Утренний ветер с моря

        Твое имя - утренний ветер, Иллана. Твои глаза - бездонные колодцы. Как бы мне хотелось в них утонуть на веки.… Но кто я такой, что бы надеяться  на такое чудо? Я всего лишь гость твоего дома. Всего лишь скиталец, пришедший с одной из многочисленных звезд нашей Вселенной. Кто я  такой, что смею надеяться на благосклонность случайной знакомой? Пройдет всего лишь несколько дней, и я исчезну из твоей жизни и, видимо, уже  насовсем. Ты отводишь глаза от моего взгляда. Почему? Хотя – молчи! Молчи, потому  что я сам знаю ответ: мало найдется таких, кто сумеет выдержать взгляд летанина. Мои глаза неотрывно, хоть и исподволь, следят за тобой, замечая всё и вся. Они замечают каждое движение твоего стройного тела в ритуальных одеяниях, они замечают каждое движение роскошных черных волос, каждое движение и каждый взгляд веселых и задорных глаз. Я каждый день радуюсь тому, что хотя бы вижу тебя, а вечером  грущу, потому что теряю. Грустно все это.  Ну кто же знал, что за миллиарды световых лет от дома я встречу утренний ветер.
         Когда я улетал - дул иллана. Это было прекрасное утро, напоенное ароматами города и степи одновременно (у нас, на планете Лето, космодром находился недалеко от столицы). Помню это так четко и ясно, словно бы это повторялось каждый день по несколько раз. Помню теплое касание иллана на своем теле. Я помню это  так же, как буду помнить тебя, случайную нежданную любовь - Иллана.
-Что-то ты приуныл, - встрепенулся сидящий рядом Рооул, - может обидели чем   невзначай?
      -  Нет, все в порядке. Дела торопят.
-  Ну, раз торопят, то не будем откладывать: я говорил с Советом Мудрых - они не против строительства  аллеланитовой шахты и вывоза зверей для изучения. Правда, с некоторыми оговорками. Вот, на пример, принакел, которого ваша машина вечно дзурикеллой обзывает…
     Сидящий неподалеку бортмеханик Юрий Бодрецов встрепенулся было от знакомого названия, но через минуту снова увлекся беседой с местным шаманом
 - Собственно говоря- здесь все указано, -   и мой собеседник протянул  листок местного аналога  бумаги, - вы  кажется называете это «договор». Чем у вас удостове… удостоверяют согласие? (официальный язык ему явно давался с трудом)
- У нас обычно оставляют  свои росписи.
- Ро… Что?
- Это как автограф, только… А, черт. Это когда ты пишешь на бумаге свою фамилию  с всякими выкрутасами, чтобы можно было опознать тебя и отличить от однофамильцев…
   Рооул посмотрел на меня, мягко скажем, озадаченно. Для него почти все сказанное было сплошной абракадаброй. Начать с того, что здесь, на Тилосе, нет системы фамилий и отчеств. У них система двойных имен. Тот же Рооул в полном варианте именуется Ролокон Ульноворо,  что в переводе означает: «Мальчик, рожденный ветром». У них тут все обязательно рождены какой-нибудь стихией. Есть, мол, родители тела и родители души. А душа, как субстанция волшебно-мифическая может быть рождена только стихиями. А уж о подписях, росписях и тому подобном они и подавно не слыхали!  Общинный строй одним словом.
     Я в эти копания с религиями, устройствами и обществами не лезу. Себе дороже выходит, да и голова кругом не идет, как у нашего спеца по социологи- психологии и еще како-то ...логии Димки Ольховского. Мое дело маленькое - проанализировать данные, дать заключение и оформить договор. На то я и аналитик. Иллана, улыбнувшись, вышла из Дома Встреч, и мне тоже захотелось его покинуть. Возможно удастся по дороге к челноку, как бы случайно, пройтись рядом, а то и проводить до дому. Тем более, что прием все равно окончен. Но на пороге меня окликнул сын одного из старейшин, Ойронал:
- Это правда, что ваше государство распроложенно на многих звездах?
