Первое предательство

Впервые с предательством я столкнулся очень рано. Мне было лишь четыре года.

Здесь я немного отступлю, чтобы сказать, что обладаю удивительной памятью. Иногда я рассказываю вещи, которые по словам моей мамы помнить не могу, так как мне не было и двух. Так что, пожалуйста, не удивляйтесь, что помню тот эпизод в мельчайших подробностях.

Хотя нет, кажется, свою память я перехвалил. Имя главного героя этого события не помню. Толи Натик, толи Намик. что-то на Н, кажется. Но это неважно.

Дело было в садике. Было лето. А лето в Баку - это жара, море, и конечно, фрукты. Персики, абрикосы, вишня, черешня... Нам всем родители в садик давали с собой пакетик с фруктами. Несли мы эти пакетики на прогулку. Гуляли мы по приморскому бульвару. По каким-то соображениям, наверное из-за того, что прогулка была сразу после завтрака, есть фрукты сразу нам не разрешали. Все нащи пакетики собирали, и клали на скамеечку. Мы бегали, прыгали, резвились. Через некоторое время нас рассаживали по скамейкам и давали наши фрукты.

Так было и на этот раз. И вот я, как и все, играю в наши детские игры. И вдруг подходит ко мне этот Натик(или Намик) и говорит:
- Давай пойдём фрукты поедим?
- Давай, а как?
- А воспитательница отошла в сторону, и около скамейки никого нет. Пойдём?
- Пойдём.
Скамейка стояла в аллее и была скрыта от всех листвой дерева. Мы подошли к скамейке, стали открывать пакетики и есть всё подряд: вишню, черешню. Запретный плод сладок: я всегда дома ел фрукты без ограничения, но того вкуса не испытал до сих пор. В какой-то момент я заметил, что стою один. "Сейчас доем этот абрикос и вернусь ко всем"- подумал я. И вдруг услышал голос:
- Вот он.
Обернувшись я увидел такую картину:
Стоит воспитательница, держит за руку Натика (Намика). Перстом другой руки он указывает на меня.
А за спиной этой пары несколько деятков пар глаз, с ненавистью смотрящих на человека, бесстыдно пожирающего их фрукты.
Моё нравственное падение было таким низким, что я немедленно заплакал в три ручья. Намик же смотрел на меня с таким искренним возмущением, что я даже не осмелился сказать и о его немалом участии в этом преступлении.

Часто по жизни я встречался после этого с предательством. Но никакое другое не производило на меня такого впечатления. Так что, если этот Намик, или как его там, вдруг прочтёт этот рассказ и узнает себя в нём, пусть примет мою благодарность за первый в моей жизни преподнесённый урок.