Ведьмовья доля

Была в нашем полку проститука. Старая вся, помятая, жизнью побитая. И то сказать, с малолетства по гарнизонам горе мыкала, повидала многое, чуть не с графом Толстым в Севастопольких сидениях участвовала, такая героическая шлюха была. А мы её не гнали. Пользовать, канешна, не пользовали(хотя, мож татары с третьей роты и причастились),  а пользу имели - знатный кулеш варила, стерва, бравы ребятушки котелки ложками до дыр проскребли. Сказано: хоть ты и ****ь, а человек хороший.
К сентябрю наш полк на зимние квартиры отправили под Архангел-город, на севера, значит, зиму-матушку жопами чувствовать, да староверов попужать, есть, мол, у Царя-батюшки войка в достатке, не злобствуй гадась-брыдась, чуть што - сыщется управа. Ага, пришли в село. Ждали нас. мужики за лето гарнизон сладили за околицей: офицерам домов полтора десятка, да нам, грешным, шесть казарм, кожной роте по казарме, обозу две, и лазарет, ну, и по хозяйству, там, амбарчик, конюшенку, арсенал и прочее полезное. Заселились. Хорошо. Обживать стали.
На зимних квартирах самое для солдата паскудное время. Муштра. Это тебе не на марше, там хоть и под небом открытым бывая заночуешь, и кухня когда-никогда опоздает, но анчирес присутствует, горизонты расширяются(Архипов, зауряд-прапорщик, любит солдатику горизонты расширить), география меняется, а тут - шиш, с утра до ночи: ать-да, ать-два. За зиму плац в камень утаптывается, там потом годы трава не растет, не то дерево.
Но и хорошее есть, не поспориш, взять хоть казармы - всегда тепло, всегда под крышей, баня два раза в неделю(так-то по разу положено, но доктор наш, Антип Минаич, настоял, хороший человек, душевный), ага, баня, кухня по расписанию, труд крестьянский, привычный - навоз, дровишки, там.
О ту пору шибко войны с англичанкой опасались, и были разговоры, что встали мы тут надолго, основательно встали, посему обживались на совесть, даже церквушку затеяли, шоб, значит, своя была, сельская-то маловата для такого гарнизону, да и чин блюсти надыть.
У офицеров своя жизнь - офицерская, много нашей веселей, зимней порой две дуэли приключилось, один раз Архипов, зауряд-прапорщик и Тайтовский, интендант на саблях бились(не поделили дочку старосты, говорят), оба два лазаретом кончили, но отжились, другой раз капитан Осмолин, божий пушкарь, с войсковым старшиной(1) Гардиным, нашей, казачей сотни отцом-командиром на штатных мотыгах(2) задрались, сначала вроде шутейно, да так осерчали махаючи, што левольверты похватали, и за конюшней, с 20 шагов, без свидетелей, по четыре выстрела стрелялись. Уберег святой Георгий, даже не поранили друг друга, потом месяца два вместе не пили.
По обжитии затеяли полковой скотиной обрастать, на казенный счет прикупили коровенок дюжину(молоко офицерам и в лазарет шло),да мал-мало птицы:гусей(на рождество) два десятка, курей штук сорок и двух идоуток(для красоты, должно быть, или форсу армейского, про то одному интенданту ведомо).
Я к чему? Проститутку, Агафью Тихоновну, за коровами определили, корова, она ишь, бабью руку любит, от того молока больше и сметана вкуснее, когда-никогда а переподала казачкам сметанка, тем, что на коровнике дежурили, навоз выбирали, да сена телям задавали, у нас, станишных, за счастье было на коровник заступить, подхарчиться молочишком-сметанкою(Агафья-душа казачка понимала и крынку другую завсегда в запас имела), дом родной вспомнить... э-эх.
А к весне вот какая штука случилась.
Коровки, полковые вдовки, хиреть стали, молока меньше давать, а само молоко киснуть, започем зря, к обеду раннешнее(3) навроде уксуса делалось, и портилось так, что сырокваша не получалась, а получалось недоразумение, творог - не творог, а белиберда горькими комочками, и сыворотка зеленей ёлки. Ну, ладно, раз-два не доглядели, но ведь неделю к ряду безобразие творится, непорядок. Стали в ротах о колдовстве шептаться. Селян поспрошали, у них все ладно, значица на нас проруха.
По случаю крестин Цесаревича офицеры, полным составом, укатили на асамблею к Генерел-губернатору, в ротах одни унтера старшими остались, не по уставу это, но гарнизон у нас дальний, да и проверяющие, буде сыщутся, тожа в асамблее, балетируют, да закусывают.
Солдат, он когда без командования остается, глупеет на глазах, и стервенеет, что твоя сколопендра. Под таку глупость сошлись выборные с рот, порядили недолгонько и объявили Агафью ведьмой, она, мол, молоко и скотину портит. Долго сказывается - быстро делается. Выволокли Агафью из каморы при коровнике, намяли бока и к столбу, рядом с колодцем приторочили, обложили, болезную, дровишками посмоленистее, да и подпалили. Сгорела дуреха вчистую, как и небыло. Пепел по ветру пустили, костровище грязью засыпали, столб новый врыли. Офицерам сказали, что в город Агафья подалась, да они и не интересовались особо-то, была-не была, делов им.
Заковыка, токмо, в том, что с коровами лучше не стало. А чрез недельку коновал городской приехал и вылечил скотину-то.
Нехорошо с Агафьей вышло, видит Бог, нехорошо.



1. Войсковой старшина - Штаб-офицерский чин Казачих войск царской армии равный пехотному подполковнику. (авт.)
2. "на штатных мотыгах" - как ни смешно, но мотыга действительно входила в штат полевого фортификационного инструмента, в пехотной и артиллерийских ротах имелось по 3 мотыги. (авт.)
3. Раннешнее - утреннее, т.е. надоенное утром.
4. Сырокваша - простокваша