- Да, наше государство велико и владеет несколькими планетами.
 Ойронал задумчиво посмотрел на небо.
- И все в нем живущие - люди?
- Нет. Вселенная велика, в ней есть место многим… и людям, в том числе.
Я поспешил откланяться и выйти вон.
           Если бы он знал… Ах, если бы только знал. Когда-то цивилизация  Лето  не только не уступала земной, но и превосходила ее. Это мы первыми вышли в космос и обнаружили землян, это мы научили их многому из того, что знали сами. Это мы… А, что вспоминать. Мы слишком увлеклись делами Вселенной и не обратили внимания на то, что творилось у нас под носом. И что в итоге? В итоге Лето стала заштатной базой Земли. Коренных жителей тысяч 200 от силы наберется, остальное полукровки и люди-эмигранты. А ведь могло бы все быть иначе!
  Шансов догнать Иллану у меня не осталось ни каких и потому настроение постепенно ухудшалось. Я злился на всех: на себя, на чересчур любопытного Ойронала, на Ольховского, который шел рядом и вообще на весь свет.
- Ты чего такой надутый? - вежливо поинтересовался Дима.
- Жизнь такая, - попытался отговорится я.
Но Димка человек въедливый и дотошный, он так просто не отстанет.
-А в Доме Встреч у тебя жизнь другой была? Или дело все же в чем-то другом? Или в ком-то?
 От чего-то мне сильно захотелось его удавить или бросить в клетку к зверо-ящеру.
- Как говорят у вас, на Земле - любопытной Варваре кое-что оторвали в общественном месте.
- Пословицы знать надо, - хихикнул Ольховский, - сперва выучи, а потом цитируй. Тоже мне,  лингвист нашелся.
Пришлось прибегнуть к простым, но действенным мерам:
- Да пошел ты!
- Хам ты все же, - удрученно произнес Дима, - как есть - хам.
 В скоре его невысокая, но плотная фигура уже маячила где-то в стороне.
Настроение упало вовсе. Ссора никогда и никому  не приносила успокоение, разве что только видимость. В памяти всплыло лицо Илланы. Девушка смотрела укоризненно и сурово, будто бы знала обо мне все. Даже то, что только что поругался с Димкой.  «Как ты мог ни за что обидеть человека! Он к тебе со всей душой, а ты? Хорош, нечего сказать!» И хотя я прекрасно понимал, что это всего лишь  образ, избранный моей совестью, все же на душе стало совсем уж невыносимо и мерзко. Нужно было срочно отвлечься,  заняться чем-нибудь другим, иначе – хоть в петлю головой. На мое счастье - дел было много.
    Обычно мы жили в сборных домиках, близ  места посадки челнока. Но сейчас, когда дело уже идет к концу на планете остается  лишь дежурный с метиозондом. Теперь каждый раз, закончив дела,  мы отправляемся на   свой  «Поиск 32» Таковы уж правила и тут ничего не попишешь.
   Возле трапа шатла возвышалась как обелиск фигура Кима Мареева, по прозвищу Статуй Каменный. Это прозвище он получил не только за почти ледяное спокойствие, но и за свою внешность. Сложно было отыскать другого такого: почти двухметрового роста с правильными и абсолютно неподвижными чертами лица. Единственное, что хотя бы изредка двигалось на его лице, это рот и глаза.
 Увидев меня, он сделал несколько шагов в перед - ровно столько, что бы дать понять, что хотел поговорить.
- Ты помнишь, что дежуришь завтра?
- Конечно. Что-то не так?
 Ким  помолчал немного, словно размышляя о чем-то, а потом поманил рукой. Мы вошли в единственный оставшийся домик, где располагались системы контроля метеозонда. Небольшой переносной пультик, кровать, шкаф - вот и все, что нашлось
 внутри приземистого одноэтажного здания. Мы подошли к пульту. На один из экранов
 был выведен счетчик радиоактивности и  тестер по аллеониту.
