Доска для игр

Много лет назад эти земли были прекрасны. Страна, управляемая несколькими поколениями династии Шерга, процветала, и жили здесь люди твердо уверенные в своем будущем и будущем своих детей. По весне в обширных садах цвели яблони и вишни, летом зрел хлеб и разрастались виноградники. Леса кишели дичью и пушным зверем, в городах бойко шла торговля, и многие ездили в эти земли за первоклассными товарами и нанимали здешних мастеров.
Теперь это не так. Однажды далекий король  - союзник и друг Шерга - попросил помощи в крестовом походе. Откликнувшись на просьбу, король Шерга отправил на далекую войну своего единственного сына, вместе с лучшими своими воинами.
Через двенадцать лет, его сын вернулся на родину с тремя своими приближенными, которые все умерли спустя год после возвращения, от страшных болезней и кошмаров.
Принца тоже что-то мучило. Поддавшись мольбам отца, он рассказал о войне и проклятии легшим на него и на всех, кто участвовал в этом походе, за то зло, что они, сами того не ведая, совершили против народа божьего на святой земле. Тьма будет ждать  душу виновника, требовать её, когда воля будет слабеть. Принц поклялся, что будет сражаться с этой тьмой всю оставшуюся жизнь.
Так или иначе, но принц со временем стал королем и женился, породив на свет двух сыновей.
Короля звали Шергас, его старшего сына – Шергир, а младшего – Шергин.
Король со временем изменился. Он стал сварливым и злопамятным, и, хоть тело его почти не постарело за долгие годы, он часто мучился от болей, терзавших его. Тьма точила его волю долгие годы, и силы его были на исходе. Но король держался, вопреки всему, и когда тьма одолевала его рассудок, он вспоминал о своих сыновьях.
Во всем они были ему опорой – всегда дружные, способные, они с ранних лет приучились к стремительно портящемуся характеру отца и во всем ему помогали. Они строили храмы, возглавляли походы, они вели переговоры с правителями других земель, и они беспрекословно слушались своего короля, подчиняясь ему даже тогда, когда сами считали его решение неправильным. Но всякий раз, по прошествии времени они признавали мудрость отца.
И в конце - концов, увидев откуда исходит в сердце короля свет, тьма пожелала забрать и его сыновей и землю, которую он так любил.
В ту ночь, оба принца были в отъезде, и король ждал их возвращения. Но из-за разразившейся грозы, экипаж, с которым путешествовали принцы повредился и завяз в грязи. Принцы остались помогать вытащить лошадей из-под рухнувшего экипажа и послали вперед слугу. Но до города слуга не дошел. Он срезал через лес, где на него набросился голодный медведь, не пойми откуда взявшийся так близко от города. Так, тьма подготовила все, чтобы забрать короля.

Всю ночь король не находил себе места. Перед глазами его услужливый мрак рисовал картины гибели его сыновей и сердце его разрывалось от горя. Он ходил кругами по своим покоям и ни в чем не находил утешения. Он пытался уснуть, но и во сне он раз за разом видел мертвые глаза своих детей.
Силы короля иссякли.

Утром, Шергир, старший принц, первым прискакал во дворец, спеша успокоить отца. Король встретил его на пороге и Шергир удивился, каким спокойным и уверенным выглядит его отец. Он извинился за задержку, и спросил, не появлялся ли гонец, на что король рассеянно покачал головой.
- Странно, мы же, – начал было принц, но Шергас остановил его жестом.
- Сын мой, – сказал он и Шергиру показалось, что голос отца много холоднее чем обычно, – подойди ко мне.
Принц повиновался и король взял его лицо в свои руки.
- А теперь скажи мне, – произнес он, после небольшой паузы, – чего больше всего на свете боится твой брат.
- Мой брат ничего не боится, мой господин, – ответил принц, глядя в глаза королю.
- Это не правда, – сказал Шергас, – подумай и ответь снова.
Шергир смотрел в глаза отцу и разум его затуманивался. Он чувствовал себя так, будто стоял на краю пропасти и глядел в её извечную, первобытную глубину.
- Так чего боится твой брат?
Внутри, которой живет истинная Тьма.
- Более всего на свете, – ответил принц, – мой брат боится однажды ослепнуть.
- Хорошо, – холодный голос короля звучал успокаивающе, но Шергир ощущал тяжесть и холод в груди, – а чего боишься ты, мой сын?
- Я боюсь, – сказал принц, и сердце его заколотилось, будто раненная птица, – причинить боль тем… кто мне дорог.
- Хорошо, – снова сказал король и поцеловал сына в лоб, – так иди и вырежи глаза своему брату.
Шергир ничего не мог сделать. Он должен был подчиняться.

