а потом выяснилось, что ни у одного из нас не было презерватива. Я по этому поводу очень долго возмущалась, хотя где-то глубоко внутри радовалась этому факту. Я думала, возможно, это была наша последняя встреча. А потом мы признались, что оба почувствовали влечение друг к другу в первую же нашу встречу. В такие моменты так и хочется сказать: признавайтесь в своих чувствах всегда и всем. Быть может, это взаимно. И тогда вы почувствуете себя самым счастливым человеком на свете!
Я еще тогда не осознавала, насколько связь между нами может быть интимной. Мы друг друга не знали, я даже не стремилась узнать его. Все внешние факты о его жизни, семье и карьере мне были известны. Но это было неважно, передо мной был совершенно другой человек, которого я полюбила своим нутром. В первую ночь я его отталкивала от себя, не любила его прикосновения, но потом его приняла всем сердцем.

6
Наступило утро. Смотрю на руку -- 6 часов. Зная мужскую натуру, я понимала, что мне нужно бежать отсюда. Чем быстрее, тем лучше. Как только ты остаешься у него на утро, красиво прощаешься, говоришь «позвони мне», мужчина сразу успокаивается. Ты ему больше не нужна. Но если ты спешишь уйти, даже не попрощавшись, он будет думать о тебе весь оставшийся день, гадая, что он сделал не так. Прошел еще час, я встала, перешагнула через него и пошла в ванну мыться. Он спал. Я покурила. Он спал.
«Это только мне на руку» -- подумала я. Подошла -- он открыл глаза (Оказывается, он не спал).
-- Проводи меня, -- пытаясь изобразить нежность, тихо сказала я и пошла к двери. Он пытался меня обнять, но я его оттолкнула.
-- Все нормально?
-- Да.
Перед тем как открыть мне дверь, он демонстративно по-мхатовски подставил мне щеку. Я демонстративно отвернула голову и засмеялась. На прощание он махнул рукой. Как оказалось после, он махнул рукой на себя за неумение. Мужчины такого возраста перестают ухаживать за женщинами -- это даже не ухаживание, а сплошные намеки, которые красиво ведут к постели. Это в моем возрасте можно романтично гулять по берегу обнявшись, а потом остановиться и целоваться взасос. Тебе никто ничего лишнего не скажет. Но как только ты начинаешь стареть, все это становится неприличным, грязным. Какой у стариков выход? Намекать, а потом, зайдя домой, делать все то же самое, что и молодежь, только без романтики. Так вот на закате своих дней в жизни появляется молодая девушка с новыми веяниями, которых при социализме просто не было. И кто знает, как у нас, молодняков, это делается? Не получилось -- и махнуть рукой. Но в этом жесте было столько отчаяния, что мне хотелось все исправить. Но дверь уже закрывала другая рука.
7 часов утра, а я не выспавшаяся, подкашиваясь от вчерашнего вермута, летела домой на крыльях любви. Свершилось! Всю ночь я была с ним.
Зато его оставила в дураках. Всю вину он взвалил на себя. Его неуверенность в себе рядом с такой молодой девушкой, как я, сквозила в каждую нашу встречу.
-- Знаешь, если бы мне было 25, я бы подумал, встречаться ли мне с 52-летней женщиной. Ведь вокруг столько молодых самцов. Почему ты на это согласилась? -- задал он мне вопрос в первую ночь.
Будь он женщиной или девочкой, мальчиком или «молодым самцом» я бы все равно его разглядела, нашла, приняла. Может, не сразу, но приняла. Полюбила всем сердцем, хотя этого всего больше и опасалась. Но это было неизбежно, я хотела влюбиться, и на моем пути появился он. Так уж вышло, что в этот момент появился он. Возможно, моя любовь сложилась иначе, если вместо него был бы кто-нибудь другой.

7
Все правильно рассчитав, я ждала его первого отклика. В играх флирта я просто спец, но в играх любви, увы, становлюсь двоечницей, которую ставит в угол судьба в наказание за ошибки. Он первым мне написал, на что я в ответ иронично фыркнула. Мне хотелось рассказать ему, как жду нашей следующей встречи, но по правилам не могла этого сделать. Я дождалась второй смс-ки, которая пришла через день или два. Тут я, конечно, стала более словоохотливой и интеллигентно просила свидания. Он просто завалил меня вопросами -- скучал и не верил, что у нас вообще после той непонятной ночи что-то может быть. А перед самой встречей завалил звонками так, что я даже устала от его внимания и была раздражена.