- Сегодня пришли новые данные, - и Ким быстро нажал несколько кнопок.
 На соседнем экране появился столбец цифр.
- Мне это читать или сам объяснишь?
 Ким хмыкнул
- Данные по  аллеониту, - и он ткнул пальцем в одну из строчек.
- Ну и что? – мне не хотелось, возится с цифрами, особенно с цифрами  той области,
в которой я мало понимаю.
- Они перешли 651 рубеж. Сейчас показатели около 699.
 Это было уже серьезно. Даже моих скромных знаний хватало на то, что бы это понять.
Аллеонит- элемент капризный. Может хранится годами, а может переродится в пустую породу, и привет. Стоит показателям излучения перейти за 710 и произойдет перерождение с  мощным радиационным всплеском. А если это произойдет, то все наши труды окажутся напрасными. Эта планета ценна именно аллеонитом и потеряв его – потеряет и ценность.
- И что ты предлагаешь?
– Капитан решил не распространять пока  информацию компаниям. Может это обыкновенный всплеск, пройдет и все. А если что случится после - нас это уже не касается. Но, как бы за кадром, объявил готовность номер один. В тихоря.
- Ты сам то понял, чего сказал, - изумился я, - в тихоря готовность номер один! Это же чушь!
- Чушь - не чушь, а приказ есть приказ, - сурово заметил Ким, всегда беспрекословно подчинявшийся вышестоящим, - и не нам его обсуждать. Учти, летник.
 Толи он действительно не знал, как правильно говорить, то ли издевался надо мной - кто его знает . Чужая душа потемки. А если это душа Кима Мареева, то это не просто потёмки, а настоящая темнота.
- Готовность номер один, - пробормотал я задумавшись, - но ведь это означает, что дежурить должны по двое.
- Это не обязательно, - хмыкнул Ким, - ты разве не слышал стишок:            « Режим один: чуть что – бежим.»
 Там где живет холодный покой легко поселится язвительность. Язвительность Кима  обычно проявлялась в стихотворной форме.
- Так что учти! И не говори, что не предупреждали.
- А почему ты? Почему не так, как положено по форме - капитан и т. д.?
- Тебе же сказали - дело за кадровое, дурья твоя башка. Прознает Представитель – проблем не оберешься.
 Представитель -  это сотрудник Межгалактических Независимых торгов. В его функциях - все видеть и все знать, а так же проводить Торги. Торги - это просто. Это когда идет обыкновенный аукцион при помощи мощных систем гиперкосмической связи и фирмы – конкуренты могут находится на расстоянии в миллиарды миллионов парсек друг от друга. Обычно такие торги ведутся с корабля Дальнего Поиска, который обнаружил и исследовал эту планету. И Представитель обязан быть на каждом исследовательском корабле, что бы в нужный момент устроить эти самые торги и проследить за их честностью и  независимостью. Узнай наш Представитель об изменении данных по аллеониту и непременно отменит торги. А этого никому не хотелось, ведь команда корабля получает процент с продажи. Так что «в тихоря»- это было вполне актуально (хотя и не очень честно).
  Когда мы прибыли на « Поиск», Торги уже были в самом разгаре. Мы пропустили самое начало, но это было не важно. Представитель, Ден Ривал, маленький человечек похожий  немного на  жабу или лягушку гордо восседал на мягком кресле в кабине связи, в окружении мониторов и камер. Это была его стихия, и он отдавался ею целиком. Звук из кабины связи во внутренние помещения корабля проходил слабо, но все же проходил.
- Господа, это прекрасная планета типа  П-5 радостно и немного торопливо говорил Представитель, - подумайте о льготах, при разработке такой планеты. Кроме того, запасы аллеланита  на этой планете огромны -  подумайте о тех прибылях, которые вы сможете получить! Кто-то сказал 500 миллионов? «Миллениум спайс компани»? Хорошо- 500 миллионов за бессрочный патент раз…
- Любуешься зрелищем или что-то себе присмотрел?
