Проехали

               

                Куда куда говоришь мы движемся? Ну, это ты, брат, брось. Какой путч? Какой переворот? Мы эту станцию давно проехали. Проскочили. Наш путь теперь дальше. К тем славным временам, когда Сам  у руля стоял. 
                А вот тут ты, пожалуй,  прав.  Разница  конечно есть.  Тогда  жизнь совсем другой была. Ни голосов тебе злобных, ни телевидения мерзкого. О технологиях новых  я  вообще молчу.  Тогда  этой заразы и в помине не было. Да и народ  другой был. Верили ещё, энтузиазм был. Идея. Цель. Новый мир строили. Думали на века. Да и понятия чести и совести,  ещё не затёрлись. С таким народом можно было горы свернуть. Если поверят конечно. Если пойдут за тобой. Сам-то это отлично понимал. Всё для этого делал. Но понимал также, что на одном энтузиазме долго не протянешь. Страх ещё нужен, враги. Чтоб всем миром против них. В общем, система нужна. И построили таки. Конвейер запустили. Мясорубку наладили. Народ между прочим  с пониманием отнёсся, поддерживал, друг за другом приглядывал. Все были на крючке. Попробуй  высунься только, или  подумай просто,  тебя тут же - за шкирку и в жернова. Для чистоты рядов так сказать. И чтоб другим неповадно. А в результате - единство, стабильность, единомыслие. На страхе, конечно. Но как же без этого? Вона страна какая. Как такую махину держать? А так, – все по струночке. И если Сам слово молвил, - оно эхом по всей стране. И все как один. От мала до велика. В едином порыве. И закрутилось. И завертелось. И пошло. И поехало. Заводы возводили. Реки перекрывали. Народы переселяли. А вот как слабину дали, так и посыпалось всё. Я, грешным делом, думал что всё, не встать уже. Ан нет, сдюжили. Поднялись с колен. Попотеть, конечно, пришлось. Не без того. Гребли, как рабы на галерах.  Но развернули таки корабль наш. Теперь правильным курсом идём. Не всё ещё удалось, но главного  добились.  Суды, например, независимые восстановили. Ни от кого. И ни от чего. Ну, кроме тех, кто у руля, конечно. Выборы стали нормальными. Это ещё не то что было, но и с безумием девяностых покончили. А самое главное - народ построили. Понятливый он у нас оказался, разумный. Я ведь  поначалу  думал, что всё, их теперь уже никакими силами в стойло не загнать, на аркане не затащить. Сорвались с цепи,  глотнули, так сказать, воздуха свободы. Ан нет. Ничего. Быстро угомонились. И ведь многого не потребовалось.  Ну, посадили одного - двух, ну грохнули кого-то, ну, - мордой об асфальт. И всё. Порядок. Тишь, да благодать. Жива, жива она, голубушка, оказалась, память наша  генная. И страх этот первобытный тоже никуда не делся, тоже жив. В подкорке сидит. А ведь если бы не это,  чёрта  с два  нам что-нибудь удалось. Энтузиазм, правда, куда-то пропал, и с идеями туго, но в остальном - порядок. Хавают всё.  Сказали им на белое  чёрное, – хорошо, пусть будет чёрное. Лишь бы не трогали.  Засудили кого, - значит было за что. Там сверху виднее. А ты не лезь, не высовывайся.  Не суйся, куда не следует.  Грохнули кого? - У нас просто так не убивают. Та ещё, видать, сволочь была.  А ведь сейчас мозги, как тогда, не промывают, не компостируют. Не те времена. Да и трудно стало это делать. Изоляции такой нет. Ни занавеса тебе железного, ни  запрета на информацию. Смотри, читай, слушай что хочешь. Пожалуйста. Правда, самых ретивых,  борзописцев этих, журналюг отмороженных, пришлось таки придавить. Прищучить, так сказать. У некоторых и бизнес  отобрали. Ну, а остальные быстро смекнули,  куда ветер дует. Притихли. Но  всех щелей, всё равно, не заткнёшь. Да и нельзя. Мы ж теперь Европа. Интеграция, так сказать. Теперь все кому не лень к нам со своим уставом. Все норовят укусить. Свободу, права,  демократию им подавай.  Один суд этот Европейский чего стоит. Почитай каждый месяц нам счета выставляет. И ведь платим. А что делать, коль  в игру эту ввязались. Но что особенно раздражает, так это компьютеры с  интернетом поганым, да ещё мобильники вездесущие. Будь моя воля, закатал бы в асфальт всю эту нечисть.  Одну площадь  компьютерами бы утрамбовал. Назвал бы её площадью Свободы. А другую, - мобильниками. Площадью Гласности бы окрестил.  А вообще, тяжело стало работать, тяжело. Раньше, если  Сам кивнёт только, то  пол мира - под козырёк. А сейчас и руки выкручиваем, и бабки отстёгиваем, и грозим, и уговариваем. И ничего. Любая шавка морду воротит, тявкает. Даже та, что ещё вчера у нас - с ладошки. Ну, ничего, ничего. Приползут ещё. Придёт время. Будет и на нашей улице праздник.
                Что, что ты там бормочешь?  Не приползут, говоришь? Не придёт? Не будет? Как знать, как знать. Ведь ещё вчера казалось, что такого уже никогда. Что быть такого не может. А оно вот оно, - есть. Так что поживём – увидим.