Шергин шел по дворцу, в грязной, дорожной одежде и удивлялся, почему сегодня здесь так тихо. Оттягивая момент встречи с отцом, который наверняка рассержен и зол, он обратился к знакомому слуге:
- Как его величество сегодня? Должно быть, расстроен?
- Нет, мой господин, – ответил слуга, – хотя сегодня ночью они действительно были очень беспокойны, но к утру они пришли в хорошее расположение духа. Должен сказать, я давно не видел их такими умиротворенными. Ваш брат уже направился к нему.
- Мой брат?- проговорил Шергин, предчувствуя что-то нехорошее. Младший Шерга обладал тонкой, чувствительной душой, и интуиция никогда его не обманывала.
Но было поздно.
Он услышал шаги, увидел брата, идущего ему на встречу. Желая поскорее развеять дурные предчувствия, он поспешил к нему.
- Шергир! Ты был у отца? Как он?
- С отцом все в порядке, – холодно ответил старший принц.
- В чем дело? - начал было Шергин, и заглянул брату в глаза. Он увидел глухую тоску и страдание, столь несвойственные всегда жизнерадостному старшему принцу. Шергину стало не по себе.
Старший брат криво улыбнулся и выглядело это так, будто вместо Шергира улыбался кто-то другой. Как во сне Шергин видел, что рука брата опускается на пояс – там, где торчала рукоять кинжала.
- Мне очень жаль, – и из груди Шергира вырвался смешок, будто он сказал что-то невыносимо забавное.
- Брат, - сказал Шергин, но в следующую секунду лицо старшего принца исказилось, и что-то обожгло лицо Шергина, чуть ниже лба, заставив его закрыть глаза.
А потом пришла боль, а за ней – ужас, когда Шергин понял, что произошло.

Шергин, сражался дольше всех. Тьма заполучила его тело, но его душа, устояла перед ужасом и оказалась ей не по зубам.
Тогда Шергир уничтожил его, пронзив его сердце.
Душа его по-прежнему была жива, и требовала отмщения. Но тьме она не досталась.
Так, тьма обратила любовь в ненависть, боль и страдание.
Проклятье поразило всю землю, которая принадлежала Шерга. И, когда Бог отвернулся от этой земли, тьма получила свободу.

Шергин, младший принц династии Шерга, ныне проклятой и распространившей проклятье как заразу на свои земли. Тело его погибло, и дух его, охваченный страхом, устремился прочь от родных мест. Шергин шел по земле своих предков и видел, как проклятье уничтожает её. Реки были отравлены, земля отказывалась плодоносить, солнце перестало показываться, укрывшись за плотными грязно-серыми тучами. Пришел голод. А вслед за ним – разбой и беспредел. Лиходеи разоряли церкви, бесчинствовали на дорогах и в деревнях.
Шергин видел все то, что должен был предотвратить. Если бы только он понял раньше, то он хотя бы попытался бы. Но против брата? Шергин боготворил старшего принца. Он знал, что на брата всегда можно положиться, он сильнее и умнее его. А брат предал его.
Если бы у него было тело! Пронзенное кинжалом брата, оно осталось гнить в одном из подвалов замка, который Шергин когда-то считал своим домом. Теперь ему не было туда ходу. Едва он попытается туда заявится, брат и отец снова попытаются сломать его. И кто знает, что случится, если у них получится?
Если бы он мог сбежать отсюда, он бы это сделал, но что-то не выпускало его. Родина стала для него тюрьмой, где все напоминало ему о том, что он должен был, обязан был исправить, но на что у него не было сил.
И выхода – тоже не было.
Охваченный горем и отчаянием, Шергин уходил все дальше от людей, пока не нашел в лесу разрушенную церковь.