 Ольховский вырос  как будто из - под земли (вернее из-под палубы). И как это ему удается подкрадываться так незаметно? Тайна за семью печатями.      
- А что - просто постоять и послушать нельзя?
- Да нет, - немного смутился Дима, - можно. Все можно, что не запрещено.
 Он неожиданно грустно вздохнул:
- А я не могу … Не могу вот так просто слушать как за деньги уничтожают планету…
- Ты о чем?
 Ольховский  удивленно посмотрел на меня и в  глазах его, помимо удивления,  было что-то неприятное и тяжелое. Словно он знал что-то мне не ведомое и это что-то сильно тяготило его душу. За почти 11 лет знакомства я впервые видел грустного и расстроенного Димку Ольховского.
- Ты  серьезно ничего не знаешь?
- Ничего не знаю о чем?
- Да, я же забыл: летанцы никогда не основывали колоний… Этой планете не повезло, на ней обнаружили аллеланит. И теперь планете конец.
- Но ведь она относится к П-5! Уровень разумной жизни на ней…
- И ты думаешь, что это их остановит?
- Да. Ведь с разумной жизнью необходимо считаться. Или я не прав?
- Прав, - грустно согласился Дима, - прав. Только теоретически.
- Но ведь П – 5…
- П-5, - ехидно передразнил Дима , - не слишком на это надейся. Если  не П-15 или выше- то…
- Что «То»?
- Иногда ты бываешь удивительно тупым, - неожиданно отмахнулся Ольховский, -
«То»- значит «то». И не приставай ко мне.
   Он ушел нарочито быстро. Или мне это показалось? А из-за переборок неслось чуть слышное:
- Кто предложит 800? Господа! Это прекрасная планета с огромными запасами аллеланита. Что?  «Галактик интернешенал»? Хорошо- 795 раз…
         Всю ночь мне снились кошмары один другого ужаснее. То казалось, что народ Тилоса находится на грани вымирания. Перед мысленным взором  прекрасно представлялась картина борьбы местных жителей за засохшую корку хлеба. Представлялись горестные глаза Илланы, смотрящей в небо и грозящей ему кулаком. Ее тонкие, обессилившие от голода, губы шепчут проклятия всем жителям Вселенной… Нет… её губы шепчут мое имя. Они посылают проклятия мне. Мне и никому другому . Только мне. Или привидится, что, поддавшись на лестные уговоры представителей компании, жители эмигрируют и оказываются  на прожженной солнцем пустынной планете, где нет ни воды, ни еды. И снова- устремленный в небо взгляд и снова проклятия с моим именем… Или (это было одним из самых страшных кошмаров для меня) Иллана становится… Как бы это получше сказать…  Любовницей или девушкой легкого поведения… И снова взгляд в небо и снова уста шлют проклятия моему имени и моей жизни…
        Под самое утро ужасающие картины исчезли, осталась лишь фигура Илланы на утесе у самой кромки моря. Илланы, проклинающей всё, что связанно со мной. Я буквально таки слышал её тяжелый шепот:
- Будь ты проклят! Будь проклят! Будь проклят тот день, когда я повстречала тебя!
- Но почему?
- Ты знал… Ты все знал и ничего не сделал!
- Но я не мог ничего сделать! Пойми, не мог!
- Это только повод, причина, - глаза девушки были полны горечью и отчаяньем, - это только повод не вмешиваться и остаться в стороне… А говорил, что любишь меня!
 Её глаза, вдруг,  стали расти, и вскоре заполнили собой все поле обзора. Одни глаза – огромные как Вселенная. Одни только глаза, а в них укор: «А говорил, что любишь! А говорил… » 
        Я проснулся в холодном поту и с больной головой значительно раньше звонка будильника. Мне пора лететь на дежурство: сутки торчать у мониторов и периодически тестировать метеозонд. Пока шаттл летел до планеты,  я принял дозу стимулятора. Но это не прогнало видения, они все так же преследовали меня.
