Неизвестный читатель 25 или самый длинный день Со

Прыгая в одном кроссовке по квартире и с зефиринкой во рту, я очень удачно приземлилась на тумбочку в коридоре. И продолжила делать заячьи ушки у шнурков.
 - Эй, козявка, ты чего там шумишь? - поинтересовался папа своим особенным голосом.
 - Я еым и шобшираюсь, не отфвлекай, - прошуршала я с набитым ртом, запихивая зефир до конца и накинула на себя кардиган, закатав рукава до локтей.
 Нам предстояла поездка в визовый центр, что бы забрать документы, потом предполагалось прошвырнуться по Невскому, зайти в пару магазинов, сделать маленькие подарки друг другу и быть просто счастливыми. Съесть по стаканчику мороженого из чего я сделала вывод, что меня все таки собираются кормить и улыбнулась.
 День начался просто: мама разбудила тисканьем и чмоканьем со словами: "Мыша, вставай". Я кряхтела и пищала как могла, сопротивляясь ее "пыткам", но в очередной раз меня нещадно разбудили, стащив теплое одеяло и выпустив меня в холодную реальность щекоткой. Я потащилась лениво в ванну, медленно потягиваясь и улыбаясь. Новое утро, тоже солнце. Уже другие тучи, но все тот же ливень.
 Горячий душ смыл с тела и разума остатки сна. Правда я вдруг поняла, где могу теперь спокойно думать и так, что бы этого не видели родители. Последнее время мы делали слишком больно друг другу. Настолько сильно, что казалось, будто даже крепко зажмуренные глаза не скроют этого всего. Невозможно было сбежать, куда-то деться или забиться в угол собственной комнаты. Меня бы нашли везде. Вытащили и поставили на всеобщее обозрение. Мне так казалось.
 - Они одни у тебя, - сказал мне вчера Олег, - и останутся только они, - продолжая перекусывать грибным супом в кафе, дополнил он.
 Я вспомнила эту фразу именно в тот момент, когда папа отключил теплую воду.
 - Точно одни, - пролетело у меня в голове, и я завизжала, как только могла, на всю квартиру, потому что с той же мощностью, что и прежде на меня хлынула ледяная вода вместо горячей.
 - Ой, дочь, прости, - виноватым голосом сказал мне папа с кухни, - я не специально.
  - Еще бы ты специально, - взвизгнула я из ванны обиженным голосом, потому что знала: хоть он и не нарочно, но у меня сохранилась уверенность, что он ходит и тихонько ржет теперь надо мной. Еще бы: такой кайф устроить с утра, да еще и дочери, сбежавшей вчера. Просто «юююху!»
 Поток теплой воды вернулся в трубы, побежал по окольцованному железному шлангу и превратился в ограниченный горячий дождь.
 Наверное, это не лучшее место вспоминать о человеке, но я решила выполнить свое обещание и написать. Нельзя даже сказать как: о нем, для него. Просто написать. А это сложно, если не думать и не вспоминать. Если не пережить какие-то эмоции повторно. Если не крутить что либо в голове, то как можно писать о человеке без воспоминаний? Это как пытаться прочесть письмо, написанное стирательной резинкой: ничего не увидишь в этих маленьких катышках белого материала.
 Я вспомнила как мы сидели тогда в какой-то пиццерии и просто проводили время с ним. Хотя, мне казалось, что он будет занят. Еще бы. Просто звонок:
 - Привет.
 - Привет, - прогуливаясь по Марсову полю ответила я.
 - Как дела? – поинтересовался вежливо он.
 - Ну, вот, гуляю в центре, хочешь – приезжай?
 И он приехал. Опоздал правда, на сорок пять минут, но ожидание для меня никогда не было проблемой. Я слишком спокойна к опозданиям, они меня не задевают. Это лишнее время, что бы посмотреть на солнце, прячущиеся за тучками, на забавных детей, на улыбающихся тебе людей… и обязательно улыбнуться им в ответ.
 - Иррациональный ишак Игорёша, - прочитал он надпись в сложенном в четыре раза журнале под рисунком, засмеявшись, - надо показать это будет Игорю. Рассеянная рысь Раиса. – И тут уже засмеялась я.
 С таким человеком от чего-то не страшно. Просто спокойно и очень умиротворенно. Ты смотришь на него и не понимаешь, откуда он взялся. Кто он такой и почему живет именно на этой планете. Разговаривает с тобой и другими людьми. Такой открытый и в тоже время закрытый. Курит так, как не курит никто, чуть выпуская дым, а потом вдыхая его, будто маленькое бело облачко.
 Я сидела напротив задумавшись, хотя от чего-то в голове крутились порядком грустные мысли. Но, их перебивала атмосфера хорошей компании, дождя... И почему-то пахло корицей, но меня совсем не удивлял запах зеленого чая, кофе с молоком и редким запахом сигарет.
 - Эй, не залипай, - сказал он мне.
 - Да, я просто задумалась, - всматриваясь в капли накрапывающего дождика ответила я.
 - О чем? О нем? – улыбнулся он.
 - Нет.
 И он рассказал мне забавную историю про девочку, над которой он подшучивал этой фразой.