В темные времена простому человеку нет спасения ни днем, ни ночью. Слуги зла ищут, ищут невинные души – из страха или из ненависти к свету, они стремятся заполнить этот мир тьмой. Но с предсмертным воплем последнего, несущего в себе свет, исчезнет и тьма.
Задремавший было монах вздрогнул всем телом и загнанно огляделся по сторонам – тени от затухающего костра плясали на изувеченных ветром и солнцем стенах. Церковь выглядела давно заброшенной. Потолок обвалился, окна зияли пустотами, хищно ощетинившимися остатками стекол. На полу в единую массу смешались песок, пыль и осколки.
Однажды сюда пришли люди. Всадники с безумными глазами и черными от крови руками.
После них здесь осталась только кровь и грязь.
Человек, волей судьбы пришедший искать здесь ночлега, зябко поежился. Место его пугало неестественной тишиной. Иногда ему казалось, будто из темноты на него кто-то внимательно смотрит, но в ночи он не смел пытаться искать что-то более подходящее. Чем дольше он оставался в старой церквушке, тем больше он жалел о своем решении.
Казалось, будто сами стены шепчут что-то недоброе.
Монах вдруг уставился в темноту, до боли напрягая глаза. В свете костра, ему  померещилось какое-то движение там, где в стена обвалилась и сквозь дыру был виден кусок леса и темное небо.
Дрожа всем телом, он медленно поднялся с места.
- Кто здесь? – крикнул он, жалея, что голос его подрагивает. Монах не был воином и, как и все, был беззащитен перед силами зла. Но, тем не менее, у него было, что противопоставить тем, кто страшится имени Бога.
Это была вера.
Ответа не последовало и, простояв несколько минут, монах все же сел и потер глаза. Его звали Клод Ферри и он путешествовал уже много дней с тех пор, как разбойники разорили церковь, в которой он служил. После нескольких бессонных ночей он вымотался донельзя, и ему был необходим покой. Но какой может быть покой когда кажется, будто собственная тень только и ждет, чтобы сожрать твое сердце?
Монах отнял руку от лица. И в ту же секунду сердце его ушло в пятки, а дыхание перехватило.
Перед ним кто-то стоял. Клод задрожал и попытался начать молитву, но язык его свело судорогой – он мог только беззвучно шевелить онемевшими губами.
- Я напугал вас, падре? Простите меня. Вероятно, я совсем одичал, сэр.
Человек чуть повернулся, и свет от костра осветил юное лицо и мягкую улыбку незнакомца. Он присел у огня, чуть поодаль от Клода, и протянул руки к теплу, продолжая мечтательно улыбаться.
- Кто вы? – спросил Клод, с удивлением разглядывая пришельца. Откуда он взялся, что здесь делает и как сумел бесшумно подкрасться так близко? Прячется ли он или сам солдат удачи, а может наемник нечисти? Но нет, подумал падре, вглядываясь в мальчишеское лицо. На кого-кого, а на убийцу он не похож.
- Как вам будет угодно. Можете считать меня привидением.
- При-приведением?
- Да, падре, привидением. Призраком существа давно мертвого и посему абсолютно безобидного.
Незнакомец протянул узкую ладонь ближе к огню, и падре увидел, что языки пламени просачиваются сквозь призрачную плоть, не обжигая и не раня её. Падре хотел перекреститься, но вдруг подумал, что незнакомцу это может не понравится. А святой отец очень не хотел снова оставаться один.
- А вы, падре, куда путь держите? Неужто нет в наше время более безопасных способов служения Ему?
- Я путешествую – поколебавшись, ответил Клод, – и я считаю своей миссией напоминать людям, что Бог любит своих детей. Он не покинет нас.
- В наше время это не так уж трудно – поверить, что Он оставил эту землю, – усмехнулся пришелец и с любопытством взглянул на падре. Тому стало не по себе от этих холодных соколиных глаз на улыбающемся мальчишеском лице, – Вы путешествуете один? И что же защищает вас? Вера?
Вопрос был произнесен ровным тоном, но падре почудилась усмешка в его голосе. Но кроме нее, в словах пришельца крылась тоска. Будто бы когда-то, ему пришлось разочароваться в вере и он сожалел об этом.
- Бог хранит своих детей, – просто ответил падре.
Пришелец посмотрел на святого отца так, словно ожидал такого ответа. Он качнул головой, не отрицая сказанного, но и не соглашаясь. Потом поднялся на ноги и сказал:
- Было приятно побеседовать, святой отец. Спасибо за то, что не стали гнать меня крестным знамением.
- А оно бы вам повредило? – не удержавшись, спросил падре.
- Нисколько. Но мне было бы немного неприятно – ответил пришелец и отвернулся, чтобы уйти.
- Постойте! Простите, я не знаю вашего имени, но все-таки – зачем вы приходили?
Привидение пожало плечами и улыбнулось:
- Я давно ни с кем не разговаривал, хотя люди иногда и заходят в эти места. Обычно они остаются на пару часов, а потом, не выдержав, сбегают в лес и забиваются в какую-нибудь медвежью берлогу. Вы продержались дольше.
- Но рано или поздно я бы тоже ушел, – ответил падре, – почему же мне вы показались, а тем бедолагам – нет?
- Мне захотелось помочь тому кто так упорно противостоял страху, – улыбнулся пришелец, - к тому же священник, съеденный в церкви – не самый лучший сюжет, верно?
- Съеденный? – непонимающе повторил падре.
- Ну конечно. Эти бедолаги, они не зря в лес бежали. Задержись вы еще подольше, вас бы обязательно попытались съесть. Вурдалаки или нетопыри.
- Но почему же они не попытались напасть сейчас? И что, во имя всего святого, помешает им напасть позже?
- Они меня не любят. По их мнению, я – плохая приправа к ужину, – пришелец хищно улыбнулся и пошел в сторону обвалившейся стены.
Как это ни удивительно, но в ту ночь падре спал как никогда крепко.

Собираясь утром в дорогу, Клод внимательно оглядел пол церкви, но не нашел в пыли никаких следов, кроме своих. Этого и следовало ожидать, но святому отцу стало не по себе. Одно дело – говорить с призраком темной ночью, когда все возможно, и другое – обнаружить подтверждение чему-то тайному и колдовскому при свете дня.
Падре продолжил свой путь сквозь дикие темные леса, размышляя о природе посетившего его ночью существа. Почему оно пришло к нему? От одиночества, любопытства или, может, то лукавый решил испытать святого отца? Но нет, маловероятно. Нечисть алчна и жадна, и падре с первого взгляда узнал бы слугу тьмы. Нет, то был кто-то иной. Но кто? И что на самом деле привело его к костру падре? На эти вопросы не было ответов, и вскоре святой отец перестал думать об этом.

