Моя книжная полка 29

Михаил Марр «Узнать человека»
http://www.proza.ru/2010/01/08/1343

«Мне совсем не нужно, чтобы другие ценили мои достоинства, им цену я сам знаю;
я хочу, чтобы меня любили ни за что, как любит старшая сестра или старый друг»


Андрей Оболенский «Опыт непрофессиональной критики»
http://proza.ru/2010/01/12/1540

«Сразу оговорюсь, что я не критик, не наглый рецензент и на эти обязывающие звания не претендую. Для того, чтобы брать на себя ответственность серьезно критиковать, надо обладать качествами, которых у меня нет. Поэтому, воспринимайте этот текст как мои личные впечатления или несерьезную критику. Кому как понравится. Или, не понравится».
 

Мерче «Цветок моей тайны»
http://proza.ru/2011/06/20/766

«До чего мы дошли! - в голосе ее  сдерживаемое с трудом отчаянье, - куда катится мир! - она воздевает руки и закатывает один глаз, - второй, как я успеваю заметить, остается на прежнем месте, - острый зрачок неотступно следит за всем происходящим, - наверное, она и спит так, - с воздетыми в ужасе руками и подпрыгивающим любопытным зрачком.
Куда катится мир, - с горечью повторяет она уже на пороге, - девочки рожают детей! - в раме двери - монументальный бюст и квадратная голова в косынке. Форма головы обусловлена наличием бигудей, располагающихся рядами от лба к затылку.

Захлопнув дверь, бабушка откашливается, явно маскируя одной ей свойственную иронию, - а кому еще рожать? - она пожимает плечами и преувеличенно громко гремит посудой.

Итак, девочки рожают детей. Я тщательно перевариваю новость. Верчу ее и так и этак, - что-то в этой схеме явно не складывается. Ну, хорошо, - мальчики детей не рожают, это и дураку ясно, но любой мало-мальски приличной девочке просто таки на роду написано родить ребенка. Рожать необходимо, рожать стыдно, рожать неприлично, рожать страшно.

Рожать - это больно, - деловито сообщает Танька, - все кишки порвешь, пока...Почему кишки? Я деликатно выясняю, как именно происходит...Бабушка выпроваживает обеих на улицу. У нее куча дел, сообщает она, подталкивая нас к двери, - белье, глажка, курица».

«С каждым днем Рита становится все более прекрасной. Она плывет по пустынной улице, склонив растрепанную голову чуть набок, ничуть не стесняясь огромного живота, похожая на огненный цветок, вдруг распустившийся вопреки всем пересудам.

Я вижу ее отяжелевшие щиколотки, ее упрямую усмешку, коричневые узкие запястья. Худые пальцы с обгрызанными ногтями. Прошлогоднее короткое платье лопается на груди, топорщится на животе. На ногах - стоптанные белые босоножки.

Хочется подбежать к ней, обхватить руками высокий живот и застыть, вдыхая  пряный аромат, пробивающийся сквозь изношенную ткань.

Целую вечность мы простоим так, прислушиваясь к приливам и отливам далеких лунных рек, там, в недрах моих сновидений».


Мерче «Адам и Ева, Магда, Фаина, Эстер...»
http://www.proza.ru/2009/12/15/1043

«Мой отец, - была счастлива с ним моя мать? -  хотя "счастье" - нет такой категории в её системе ценностей - долг - да, терпение - да, благополучие - несомненно, а вот счастье - кто-нибудь может объяснить, что это такое, видел ли кто-нибудь его, это самое счастье...  Можно пощупать добротную ткань пиджака, попробовать кисло-сладкое жаркое, проверить счёт в банке, - о, моя мать рассчитала, - она всё предумотрела, - конечно, бешеный нрав моего отца быстро превратил её в старуху со строго подшитым ртом, но зато теперь она могла не волноваться по поводу "спокойной старости", - небольшой завод приносил постоянную прибыль, не говоря о недвижимости..»

«в это утро во мне умер любознательный путешественник, исследователь, с вожделением изучающий карту перед решительным походом, - вчерашний покоритель вершин восседал на смятых подушках, напоминая самому себе властелина убогого гарема, - все тропы, ведущие в райский сад, были исхожены, - постель ещё хранила букет ночных ароматов, таких убедительных, явных, но мысленно я уже пробирался к выходу, опасливо поджимая ноги, неосторожным движением опасаясь исказить идиллическую картину, - почти пастораль, - - в иные моменты я напоминал себе маленького мальчика, стоящего на балконе, - потряхивающего забавной игрушкой, - калейдоскопом, - объятого страстным желанием всматриваться в эти случайно образующиеся узоры, - вспыхивающие обольстительными огоньками новые невиданные миры».


Сергей Эсте «Хамсин. Мерче. Несколько фраз»
http://www.proza.ru/2008/06/04/142

«Я очень далёк от жизни Израиля. Меня эта жизнь не очень интересует. И не знаю я очень многого. И слов, и понятий, которыми буквально усеян этот текст, не знаю, и даже скажу более кощунственно, не появилось желание узнать. Но! Я читаю этот текст, и мне совсем не мешает незнание. Может быть даже, это незнание помогает мне увидеть жаркое марево, учуять дразнящие запахи, незнакомые непривычные лица маячат передо мной. Речь и звуки проникают в мои уши и создают некий непонятный фон. Я - тут. В этом далёком и незнакомом, не моём мире. Но это не мешает мне приглядеться, прислушаться, помолчать, и пожелать мира этой земле».

