Уезжает

Да, сложно, когда тебя ставят перед фактом за 30 минут до поезда: "Я уезжаю", будто оторвали кусочек сердца, так легко, не слишком мучительно и больно, но еще сложнее и страшнее, когда этот кусочек резко трогается за стеклом, и поезд медленно отходит. Вот тогда ты чувствуешь, как какие-то клешни осторожно начинают оттягивать от тебя куски сердечно-мышечной плоти, рвать медленно материю, как будто она расходится по швам еще и по ширине. Не стоит смотреть на это зрелище под микроскопом и слушать через статоскоп. Ты слышишь каждую порванную мясную полоску, ты видишь каждую напряженно-тянущуюся и сопротивляющуюся мышцу разрыву. И вот наконец все ниточки рвутся, когда вдалеке ты еле-еле видишь последний вагон состава на Гомель. Если вы думаете, что души в Аду никогда не ждут прощения, пощады и не хотят все исправить в мирской жизни, то это как сказать, что я не жду Её возвращения домой через неделю.
  Сказать, что я ее идеально знаю - это невозможно: мы не знаем самих себя до старости, что мы можем знать о других людях, хотя мы всегда думаем, что мы самые умные. А-н нет... Ошибаетесь, друзья. Но не это главное в этих строках. Она замечательная, очень красива и внешне, и внутренне, слишком умна и содержит в себе нотки мужчин, играющих на арфах. Но это лишь придает ей пикантности. Я не знаю умеет ли она обижаться и прощать, но знаю точно, что есть люди, которым стоит расцарапать лицо, сломать ноги и руки, оставить множество открытых, кровоточащих порезов и ехидно спросить: "Больно? Тебе стоит знать, что ее душе в миллионы раз больнее. Как она выжила: я не представляю. Но скажи Господу спасибо, что жив, иначе я бы убила тебя"
 И я рада, что после стольких ошибок и предательств в мире еще есть близкие мне люди.

 С огромной любовью, К.