Ближе к середине дня падре встретилась небольшая повозка, на которой путешествовало семейство кузнеца, в поисках лучшей жизни. Им оказалось по пути, и священник с удовольствием согласился ехать вместе с ними. Кузнец усадил священника рядом с собой, и чтобы скоротать время рассказывал падре о месте, откуда они уехали:
- Лорд наших земель рано потерял жену да так и остался вдовцом с двумя мальчиками. Видно, на роду у него написано было страдать и мучиться – первого его сына унесла болезнь, а второй упал с лошади и покалечился. Мальчику суждено было погибнуть, но лорд, отчаявшись, привел в дом колдуна. Не знаю уж, что за цену потребовал с него колдун, но с тех пор жуткие вещи творились в наших землях. По ночам, бывало, половина деревни в церкви ночевать оставалась, так страшно было, даже в родных стенах. Нечистые выбирались из леса, выползали из болот и шли, шли, как завороженные к дому лорда. Не знаю я, что они там вытворяли, но были ночи, когда твари, ничего не страшась ходили мимо окон, забирались в загоны и безнаказанно жрали нашу скотину – да как жрали – вой - крики, кровища, потроха по стенам - волосы дыбом вставали. Вот мы и тронулись в путь – когда и дома-то чувствуешь себя, как на блюде, что же это за жизнь?
Клод кивал, слушая рассказ кузнеца и размышлял. Тьма крепко взялась за эти земли – она испытывала людей, насылая на их судьбы проклятья, болезни и несчастья, и все ждала, пока человек падет духом и отдаст себя в её руки. Неужели свет совсем отвернулся от них, что позволяет злу творить такой разбой?
Ночевать остановились на широкой выжженной поляне.
Сложили костер, напоили лошадей, приготовили простой ужин и стали укладываться спать. Падре, насытившись и отдохнув душой припозднился и остался сидеть у костра в одиночестве. Сегодня тьма не тревожила его, и может поэтому, появлению ночного гостя он вовсе не удивился. Пришелец, как и в прошлый раз, появился бесшумно и молча присел у костра. Падре некоторое время разглядывал его, и, наконец решился задать вопрос:
- Зачем вы пришли сегодня?
Пришелец коротко улыбнулся и падре поймал себя на мысли, что искренняя улыбка чрезвычайно красит его лицо.
- Пришел проверить, насколько ваша вера вас хранит, – ответил незнакомец, – вы нашли попутчиков. Я рад.
- Чему?
- Вместе безопаснее, чем в одиночку.
- Вы беспокоитесь обо мне? – спросил падре, полагая, что услышит отрицательный ответ.
- Не знаю, – пришелец снова, как и в прошлый раз, внимательно посмотрел на Клода, и тот, как и раньше, почувствовал себя жутко. Что-то было не так с этими глазами и с тем существом, что скрывалось за ними.
– Мне было любопытно, – ответил пришелец, - почему вы не сбежите, как эти люди? Почему остаетесь в этой стране, ведь вы не воин и не можете противостоять большинству опасностей, которые могут встретиться у вас на пути? Разве вам не страшно?
- Страшно, – ответил Клод, - и поэтому я остаюсь. Что бы не случилось с этой страной, это моя родина, и я люблю её. И если я чем-то могу помочь – я останусь и сделаю все что в моих силах.
- Даже если ваши враги гораздо сильнее и могущественнее вас?
- Именно поэтому. Все мы с рождения смотрим в глаза тьме и ложимся спать в обнимку с собственной смертью. Если сдаваться только из-за того что смерть непобедима – то зачем тогда жить?
Шергин внимательно смотрел на этого человека – слабого и беспомощного, но бесстрашно шагающего вперед, потому что того требовал его долг. Принцу вспомнилось все, что он когда-то любил – дворец летом, яркое солнце, распахнутые окна, веселый ветер, гуляющий по бесконечным галереям. Самодельный плотик посреди бушующей реки и старший брат, уверенно направляющий крошечное суденышко наперекор бурному потоку.
Все исправить. Кто, кроме него может это сделать? Но идти против того, что сломило его отца и брата, перед силой которых он преклонялся – не безумие ли? Шергин боялся.
Боялся проиграть.

