глава 1

 "Падение - начало подъема"


 Она сидела на скамье, медленно курила, провожая взглядом уносящиеся в холодный воздух струйки дыма. Стоял морозный зимний вечер, звезды ярко мерцали в темноте, рожок луны ехидно осклабился на черной плоскости.
В ее голове стоял туман. Думать ни о чем не хотелось, мысли только приносили боль. Столько всего произошло в последнее время..
 Прямо на нее с витрины магазина глядела рыжеволосая красавица, томно вдыхающая аромат Chanel. На ней было черное платье, в котором застыло отражение кованой скамьи и фигурки девушки, бессмысленным взором упершейся в пространство. Черты лица ее были точной копией той, что улыбалась напротив.
 Мимо проносились одна за другой машины, мягко шурша шинами по дороге за ее спиной. Мир вокруг продолжал жить, равнодушно и рутинно-привычно. Город гудел в вечерних сумерках: перекликивались сигналами машины, перемигивались светофоры, там, на противоположной стороне улицы, вечерняя толпа спешила домой после рабочего дня.
 Она думала о том, что наступил момент свободы, - такой долгожданной и такой несвоевременной именно сейчас. Она давно представляла, как уйдет, напоследок прикаснувшись губами к его губам, оглядит все привычное прощальным взором, как тихо прикроет за собой дверь, и начнет новую жизнь. Все произошло не так, как она хотела и сердце заполнила странная пустота, невыразимое одиночество сжимало его цепкими когтями.
 Бездомный старик проковылял мимо, оставив после себя густой шлейф неприятных запахов, подозрительно покосившись сначала на нее, затем на светящуюся витрину, что-то пробурчал себе под нос и скрылся за поворотом.
 Нью-Йорк - особенный город, который заодно с тобой в минуты подъема, он же даст тебе упасть с неведомой вершины, посмеется над твоим положением, искалеченной жизнью и, отвернувшись от тебя, забудет, оставив прозябать на людных улицах.
 Она решила снять комнату подешевле, экономя так быстро истекающие финансы, и почти сразу нашла комнату в старинном доме в Куинсе на первое время, в тот самый день, когда ушла от него. Хозяйка квартиры, сухощавая светловолосая полька, была черезчур любопытной, и все выведывала подробности личной жизни такой необычной квартирантки, о которых не было нужды распространяться. Все газеты облетели новости о беспутной модели Анне Хованской, так быстро ставшей востребованной и так же неожиданно очернившей свою репутацию.  Ее имя было на устах миллионов людей, верящих первому слову желтой прессы.  Некий репортер продал в “New York Times” довольно компромитирующую информацию на двух директоров соперничающих модельных агенств, оба из них якобы были уличены в связи с одной и той же моделью. Никаких доказательств предъявдено не было, только голые факты, и фотография Анны на первой странице миллионных изданий. 
 На следущий день после выхода статьи на пороге агенства собралось до полуста репортеров. Их крики и их желание первыми собрать информацию вызывали сильнейшую головную боль. С помощью нескольких охранников она протиснулась сквозь напирающую толпу и села в такси.
 Ее адвокат посоветовал не общаться с прессой и избегать подачи каких-либо показаний. Стоило немалых денег нанять этого нагловатого темноволосого коренастого русского, который выиграл несколько похожих судов. На данный момент велись слушания по делу, оба агенства опровергали напечатанную информацию. Однако директор «Мерилин» - агенства-соперника уже все более склонялся к подтверждению слухов. Это было неслыхано для Анны. Кто-то был серьезно настроен скинуть ее с помоста славы и навсегда запятнать ее репутацию.
Как сообщал ее адвокат нужно было еще поработать над алиби. Это доходило до смешного, но даже он, человек, которому было заплачено сполна, который представлялл ее интересы в суде, на самом деле не верил ей.
 «QueenMA», агенство, в котором работала Анна, тоже подало иск в суд на авторов статьи, и тем не менее разорвало контракт с девушкой, не желая подавать прессе лишнего повода для пересудов. Анна пыталась поговорить с директором несколько раз и только в третий раз ей удалось поймать его в офисе. Это был статный мужчина, гроза агенства, он носил дорогие очки, изысканные костюмы, и все время пил кофе. Только немногие, включая Анну, знали его истинную личину. В самом начале карьеры Анны именно он задался идеей сделать из нее звезду. Он старался приударить за ней, но на все его попытки она отвечала прямым отказом.  В его приемной как всегда царил аромат кофе и дорогого парфюма. Он принял ее после нескольких минут ожидания в приемной, предложил присесть в кресло в форме раковины. Его ухоженные ногти отстукивали дробь по стеклянной поверхности стола. По его надменному взгляду Анна сразу поняла, что он уже принял свое решение.