Встретил он меня своей фирменной широкой улыбкой. Но был одет только в трусы. Трусы было мое второе раздражение. Он меня раза три обнял -- третье раздражение. Я почувствовала себя всевышним, да простит меня Господь,  не верила своим глазам -- настолько я все сделала правильно, что этот человек был от меня без ума. Но когда он стал ногой гладить мою ногу под столом, мне стало противно. Я сорвалась. Прокричала что-то непонятное -- он умолк. Я усмехнулась, это был смех победы. Я, двадцатичетырехлетняя дурочка, управляла взрослым мужиком как хотела. Стала гонять его на кухню то за водой, то за пельменями, то за алкоголем, он терпел. Но терпение его кончилось: после очередного моего выкрутаса -- он обиделся и ушел на кухню. Тут я почувствовала, что перегнула палку. Щемящая пустота наполнила мою душу. Я пришла к нему, но не знала, что делать. После долгого молчания он лишь сказал:
-- Больше не делай так.
Перед таким благородством я не смогла устоять. Здесь можно было закатить такой скандалище и выгнать меня из дома. Я бы так и сделала! Но он просто сел перед телевизором. Я села рядом с ним. Склонила голову ему на живот, и он меня принял. Будто бы я провинившаяся дочь прошу у него прощения, но не знаю, что сказать, а он все понимающий отец, которого у меня никогда не было. Стиснувшее мою грудь чувство не покидало меня. Я стала целовать то место, на котором лежала. Он ласкал меня рукой. Покрыв поцелуями грудь и живот, мне хотелось поцеловать его в губы. Он лежал с сомкнутыми губами. Мне пора было двигаться вниз. Дойдя до резинки его плавок, я коснулась подбородком его члена. Он издал стон, но я не хотела торопиться. Он прижал меня к себе, я увернулась. Я взглянула на него, хотела посмотреть, как он получает удовольствие. И увидела, как он потупил взгляд вниз
-- Почему ты не смотришь на меня? -- прямо спросила я его. Теперь он был моим ребенком, я его матерью. Он не смотрел на меня.
-- Посмотри на меня, -- просила я его. Он посмотрел и отвел глаза, -- Без контакта никак. Нужно смотреть друг на друга.
Я прилегла рядом с ним. Он сорвался и со словами «Я сейчас приду» ушел. Я не верила мысли, которая меня поразила -- он кончил. Но мне было мало догадок, я хотела слышать это собственными ушами, я снова хотела терзать его.
-- Что случилось? я сделала что-то не так? -- пленила я его вопросами. Он отговорился, указывая на телевизор:
-- Сейчас передача закончится…
«Хм… Будто мы ее смотрим. У нас тут секс вовсю» -- улыбнулась я про себя. Слава богу, передача быстро закончилась. Я повторила  вопрос снова. Он снял очки -- этот жест показался мне самым интимным. Он снял с себя защиту -- что-то было такое, что разделяло нас. Я растеряла внимание, глядя в эти глаза. Как я не напрягалась, ни одного слова не могла разобрать.С грустью и застенчивостью, какая бывает только у мальчишек, он завуалировано мне сказал, что случилось.
-- Я так долго ждал этого, что …
Я делала вид, что не понимаю, а в конце концов спросила:
-- Ты кончил?
-- Да.
-- Тебе понравилось?
-- Мне жаль, что я тебе не доставил удовольствие. И мне захотелось еще.
-- Нет. Я спросила: тебе понравилось?
-- Да.
-- Мне нужно привыкнуть к тебе.
-- Мне тоже нужно привыкнуть к тебе.
Мы немного помолчали. Я еще раз посмотрела на это выражение лица и сказала
-- Когда ты такой застенчивый, ты мне так нравишься…
-- Да?
-- Ага.
Мы еще помолчали.
-- Почему ты меня не целуешь?
-- Когда я пытался это сделать, в ответ я получил такое фырканье…
«Черт! видимо я настолько была пьяна, что этого  не помню».
-- Да? я не помню. Тогда пришло время нам целоваться. И прямо сейчас.
Я поцеловала его наконец-то со всей нежностью, которую я могла только вложить в поцелуй.
-- А можно еще раз? -- попросил.
-- Нет. Я уже боюсь, что сделаю что-то не так
Он довольно произнес «хорошо». Видимо, моя жестокость сменилась такой нежностью и заботой, что он был этому рад.  Я поразилась тому, как он чувствует то, что чувствую я. Нам обоим нужно было друг к другу привыкнуть: мы люди разных эпох, разного воспитания и разного возраста, наконец. Я бы никогда этого не произнесла вслух, а он это сделал с легкостью. Мы разговаривали душами, он говорил то, что чувствовала я. Я влюблялась в него так быстро, что перестала следить за тем, что я делаю, как я делаю. Мои расчеты провалились, на поверхность вышло чувство -- нежнее нежного, острее острого.