На следующий день путникам встретилось пепелище. Небольшая деревенька была сожжена дотла, и только изредка находились обожженные до неузнаваемости человеческие тела.
- Тут произошло что-то плохое, – сказал Клод, оглядываясь по сторонам. Ему не нравилось это место, он чувствовал, что трагедия здесь произошла не по вине огня. Вернее не только из-за него.
- Думаю, нам лучше уйти, – произнес он, и в этот момент кто-то позвал его. Это была дочь кузнеца - Офелия – в развалинах полусгоревшей церкви она нашла единственного выжившего. Мальчик вжимался в угол, в ужасе глядя на пришедших. С великим трудом Офелии удалось успокоить его и убедить покинуть свое убежище.
К вечеру мальчик сбивчиво рассказал о пожаре. Он говорил об огненном демоне, пронесшимся над деревней и уничтожившим всех его близких, и на глаза его наворачивались слезы.
За хлопотами над мальчиком Клод не заметил, как наступила ночь. Все стали укладываться спать, но падре долго ворочался, и сон не шел к нему. В конце концов, он встал, подошел ближе к костру и увидел такую сцену: Офелия держала мальчика на руках, а он обнимал её и едва слышно пел ей песню. Лицо у девушки было таким грустным и напряженным, что Клод хотел было спросить у неё, что с ней случилось, но мальчик вдруг оборвал песню на полуслове и зашипел.
Священник обернулся и увидел своего ночного знакомца – но теперь юное лицо исказила гримаса отвращения, а глаза, казалось, метали молнии.
- Убирайся, – прошипел он, не сводя глаз с мальчишки.
Дитя снова зашипело и крепче обхватило девушку. Та, казалось, не замечала происходящего – лицо её было столь же отрешенно и несчастно.
Пришелец сделал шаг вперед, и Клоду вдруг стало страшно – ощущение, которое появлялось, когда призрак смотрел ему в глаза, - тоска, боль, страх, – теперь оно затопило всю душу священника. Казалось, нет на земле ничего что могло бы его утешить, ничего что могло бы излечить эту боль. Клод понимал, что это не его чувства, но никак не мог вынырнуть.
Мальчишка тихо взвыл и еще сильнее сжал девушку. Клод увидел, как на её рукавах, там, где сжали их детские ручонки, проступили пятна крови.
Пришелец сделал еще шаг вперед, и мальчишка, зашипев, посмотрел в глаза священнику. Он будто оторвался от земли, от своего тела. Вены переполнил огонь и стало так легко, казалось, впереди уже ничего не осталось, нужно просто сделать шаг и отдать себя этому огню, и тогда все сразу станет просто и ясно.
- МОЁ! –  закричал призрак, и Клод сразу почувствовал себя на земле, смертным, слабым и напуганным. Мальчик выпустил девушку, отшатнулся, зарычал и заскулил, теряя всякое сходство с человеком. На лице его выступили болезненно заостренные скулы, кожа туго обтянула череп, а на лбу проступили заметные рожки.
Падре поднял руку и сотворил крестное знамение.
И темный дух исчез.
Офелия упала в беспамятстве, и Клод поспешил к ней. Только убедившись, что она в порядке и всего лишь крепко спит, он отважился снова посмотреть в сторону ночного гостя.
Тот сидел подле огня мрачный и хмурый. Заметив взгляд падре, он горько усмехнулся:
- Заметьте, святой отец, не вера вас спасла.
Клод улыбнулся этой реплике и покачал головой, обратив взгляд в небеса.
- Неисповедимы пути Его. Вполне может быть, что Он послал вас нам на спасение.
Пришелец промолчал.
- Почему он испугался вас? – спросил падре, вглядываясь в юное лицо.
- Вы тоже меня испугались, – без тени улыбки ответил призрак, – вы ведь и это хотите знать? Почему?
Падре чуть задумался и кивнул. Это правда.
- Дело в том, кто я есть… Нет. Кем я когда-то был. Сейчас – я лишь беспризорная тень, вынужденная скитаться в одиночестве, покуда не обрету покой. Но такие, как он, – пришелец кивнул в сторону, где сгинул демон, – знают кто я. И боятся.
- Почему вы не обретете покой? – спросил падре чуть погодя.
- Потому что те, кто не хочет моего покоя, покуда живы. И не отпустят ни меня, ни этой земли.
- Почему вы не победите их?
Призрак засмеялся, и Клоду стало не по себе от этого хриплого, холодного смеха.
- Я мертв, падре. Что могут мертвые?
- Отогнать демона? До полусмерти напугать человека?
- Вы правы. Что-то я могу. Но не победить их, – пришелец развел руками, и одна из ладоней случайно прошла сквозь воткнутый в землю кол. Падре вздрогнул.
- Вы ведь все еще здесь. Среди живых.
Пришелец  взглянул ему в глаза, и Клоду  показалось, что чьи-то холодные цепкие пальцы дотронулись до самой его души.
- Значит, наверняка, есть способ вернуть вас.
- Есть, – ответил призрак едва слышно.
- Я думаю вы бы, - начал падре, – смогли бы победить их. У вас бы хватило сил.
Пришелец закусил губу и зло поморщился.
- Однажды они меня уже убили.
- Я верю, что мы встретились не зря. Я верю, что Бог испытывает вас. И если вы сможете помочь нам…
- А ты? – спросил призрак и Клод увидел, что каждое слово дается ему с трудом, - ты сможешь помочь мне?
У Шергина появилась надежда. Этот человек перед ним, был много слабее его, но он не боялся, ничего не боялся. Что если священник сможет победить и его страхи? Что если он и правда сможет помочь?
Если он согласится.
Клод внимательно посмотрел на призрака, и когда священник заговорил в его голосе не мелькнуло ни нотки колебания:
- Что я должен сделать?
- Вернуться туда, откуда все это началось.
- Королевская семья?
- Именно. Их нужно уничтожить. Всех до одного. Тогда зло уйдет.
- Как мы сможем вернуть вас?
- Мое тело осталось там. Рядом с ними. Но если они поймают меня до того, как ты найдешь мое тело, мы можем проиграть.
Клод поднялся с места, взглянул на призрака и улыбнулся.
- Мы не проиграем, - сказал он, - я верю в это.