- Но ведь вы знаете, что это не правда, Нэт. Вы как никто знаете это! - тихо и ровно произнесла она.
- Я знаю про себя, но про другое агенство я не уверен.. -  пальцы прекратили отстукивать марш и их взгляды встретились. - Я не терплю соперничества. И предательства. - Его губы сложились в явную усмешку и серые глаза за стеклами Prado сверкнули как-то странно и зло.
Анна побледнела и даже слезы обиды подступили к глазам, но она сдержала этот порыв слабости.
- Вы же знаете, что я за мужем и мне не нужно было всех этих пересудов. Я понимаю, что вам тоже сплетни не на руку, и вместе мы сможем отстоять правду в суде.
- Правду? Хм..
- Вы мне не верите.. Что ж.. - она поднялась с кресла и уже направилась к двери.
- Мне кажется, я знаю один выход..- его глаза сузились, тень судороги пробежала по лицу, так тщательно скрывающемуся под беспрестрастной маской. - Вы знаете, о чем я. - Теперь на нее смотрел истинный Нэт Стенли, с мукой в лице, с прямым алчущим взглядом, тот самый Нэт, что в самом начале ее карьеры приносил цветы к ее дому и всегда отводил взгляд в ее присутствии. Нэт, которого боялось все агенство, и который вдруг терялся от неловкости, лишь стоило ей появиться рядом. Который однажды попытался поцеловать ее в полутемном коридоре, и, получив смачную пощечину и поток проклятий в свой адрес, оставил свои попытки после этого инцендента. С тех пор маска равнодушия и сухости, кажется, навсегда срослась с его лицом. И вот теперь она снова почувствовала на себе этот взгляд, горящий нетерпением и долго скрываемой болью. Он резко подошел к ней, и обхватил руками ее тонкий стан. Его руки, ищуще, страстно шарили по ее спине, зарывались в медно-золотистую копну волос, горячее дыхание обожгло ее шею, волна жара скользнула ниже, к вырезу блузки. Она стояла, словно в оцепинении, прикрыв глаза, инстинктивно упираясь руками в его грудь, ощущая твердые мускулы под тонким шелком рубашки, не успев еще прийти в себя и сообразить, что происходит. Его губы целовали ее шею, кажется, его лихорадочный жар передался и ей.
Вдруг она резко открыла глаза и рывком отодвинулась от него, поправляя  блузку и растрепавшуюся прическу.
Он все еще тяжело и жарко дышал, туман страсти еще застилал его взгляд.
- Не подходите ко мне, Нэт! - срывающимся голосом проговорила она. Сердце еще гулко билось и на шее ощущался жар его губ. - Это не выход. Я не хочу таким путем снова вернуть себе место. Это низкая провокация. -Она подняла с пола свою сумочку, все еще ощущая непонятное головокружение.
Он кажется, уже опомнился, и умоляюще смотрел на нее.
- У меня не было выбора. Либо тебя здесь нет, либо ты со мной. Я не могу спокойно работать, встречаться с людьми, зная, что ты рядом и не принадлежишь мне, слышать твой смех, чувствовать аромат твоих духов так рядом и понимать, что ты не моя..
- Прекратите! Я никогда не буду вашей! И только поэтому вы подкупили журналиста и выдумали всю эту гадкую историю?! Я не могу в это поверить.. И разорвали со мной контракт.. Вам нужно было очернить меня, втоптать в грязь и потом прикинуться святым и снова поднять на Олимп, приручить, сделать своей рабыней? Вы низкий человек, Нэт.. То, что вы сделали, это подлость.
 До него, словно сквозь туман, доходил смысл ее слов. Словно метко ранящие жала, они проникали  в мозг.
- Все не так. Ты не поняла, я не подкупал никого. Если ты и правда не виновна, извини. Но как я могу это проверить?