            Иллана ждала меня у трапа с букетом местных цветов в руках.
- Привет тебе Друг и Светлого Неба.
- И тебе того же. Можно узнать – к чему такая торжественность?
- Сегодня у нас праздник – Праздник Воды. Все,  рожденные этой стихией дарят друг другу подарки и цветы.
- А причем тут я?
- Ты ведь тоже рожден Водой, как и я! Помнишь - ты рассказывал, что там, откуда прилетел  мама называла тебя – Ручейком. Ты же сам рассказывал.
- Да… Помню.
 Она мило улыбнулась и, когда я взял цветы, повесила мне на шею небольшой кулон.
- Это самый лучший оберег для тех, чьи Души рождены Водой. Это камень ретлион, он рожден волнами моря. Носи его и пусть он защитит тебя - Друг.
 Она ушла, а я еще долго стоял, как дурак, с букетом в руках и смотрел ей в след.
       Мерзко было на душе. Ох и мерзко. С одной стороны я понимал, что Ольховский может и ошибаться, но с другой… Ой Дима, Дима… Знал бы ты, во что вылились твои слова!
     Я сидел у мониторов словно зачарованный. Мозг успевал выполнять две функции одновременно: почти автоматически следить за  изменяющимися данными  и беспокоится за судьбу народа.… За судьбу Илланы.
 « Нужно что-то делать! Но что? Нужно… Показатели сбились… Нужно предупредить или.. Или.. Черт, похоже реле полетело… Нет, это просто немного сглюкнуло… А все этот треклятый  аллеланит, чтоб ему пусто было!»
 Из состояния странного оцепенения  меня вывел сигнал датчика (такие датчики метеозонд распределил по всей планете для сбора информации). Как всегда барахлил 354. Похоже, что он не укрепился на грунте и мелкие сотрясения коры или еще что-нибудь периодически сдвигали его с места или  просто сотрясали. Ким пару раз уже пытался добраться до датчика и изменить его положение, но тот находился в трудно доступной зоне, куда добраться было ой как не просто. Я напряг память- кажется 354 находится недалеко от  единственного выхода аллеланитовой жилы на поверхность планеты…
- А что если…
Коварная мысль закралась мне в голову:
- А ведь это возможно… Но… Нет. Я не могу этого сделать. Не могу. Я офицер и…
Мне вспомнилось лицо Илланы и ее слова: «Сегодня у нас праздник – Праздник Воды. Все,  рожденные этой стихией дарят друг другу подарки и цветы».
 -Подарки… Подарки, - юлой вертелось в голове, - Подарки.
Руки, словно живя собственной, независящей от меня, жизнью, потянулись к клавиатуре.
«Система контроля датчиков. Д № 354- уничтожить. Стереть приказ из памяти».
Мне оставались лишь молча наблюдать скачек показателей,  вызванный взрывом и сообщить на базу о том,  что показатели  по аллеланиту перешагнули 710 рубеж…


      Когда мы улетали через несколько дней дул иллана. Ветер нес запахи близкого моря и цветущего леса, сливая их в единый, странный, запах. Запах живой Планеты. Капитан обратился к Совету Мудрых  с прощальной речью, после чего торжественно преподнес росток мирта (искусственный конечно) в знак мирный намерений.
     Провожать нас вышли все жители. Уже стоя на трапе шатла я встретился глазами с Илланой и не отвел взгляд, а попросту улыбнулся. Она так никогда и не узнает – ЧТО мне пришлось сделать ради жизни её планеты и её самой. Ну да и ладно. Это правильно, - незачем кому-то знать о том, что офицер космофлота нарушил устав из-за минутного увлечения симпатичной инопланетянкой. А никто об этом никогда и не узнает… Если конечно Бодрецов, после очередных ста грамм,  не напишет об этом рассказец, до написания  которых он большой охотник.