И они шли. Шли днем, мы шли ночью. Чем дольше они шли, тем тоньше становились ручейки беженцев, и тем чаще им приходилось укрываться от рыскающей повсюду нечисти.
Во время этого ужасного похода Шергин вел Клода, предупреждал его об опасности, он охранял его сон и он же был ему поддержкой. Клоду казалось, что с той, первой ночи в заброшенной часовни прошли целые годы.
Пока Шергин не покинул священника.
Это случилось в крошечном городке, целиком заполоненном созданиями противными Богу. Клод изголодался и устал, и умолял призрака найти хоть какое-нибудь прибежище, место где можно будет хоть недолго отдохнуть.
Он поддался уговорам падре и ночью они вошли в маленький городок, совсем близко от цели их путешествия – города, на скалах, на самой высокой из которых высился дворец – великое творение человека, призванное возвысить данную Богом королевскую власть.
По иронии судьбы, дворец стал обиталищем тьмы.
Засветло, их обнаружили. Им пришлось бежать в спешке и смятении. Им почти удалось ускользнуть, но оказалось, что солдаты были здесь не одни. С ними был их командир один из ужаснейших колдунов, способный призывать себе в помощь высшую Тьму.
Тогда, Шергин, чтобы дать Клоду время скрыться, и священник бежал, не чуя под собой ног, до самых ворот проклятого города, где упал без сил. Клод запомнил только, что те, кто забрал его от ворот были людьми – обычными напуганными людьми, чьи изнуренные и удивленные лица были последним, что он увидел прежде, чем потерять сознание.

- Здравствуй, братец – он улыбался Шергир, разглядывая младшего принца. Солнце вставало, и Шергин чувствовал, что солнечные лучи проходят сквозь его призрачное тело.
Но Шергина заботило другое. Его друг, его смертный друг. Успел ли он сбежать? В безопасности ли он?
Что будет дальше?
- До меня доходили слухи, но чего только чернь не болтает - человек, который когда-то был Шергину братом, усмехнулся, и кривая улыбка исказила его изуродованное шрамом лицо. Это Шергин сделал с ним. Это он оставил след на его лице. И поэтому он смотрит на младшего брата с такой ненавистью.
- Ты никого не спасешь – говорит падший принц шепотом, глядя Шергину в глаза – ни тогда не смог, ни сейчас. Ты такой же, как я. И ты никогда не вернешься, братец.
Шергин смотрит в его глаза и молчит. Впервые он чувствует к брату что-то похожее на… жалость?
- Когда я поймаю его – говорит Шергир тихо – я принесу к твоей могиле его сердце.
И засмеялся холодным, мертвым смехом.

Когда Клод очнулся, вокруг было темно, но темнота эта была уютна и доброжелательна. Оглядевшись по сторонам падре понял что находится в просторной пещере с низким потолком. Вдалеке, там где темноту разбавлял леденцовый свет зажженных факелов, звучали человеческие голоса. Клод поднялся на ноги и пошел туда.
- Нас слишком мало – качал головой один из людей, склонившихся над заваленным картами камнем, заменявшим стол – у нас нет ни единого шанса противостоять армии Шергаса.
- Да, Лука, их больше, но у нас в козырях организованность – возразил второй, более юный. Он был молод и горяч и в глазах его сияла упрямая решимость. Клод подумал, что юнец пойдет на неведомых врагов даже в одиночку, без страха и с бесконечной верой в победу.
- Томас прав – поддержал его один из собравшихся – армия Шергаса – голодное стадо. Если мы сумеем правильно ударить и занять нужные позиции, мы сумеем их сдержать.
- А как же Шергир? Ты забыл про их командира, Томас? – сказал Лука, – нам еще повезло, что хоть у Шергаса было два сына, один из них давно мертв. Но второй живехонек, и он-то как раз опаснее всей армии Шергаса вместе взятой!
- Ты прав, но Шергир один. Если Бог будет на нашей стороне, быть может, - начал Томас, но Лука оборвал его:
- Если бы Бог был на нашей стороне, Томас?! Если бы Бог был с нами не случилось бы всего этого кошмара и мы не сидели бы как крысы в подвале, ожидая, когда нас живьем сгрызут шаргесовы слуги! Не упоминай Бога там, откуда он давно ушел!
- Ты не прав – вдруг сказал Клод и сам удивился своим словам.
Собравшиеся оглянулись на него в замешательстве. Кто-то посмотрел на него с искренним недоверием.
- Кто ты такой и кто позволил тебе говорить такие вещи? – грубо спросил Лука, – только законы времени и гостеприимства мешают мне сейчас же проучить тебя за невежество.
- Я слуга Бога, – ответил Клод уверенно, глядя на собравшихся, – и я не позволю богохульствовать в моем присутствии. Тем более, что я точно знаю, что Бог не покинул этих мест.
- Откуда, падре? – тут же загорелся Томас, глядя на падре расширившимися от интереса глазами – вам было видение или?..
- Бог привел меня сюда к вам, – продолжил Клод, все более удивляясь своим речам, – вы собираетесь штурмовать собор. И мой путь также лежит туда.
- Что тебе-то там понадобилось, святой отец? – неприязненно спросил Лука.
- У меня есть не отданный долг, – уклончиво ответил Клод.

- Сейчас или никогда! – громко сказал Томас и его голос многократно отраженный от стен пещеры был слышен каждому из двух сотен собравшихся в разветвленной сети подвалов.
- Слишком долго мы ждали и терпели – настал наш черед атаковать! Сегодня Бог на нашей стороне и у тьмы нет шансов.
Клод стоял в рядах атакующих, пытаясь сообразить, что же ему делать. Они прорвутся в собор, но как он найдет тело своего друга? И что с ним нужно сделать, чтобы вернуть дух в тело? Почему, почему он так не вовремя его оставил!
Восставшие собирались пробраться в собор через разветвленную систему подвалов, перекрыть входы и выходы и уничтожить всех кто находился в соборе. В том числе – Шергаса.
Они верили, что с его смертью, тьма покинет эти земли.