- Ничего не нужно проверять, Нэт. Вы не можете терпеть меня в вашем агенстве, мне придется уйти. - Она казалась опустошенной и усталой. Кто бы знал, что в этом надменном и строгом человеке может скрываться столько всего нового? И если не он подкупил журналиста, то кто? И зачем это нужно было директорату Мерилин?
Раздался телефонный звонок и секретарша сообщила о назначенном в 2 часа пополудни собрании менеджеров.
- Прощайте, Нэт. Не забудьте переслать мне чек на отступные за несвоевременный разрыв контракта. - Она произнесла это сухо и тихо, словно чужим, не своим голосом.
- Прощайте, Анна. - Воспаленным взглядом он смотрел на нее, и даже самые дорогие очки и дизайнерская одежда не могли скрыть боли в серых глазах и опустившихся, разом обмякших плеч. Он тяжело опустился в кресло и нажал кнопку спикера.
 - Слушаю.. - провожая взором ускользающую за дверью фигуру, четким, отработанным, выученным голосом руководителя произнес он.
***
  Звонок домой, в Россию, принес толику утешения.
«Доченька, мы верим в тебя, мы с тобой»  - приободрила ее мама, и в ее голосе слышалось столько горя за дочь, что Анна, предупредив рыдания, повесила трубку.
 Дома ее ожидал новый удар.
 Он, ее муж, который должен был стоять за нее до конца, поверил газетным сплетням. Это было последней каплей, казалось, что весь мир сплотился против нее. Она ничего не стала никому объяснять. Кому-то очень не понравился ее головокружительный взлет, кому-то, кто был уверен, что провокация сработает безотказно.  Умом она всегда понимала, что ее профессия, - всего лишь бизнес, где царят грязь и бесчестность, но это был шанс вырваться из серости, и у нее получилось, - без подстав, грязи и подлости, благодаря ее необычной северной красоте и упорству. Однако в душе она не могла понять, каким образом именно она оказалась вовлечена в эту омерзительную игру, так неожиданно перевернувшую ее жизнь и превратившую из золушки в развратницу.
 Он только усугубил ее страдания. После работы, положив газету с ее портретом на кофейный столик, он взглянул на нее, словно раненый зверь, лишь спросив:
- Это правда?
Она даже опешила.
- Конечно же нет!
Все вечера она проводила с ним, почти  все, не считая шоу и корпоративов. Он присутствовал на всех мероприятиях, он сам увозил ее домой после показов и примерок, он знал все, что происходило в ее мире. И теперь там, где она ожидала поддержки, были недоверие и холод. Он не поверил в ее невиновность, и совсем ничего не понял.
Уже давно она терзалась мыслью, что их отношения далеко не совершенны, бездна непонимания с его стороны наталкивалась на стену отчаяния по ее сторону. И все же что-то держало их вместе - ставшие редкими вспышки нежности и тепла, - все же они происходили, словно раздувая затухающий огонь, освещая тлеющие угли. Она давно думала о разрыве, но привычка и нерешительность не позволяли уйти. Он был единственным, кто был рядом с ней в этой далекой и новой стране, кто был рядом в момент ее взлета, и кто так безоговорочно поверил в ее мнимое падение.
И теперь, когда обрыв их отношений был неизбежен, было слишком больно осознавать, что все закончилось именно так - на ноте непонимания, отчаяния, боли, недоверия и полного отчуждения. Эта свобода тяготила ее. Привыкшая положиться на него, она жила теперь вот уже пару недель после случившегося словно на механическом заводе. Она снова старалась завоевать свое место под солнцем, посещала бесчисленные кастинги. Но, не смотря на совершенство ее внешности, ни одно агенство не хотело запятнать своей репутации, подписав контракт с очерненной прессой моделью.
 Даже стайки папарацци, первые пару дней после случившегося скользящие за ней тенью, исчезли совсем.  Звезда ее популярности, так неожиданно зажегшаяся, также быстро и неожиданно сгорела, оставив лишь тень от своего прежнего величия - рекламные щиты с ее фото, которые скоро непременно сменят новые лица, да газетные страницы с ее изображением, гонимые ветром по холодным серым улицам,  втаптываемые в грязь асфальта, забытые и ненужные.
 Сегодня, оставив попытки подняться на пъедестал, с которого некто так грубо сбросил ее, она устроилась официанткой в небольшой ресторан в артистическом районе Сохо.
 На душе было скверно. Одиночество было почти вселенским, не было ни одного человека на земле, способного поддержать ее и поверить.