Не помню, как это случилось. Помню только последние свои слова:
-- Я хочу, чтобы все было по-настоящему…
И снова стала его целовать, спускаясь все ниже. Я сняла с него белье, не открывая глаз, чтобы не пугаться 52-летнего тела, я заскользила руками от коленей к паху. Взяла в руки его гениталии и прикоснулась губами. Дальше все пошло легко, как по маслу. Он стонал, и я стонала, ощущая во рту терпкий вкус спермы. Я снова не заметила, что он кончил. Он попросил меня остановиться. Я легла с ним рядом.
-- С тобой можно улетать и улетать
-- Обними меня крепко-крепко
Он обнял меня, я готова была заплакать. Я понимала, что все зашло слишком далеко, и дороги назад не было.

8
В идеале каждая статья должна сверяться. Действуешь по следующей схеме: отправляешь на электронный ящик письмо, там его интервьюер проверяет, убирает, что не нравится и отправляет обратно. За свою практику начинаешь замечать такие мелочи, как тебе письмо человек отправил, что написал и как его фамилия значится в письме. Как я удивилась, что у него в полях адресата значилось «Валерий Валлери». Что за надменность? Если бы у меня было написано что-то вроде «Наталья Натали» или «Екатерина Кати», «Александр Алекс», мне бы как минимум было бы стыдно. До сих пор имя Валлери не выходит из моей головы. Это высокомерие я искала во всем. Я пытаюсь приплести это к тому, что он так и не дал согласие на последнюю встречу. Я не стала его умолять, но зато расставила все акценты. На «нет» и спросу нет. Вот и осталась одна. Тогда с меня сквозила страсть, желание его видеть и слышать. Что поделаешь? Женское чувство опять погубило все мое нутро.
"Ведь даже ты. Ты хуже, дешевле, проще.
Ты, кого я считала богом,
Ты хуже, дешевле, проще" (Земфира)
В последнюю ночь я ласкала его, и он ласкал меня. Мы рассказывали друг другу эпизоды из жизни. У меня есть удивительная способность настроить человека на свой лад, свое настроение и энергетику. Он будто окунается в мой мир и начинает вести себя также, как я. Думать, как я и даже чувствовать. Я хотела заняться сексом с ним, но никак не могла это сделать. О том, что я чувствовала внутри, я сразу говорила.
-- Если я с тобой пересплю, я на утро возненавижу тебя всем сердцем. А если этого не сделаю, то буду жалеть о том, чего не сделала.
Пока я это говорила, он уже меня понял и даже «да»-кнул. Видимо, связь между нами стала настолько близкой, что мы понимали друг друга, не закончив фразу.
-- Что мне делать? -- спросила я его.
-- Не знаю.
Ответ меня расстроил, но ничего другого я не ждала. Через несколько мгновений он добавил:
-- Я уже представляю, как ты меня утром ненавидишь, орешь на меня. То, что происходит сейчас, гораздо лучше, чем мы бы просто потрахались.
Моя душа налилась счастьем, как полная чаша вина. Счастье стерло из моей памяти все, что происходило потом. Мы уснули в первый раз в обнимку. Я лежала на его руке. Помню, как утром, когда солнце осветило комнату.  Я открыла глаза -- передо мной было его лицо. Так близко и внимательно я его не разглядывала. Я погладила его по волосам -- он тоже проснулся, но не открывал глаза, делая вид, что спит. Я снова уснула. Следующим очнулся он и поцеловал меня в лоб. Мы уснули оба.
Когда встали, я делала все, что запрещала делать до этого: обнимала и целовала с такой нежностью, которой не позволяла вырваться изнутри. Быть может, это обернулось против меня. Сейчас можно строить тысячи предположений, начало которых будет «быть может». Но истинных причин я не узнаю, да и зачем мне знать. Это мне наказание за мою игру, которую я затеяла в самом начале. Но мне кажется, что в этой игре была я.
Нет сейчас моего Валлери, надменного, «звездного», желающего мое молодое тело, а с другой стороны, терпеливого, ласкового, заботливого, теплого, нежного, как никто другой. Эта связь не могла длиться долго -- так сложились обстоятельства. Поэтому связь закончилась сейчас. Когда бы она не прекратилась, мне бы было все мало. Мои желания стали сильнее меня, что я не могла руководить собой. Это хаос, а в моем хаосе погибает все. Но если когда-нибудь я встречу его, я не буду язвить, показывать свое равнодушие или злость. Я улыбнусь и скажу: «Здравствуй, мой дорогой Валлери, я так рада тебя видеть! Дай мне тебя обнять».

Жаркое лето, 2011.