Клод отшатнулся в тень и съежился в темной нише, ожидая, пока солдаты пройдут мимо. Когда шаги кованых сапог затихли вдалеке, он выбрался было из своего укрытия, но снова услышал невдалеке голоса и метнулся в очередную нишу в стене, напоминающую тюремную камеру без решетки, но тут же понял что на этот раз плохо выбрал укрытие – здесь не было ни единой выемки, в которой можно было бы спрятаться – а значит солдатам достаточно было просто посветить в нишу и Клод будет обнаружен.
- Выходи, выходи, где бы ты ни был! – услышал он отдаленно знакомый голос.
В ужасе Клод зашарил по стенам, по кучам тлена и остаткам людей, сгнивших в этих казематах, в поисках хоть куска материи, под которым можно попытаться укрыться ничего. Вдруг пальцы сжали что-то острое и Клод одернул порезанную руку. Голоса были уже совсем близко и Клод снова потянулся в ту сторону – лезвие. Меч!
Клод выдернул короткий меч из груды трухи и выставил перед собой. Без боя он не сдастся.
- Эй, ты здесь, милый мой, - Клод отшатнулся назад, уперевшись спиной в стену и во все глаза уставился на человека перед собой. Призрак?
- Вот я тебя и нашел, – сказал человек и хищно облизнулся, - зачем тебе этот кинжал, Клод?
Священник вздрогнул, услышав свое имя из уст этого существа. Нет это был не его знакомый, но сходство - отчего? Кто этот человек?
- Что замер, святоша? Кого-то напоминаю? – усмехнулся человек и неожиданно быстрым движением выбил кинжал из рук Клода. Он успел только проводить взглядом серебристую молнию, исчезнувшую в темном углу, когда тонкие, холодные пальцы сжали его горло. Темные глаза оказались совсем близко от священника, и Клод увидел в этих глазах мрак, а за ним – ничего кроме пустоты.
- Скажи, Клод, - священник судорожно вздохнул, чувствуя как чужое холодное тело прижимает его к стене, не давая пошевелится, - тебе страшно? Ты никого не спас. Ни моего бедного брата, ни себя. Скажи, тебя терзает сожаление?
Рука на горле сжалась сильнее и Клод ощутил, как один из пальцев заскользил выше, под подбородок, глубоко рассекая кожу когтем.
- Признайся, ты ведь уже и имя свое забыл от ужаса. Может, мне не убивать тебя, как думаешь? Может, ты будешь полезным? – лукавый взгляд, хватка на шее чуть ослабляется, чтобы дать Клоду возможность ответить.
- Никогда, - голос священника хриплый, но звучит твердо, - такому как ты – никогда.
- Шергин знал к кому обратиться.
В глазах у Клода темнеет от недостатка воздуха, но это имя. Шергин? То есть он все это время помогал младшему принцу Шерга?
- Прощай, Клод, - доносится будто издалека голос человека, в котором Клод запоздало определяет Шергира. Клод знает, что через секунду умрет.
Уши разорвал пронзительный вой и что-то ударило Шергира с такой силой, что он отлетел от Клода и врезался в стену. А это что-то незамедлительно бросилось на него снова.
Клод, кашляя сполз на пол, пытаясь восстановить дыхание и во все глаза глядя на развернувшуюся перед ним битву.
Человек? Или демон? Если демон то почему нападает?
Существо снова взвыло, отскочило от Шергира и тусклый свет из маленького окошка под самым потолком попал на его лицо. Клод вздрогнул, узнавая своего знакомого. На этот раз он не ошибался.
В глазах младшего из принцев горел огонь – яростный, неуемный, и всеразрушающий. Для него существовал только его враг.
- Братец, и ты здесь, – проговорил Шергир, медленно поднимаясь. Шергин снова бросился на него голыми руками, но Клод видел силу, которая обитала в этих руках.
Шергир с трудом увернулся от новой атаки и снова попытался заговорить:
- Посмотри на себя брат. Думаешь, тебе есть за что сражаться? Думаешь, Свет примет тебя? Да ты настоящее чудовище, Шергин!
В ответ, Шергин попытался ударить его, и выхваченный Шергиром меч просвистел совсем рядом от его незащищенной шеи.
- Так может твое место с нами, брат? Только подумай! Твоя сила, и наша власть! Да весь мир будет к твоим услугам.
Шергин замер, будто бы прислушиваясь к словам брата.
- Не слушай его – едва слышно прохрипел Клод – только не слушай.
Но Шергин услышал его и слегка повернул голову в его сторону. На секунду Клоду показалось, что полубезумный демон узнал его.
И в эту секунду, Шергир занес свой клинок над отвлекшимся братом.
Удар.
Хрип.
Звук падающего тела.
Шергин выпрямился, тяжело дыша. Из раскроенного плеча струилась кровь, в опущенной руке влажно блестел свежей кровью короткий кинжал.
- Брат, - Шергир дернулся, взгляд у него стал испуганным, будто бы он только проснулся от кошмарного сна и увидел, что кошмар продолжается, - Шергин.
Младший принц медленно наклонился над братом.
- Шергин, я не хотел. Я так не хотел, но я… я не смог. Прости.
Шергин покачал головой и улыбнулся – грустно и одиноко.
Старший брат поднял руку и сжал плечо младшего принца, чуть пониже раны:
- Ты сильнее, Шергин. Спаси отца. Пожалуйста. И все закончится.
Последние свои слова Шергир проговорил одними губами. Потом его веки опустились и он замер на руках у брата.