«ЖЁЛТОЕ НА ЧЁРНОМ» (Мерче)
http://proza.ru/2008/01/04/548

«Во все времена люди остаются людьми, они хотят кушать с тарелок, и спать на перинах, - мужчины остаются мужчинами, а женщины – женщинами;
жены продолжают изменять мужьям, мужья – заводить любовниц; скажите пожалуйста, Рейзл, эта маленькая дрянь, - она прячет виноватые непросыхающие от распутства глаза, - она тянет его за рукав, - скажите пожалуйста, - ее волнуют помада, румяна и новый лифчик, не может она ходить в старье,
- Зяма все понимает, у Зямы нет вопросов, для чего Рейзл новый лифчик, - Зяма знает жизнь, - всю жизнь он носит яички, пару теплых яичек для своей старухи, для Голды, а еще кусочек вареной курочки, - пока Зяма жив, Голда будет кушать, а у Рейзл будет лиф и помада; пусть они все передерутся и перестреляют друг друга, - шмальцовники и жандармы, синие и желтые, поляки и евреи, Ауэрсвальд с Ганцвайхом, молодчики из гестапо и бравые ребятки с Лешно 13, - пусть все они сожрут друг друга и перестреляются из-за еврейского золота, - белья, мебели, фарфора, хрусталя, - пусть они сдохнут, перетаскивая мешки с зерном и сахаром, хлебом и свечами, - но прежде чем они сдохнут, они успеют накормить маленького Зяму Гринблата с его старухой, и дадут заработать на новый лифчик этой девочке с беспутным чревом, - ненасытной Рейзл, этой маленькой блуднице с горящим взором и адовым пеклом между ног».

«Формула цвета» (Мерче)
http://proza.ru/2008/09/20/184

«Но эти звуки, эти звуки, - они оставляют некое томление в груди, - это странное течение жизни, к которому привыкаешь исподволь, как к разношенной обуви, - не жмёт, и ладно, - в нём много сумерек, мало суеты, - торопливое царапанье каблучков по асфальту и визг срывающего с места автомобиля говорят об обратном, - напоминают о другой жизни, - с другим темпом, ритмом, вкусом, запахом, - более резким, контрастным, острым, - с прикрытыми плотно трисами, с пальцами, сплетающими невиданный узор на теле того, кто дышит рядом, - с касаниями лба, шеи, груди, - я делаю вид, что могу обходиться без этого, - у меня есть выбор – играть по установленным правилам либо не играть вовсе, - и я играю в свои сумеречные игры, вслушиваясь в переливы аккордеона за стеной, - в каком-то старом фильме я видела, как пожилая пара танцует милонгу, выписывая умопомрачительные петли не вполне стройными ногами, - ничего общего это не имело с отточенной и утончённой агрессивностью бального танца, почти акробатическими этюдами на ярко освещённой сцене, - полумрак, маленький аккордеонист на колченогом стуле, - щека к щеке, бедро к бедру, колено к колену, - с какой нежностью его рука касается её спины, - глаза полузакрыты, - в этом какая-то высшая, болезненная, хрупкая, древняя как мир тайна, - она светится в глазах старой собаки под окном, и в дожде, - однообразном, сводящем с ума, - моросящем часы, годы, столетья, - смывающем все грани, оттенки, кроме серого, от пепельного до жемчужного, - в плывущем вагоне метро, в мальчишке с наушниками напротив, - с этими глазами, которые ничего не обещают, ничего не дают, не отнимают, - они скользят по тебе, не оставляя следа, - пока не зазвучит голос Гарделя, - мi Buenos Aires querido, - и тогда начинается это жаркое, бережное, всегда опасное скольжение по краю огромной воронки, - и тогда неумело заштопанное сердце начинает пульсировать и рваться, проталкивая горячую кровь и возвращая миру его истинный вкус, цвет и запах».


Сергей Эсте «Мерче»
http://www.proza.ru/2008/01/07/297

«Такие обыкновенные слова этих листков. Мы говорим их каждый день в красивых, умных, неказистых или нелепых комбинациях. И в этих наших словах заключен весь устоявшийся мир с его догмами, мистификациями, иллюзиями, якобы знаниями. Мы умны, красноречивы, доказательны. В наших устах истина, проверенная веками. Мы блюдем, по мере своих возможностей то, что сказано нам в Великих книгах, и горды своими достижениями. Мы тщимся доказать свою состоятельность, и познать еще не достигнутую пока усладу для плоти своей и от ощущения себя кем-то весьма значимым в этом мире».

«К нам ворвался Новый язык Эры Нового Мира. Они, эти молодые, такие глупые! Они совершают ошибки там, где их невозможно сделать. Они ничего не забыли из нашего мира, и не осуждают нас. Они любят, не говоря, что это – любовь. Они падают, и снова идут. Они пытаются глядеть на мир открытыми глазами. Вокруг себя, и в глубь своей души. Они глядят на Бога в упор, и зовут его на «Ты». Они – его дети. Как и мы. Только мы об этом почему-то забыли».

Иллюстрация Мерче http://proza.ru/avtor/sonoco333

ДЛЯ ТЕХ, КОМУ ОНО НАДО Арутюнова Каринэ