Мистерия 13

        Девушка танцевала у огня. Стояла поздняя ночь, и полная луна во всю глазела с неба на странную сцену: костер, путник и обнаженную девушка у костра, под властью странного танца. Языки пламени стремились  к ней, словно хотели прикоснуться к её телу, обнять её и защитить от всего. Или,  просто, хотели слиться в месте с ней в безумии танца. Искры с надеждой взлетали к небу, но в скоре опадали в бессилии, лишившись надежды на прикосновение. Лес вокруг шумел, подыгрывая  танцу. Казалось, что он так же увлечен  этой странной феерией и  впал в некое состояние, близкое к трансу у людей. В его шуме сплетались миллионы людских мелодий, подслушанных лесом с музыкой, рожденной им самим в глухой чаще или на самой опушке. И получившейся странной, ни на что не похожей музыке он отдавал всего себя без остатка. Он забывался в ней, и вот уже музыка владела миром. Музыка, сливалась с танцем, становясь его владычицей и служанкой одновременно. И казалось, что этому получившемуся действу не будет конца…
         Девушка танцевала. Её движения были плавными, как вода, легкими, как птичьи перья. Сейчас она была, словно, продолжение костра, принявшее от него пластику, стремительность, силу. Её глаза были полуоткрыты, в них блестело  отражение пламени, но взгляд, казалось, уходил в неизвестность не имея цели в реальном мире. Всю её охватило состояние танца, состояние  гибкость и свободы, состояние радости. Сколько дней и бессонных ночей  одна мечта об этом приносила приятную радость, теплом разливающуюся по всему телу. Сколько раз, закрывая глаза, она представляла себе этот танец; представляла во всех подробностях, во всех мелочах. Сколько раз проигрывала про себя всевозможные движения, отметая одни и соглашаясь с другими. Иногда, оставаясь одна, она танцевала, воображая эту ночь. Столько было всего, что бы сейчас здесь излить, наконец,  в танце всю себя без остатка. И её было всё равно, что утром она проснется опустошенной и вымотанной – пусть! Это не важно. Важно лишь то, что есть эта ночь, этот костер, это человек и она сама. Остальное попросту не имело значение.
         Молодой человек полулежал в близи от круга света костра,  не смея приблизится. Зрелище, представившееся ему,  казалось мистически прекрасным и гипнотически сказочным. В его глазах  дрожал слабый отблеск пламени. Слабый, но все же отблеск, почти такой же, как у неё. И эти блики связывали их незримой нитью. Огонь костра объединял их в эту ночь в единое целое. На всю ночь, до первых лучей утра. Эта ночь принадлежала только им и никому больше.
             Танец казался бесконечным, вечным, безбрежным,  но, увы, лишь казался. В конце его она встала на цыпочки и, потянувшись к небу,  замерла, сдерживая дыхание. В эти мгновения она казалась странным ростком, выросшим из костра и тянувшимся к звездам. Казалось, что вот -  вот и она улетит в небо, к звездам. Она казалась не живым существом  (лишь редкие движения груди выдавали в ней жизнь),  а каким то  прекраснейшим вселенским явлением, не весть как попавшим на нашу грешную землю… Но всему приходит конец, да и усталость берет своё. Девушка  упала бы, но молодой человек её подхватил. Он опустился на траву осторожно, словно в руках его было нечто  просто бесценное и, вместе с тем, удивительно хрупкое.
Её тело было полностью расслабленно, глаза закрыты, грудь часто  вздымалась. Соски были яркими упругими и удивительно красивыми. Он осторожно провел кончиками пальцев по её телу, собирая капельки пота, а потом поцеловал девушку в губы.
     Тишина зависла над поляной. Легкая тишина, та самая, что может  объяснить все лучше всяких слов. Даже костер притих, словно спрятался. И только лес шумел все так же, вернее почти так же. В его голосе появились предупреждающие нотки, словно он боялся, что молодой человек причинит девушке вред и никак  не мог успокоится.
    Поцелуй был долгим и страстным. Губы сплелись, подобно лепесткам странного цветка, и теперь казалось, что они ни когда не существовали отдельно. Её рука медленно поднялась и обхватила шею молодого человека, нежно и осторожно. Поцелуй был долгим и опьяняюще прекрасным. Он окончился, но окончился для того,  что бы дать начало новым, не менее страстным и прекрасным. Он целовал её тело, сантиметр за сантиметром, а она просто лежала, погружаясь в сладостную негу, иногда вытягиваясь, облегчая доступ страстным губам. Для неё танец еще продолжался, еще жил. Она чувствовала его силу, страсть и мощь, не смотря на то, что тело ощущало траву костер и  осторожное касание губ юноши.
     А он, меж тем, прильнул к её груди, словно маленький ребёнок. Он ласкал соски и целовал кожу. Казалось, что он хотел выплеснуть в этих поцелуях всю свою страсть, всю ту странную приятную силу и головокружительное безумство, что разбудил в нем танец… 
    Их слияние было сильным и страстным. Две души, которым попросту не хватало слов для того, что бы излить себя. Две Космические стихии, соединившиеся в порыве к созданию нового. Двое жаждущих, не как не могущие утолить свою жажду. Жажду любви, жажду страсти, жажду нежности, жажду друг друга.
   А лес шумел вторя им, стараясь запомнить и сохранить для себя их голоса…
      

       Утро было туманным. Легкая ткань тумана путалась среди ветвей деревьев, стеблей трав и цветов. Весь мир был пропитан влагой. Серебристо-призрачные капли лежали на всем, словно волшебные самоцветы. Ни единого звука не нарушало равновесие утра. Тишина сплелась с туманом в единую ткань.
       Она открыла глаза и, невольно, прислушалась. Тишина была почти абсолютной, её нарушал только звук дыхания. Парень еще спал, уютно укутавшись в одеяло, под которым они и уснули этой ночью. Она осторожно, чтобы не разбудить его, поднялась, потянулась и огляделась. Вокруг, на сколько хватало обзора, простирался туман. Густой туман, теплый как парное молоко летом, легкий как пух. Туман потянулся к ней, словно желая обнять и приласкаться. Она ласково улыбнулась ему, и, расправив руки, шагнула в него. Но мысли не обманешь и туман это понимал. Она протянула руку « Не сердись, просто подожди» и вернулась  к догорающему костру.
            Она подошла к молодому человеку и, наклонившись, несколько минут рассматривала спящего. Парень был безмятежен и счастлив. На его лице сияла поистине детская радость, если такое сравнение уместно. Она присела на корточки и провела пальцами по не прикрытой одеялом груди… В эту ночь их страсть не знала предела. Два сильных стремительных тела, два творца, две космические противоположности слились в эту ночь в единое целое. Она помнила то безумное наслаждение в его глазах, ту силу с которой он входил в неё… Это воспоминание украсит её  музей воспоминаний на долго, может на всегда. Но время торопило, пора было уходить. Она быстро оделась и исчезла в плотном потоке тумана.