- Ты в порядке? – голос Шергира звучал хрипло, так будто он отвык говорить вслух.
Он не обернулся, но услышал, что Клод кивнул. Потом младший, а ныне единственный принц Шерга бережно опустил тело брата на пол и поднялся.
- Дело еще не закончено – прошелестел его голос. Принц мотнул головой, покрепче сжал кинжал и направился к выходу из подземелья.
- Клод, - сказал Шергин, не оборачиваясь – Найди своих и постарайся выжить.
Священник снова кивнул и, как только принц скрылся в тоннеле, Клод упал на колени и вознес безмолвную молитву своему молчаливому Богу.

Сколько лет.
Будто веков.
Сколько их прошло таких, отец? Шаги в опустевших покоях отдаются гулким эхом, оно идет впереди меня.
Я знаю, что ты ждешь меня.
Я останавливаюсь, чувствуя, что ты совсем рядом. Затаился. Выжидаешь.
Я знаю, что ты еще борешься, отец. Не можешь не бороться.
- Его здесь нет, – звучит голос, похожий на твой, но это не ты.
- Он умер много лет назад. Его трусливое сердце разорвалось от ужаса.
Это неправда. Я знаю это.
- У меня нет желания разговаривать с тобой, глупая тварь. Я пришел за своим отцом.
Из-за одной из множества колонн появляется подобострастно скрюченная фигурка, отдаленно напоминающая того, кем ты был когда-то.
- Кто из нас глупец, щенок? – шипит оно, двигаясь мелкими шажочками – ты не видишь, его здесь нет. Остался только я и я всемогущ!
- Ты ничтожен.
- Я могу все! – злобно шипит тварь и подходит еще ближе – я повелеваю этой землей!
- Ты повелеваешь кладбищем.
- Я порабощу мир! Ты увидишь, как весь белый свет захлебнется в страданиях и слезах. Я построю все девять кругов ада на этой земле!...
 Он подходит достаточно близко и я размахиваюсь для удара. Клинок метит прямо в тщедушную шею твари, но мир вдруг опрокидывается, и тело обжигает сотней осколков.
Я падаю из верхнего окна родного дворца, и от земли меня отделяет около тридцати футов.
Но падая на землю, я почему-то не умираю.
- Слишком много силы, мой дорогой. Она затмила твой разум. Ты не понимаешь, что творишь, – тварь совсем близко от меня и думает, что я умираю, – Жаль, что ты так и не стал нашим, правда? А ведь еще не поздно.
- Нет, отец. Я жив.
- Это ненадолго. И ты забыл, твоего отца здесь нет.
- Я жив, отец. Тебе не надо больше бояться.
- Замолчи, мальчишка, мне надоело слушать эти глупости.
- Все будет хорошо, отец. Ведь я знаю, ты сильнее.
- Замолчи!
-Я всегда это знал.
Тварь верещит и хватается руками за голову. Мой отец все еще борется. И этого жеста мне достаточно, чтобы подняться на ноги и ударить.
- Теперь все хорошо, отец.

Выжившие все смотрели, как окровавленный клинок выходит из дряхлого тела, и неведомая тварь, когда-то бывшая гордым королем, рассыпается в труху и грязь.
Земля вздохнула и подул ветер. Небо запульсировало, наливаясь темнотой, заметались в высоте молнии, прогоняя вялые облака. Раздался оглушительный гром и треск,  столкнулись исполинские колоссы, вступили в противостояние столпы силы.
И тогда, когда битва тьмы была проиграна, она попыталась выйти в единственные доступные ей ворота.
Убийца, в котором кто-то узнал младшего из принцев Шерга, упал на колени и закричал.
Он корчился и извивался будто в страшных муках. Голоса кричали в его голове, грозили, умоляли, требовали, рыдали и снова и снова он видел мир обагренный кровью, видел как снова и снова умирает свет, видел боль и страдания человеческие и видел себя среди всего этого.
Но не сдавался.
Что-то держало его, ничуть не облегчая боли и ужаса которые он испытывало, но не давая ему сдаться. Это было воспоминание, которое тоже причиняло ему боль, но не давало забыться. Это были умоляющие глаза старшего брата, и память, память о том, что все изменится.
«Все закончится…»
Подул иной ветер, принося с собой не копоть и гарь, а живой, родной запах леса, опавшей листвы и запах дождя. Будто спала с глаз пелена, люди увидели, как менялся мир.
Запела где-то одинокая птица, и тогда, сквозь облака впервые за долгие годы выглянуло солнце.
Люди протянули к нему руки, подставили мокрые от слез лица.
Люди смеялись и плакали, глядя вверх, на посветлевшее и поголубевшее небо.
Крики стихли
  Клод стоял на коленях перед мертвым телом последнего из династии Шерга и не останавливаясь на ни секунду шептал слова молитвы.
У Шергина было такое спокойное, умиротворенное лицо, что священник, сам не заметил, как по лицу его потекли слезы.

Все закончилось.

26 декабря 2010 г.