 Во вторую встречу я уже могла сказать многое о нем. Да даже в первую. Одним словом? Особенный. У него забавные глаза. То ли голубые, то ли зеленые... но, не важно, что цвет я так и не уловила, (хотя очень даже важно и мне должно быть стыдно, ведь мы слишком часто смотрели друг другу в глаза, когда он старательно рассказывал одну из историй маленькой своей шутки. Признаться честно, если бы мне так рассказывали что либо, чуть наклоняясь вперед и облокотившись на стол, то даже я бы поверила. Во все, что только угодно. Хотя…я всегда/всем/везде верю). Мне понравился не цвет этих двух блюдец, а именно красный солнечный ободок вокруг его маленьких четких зрачков. И еще как они дергались с маленькой амплитудой. Я все никак не понимала, как он это делает.
 Бывает ведь интрига в зеркалах души? Вот. И в его «зеркалах» она тоже есть. И не только последняя.
 - Забавный, - подумала я, идя ему навстречу первый раз в жизни в пасмурный понедельник восьмого месяца по узкой пешеходной дорожке канала Грибоедова, после выяснения местонахождения, отключая звонок. Он шел с широко распахнутыми руками в стороны и улыбкой на пол лица. Идеально выглаженные брюки, начищенные ботинки, голубой свитер придавали его образу некой пикантности.
 - Привет, - сказал он за шага три до того, как мы столкнулись, и он дружески обнял меня.
 Я, запутавшись в наушниках, как-то неловко попала в его объятья и поздоровалась в ответ. Мне вдруг на секунду показалось, что он такой огромный, такой большой и сильный, что я даже чуть смутилась. Хотя он немного выше меня. Пара сантиметров. Всего-то.
 «Душа, наверное, большая и светлая», - подумала я.
 Мы сидели в кафе напротив друг друга. Он все пытался проснуться, медленно попивая горячий кофе с молоком, а я от чего-то внимательно наблюдала за его мимикой и жестами. Слишком сложными и простыми одновременно. В нем было что-то от человека всегда куда-то спешащего, что-то делающего и невообразимо обаятельного циника. Частенько придирался к словам, хотя большую часть я сидела и слушала его, а не говорила. Мне нравились его истории, забавный тембр голоса, легко скачущие нотки и жизнерадостность в глазах. Он показался не только чуть придирчивым, в хорошем смысле этого слова, но и амбициозным человеком с толикой положительных эмоций. Это было не объяснить. Я заметила хорошую актерскую игру, и будто лампочка зажглась. «Надо было поступать ему», - мелькнула мысль в моей голове и задержалась видимо на очень долго, раз я сказала это через три для после этой встречи. Или в тот же день.
 Наконец-то я молчала. Ура. Какие бы встречи не происходили, от чего-то приходилось всегда рассказывать больше, чем остальные, хотя… от природы мне нравилось всегда слушать. Это интереснее, собирательнее и параллельно ты можешь подумать о чем-то своем, не забывая о том, что собеседник что-то так увлеченно рассказывает. У него действительно хороший юмор. Слишком. Ну, да, все таки КВН. А это уже навсегда. Этот идеальный Дореан Грэй, сидящий напротив тебя, заставляет задуматься. У него тонкие пальцы и очень аккуратные запястья. Он заботлив. Забавен. Мил. Обаятелен. Очень элегантен. Ну, да, со счетчиком косяков в голове. Но может оно и к лучшему? Во вторую встречу мне показалось, что он способен изменить мир. Может не в глобальном смысле этого слова, но чью-то маленькую вселенную тоже, при чем в лучшую сторону. Постоянными придирками к твоим словам, он научит тебя следить за тем, что вылетает из твоего рта вслед за мыслями. Научит тебя внимательнее относится ко всему и замечать те вещи, на которые ты в своей прошлой жизни может даже бы и не посмотрел. В один прекрасный момент мне показалось, что когда-то ему сделали так больно, как не делали никогда и поэтому он стал так саркастичен. Он скрывает за всем этим свою ранимость, но я не решилась спрашивать его об этом. Слишком уж. Нельзя вот так просто взять и невидимой рукой залезть в душу человеку, а тем более в сердце.
 В первую встречу промокли, прогуливаясь под дождем. Эти события наталкивали меня на мысль, что дожди идут только рядом с особенными людьми. Они всегда оголяют струны, запрятанные где-то далеко в глубине души, и мы просто стояли с ним и смеялись. Он был весь мокрый и очень смешной. Через три дня погода была идентичной, но мы оказались более сухими, чем я надеялась.
 - Как твои задние лапы? – спросила я его, идя по Невскому и любопытствуя о его ногах, заключенных в новые ботинки.
 - Лапы? – скорчил он смешную и удивленную моську. – Какие лапы? – и я засмеялась.
 Это были хорошие дни. Очень. Меня все не переставал удивлять этот человек своими словами и поступками и от чего-то вдруг захотелось сказать все это.
 Он такой, какой есть. И в этом его огромный плюс. Можно было бы написать, что он идеален, но таких людей нет.
 Хотя… один ведь нашелся.

 О прозе:
 Я писала это где только можно: в заметках в телефоне в метро, в автобусе, на скамейке в парке в ожидании папы, дома, в танцевальном зале в перерыве на тренировке. Мысли формировались сами собой, их последовательность, развитие. Даже когда приехавший друг хорошенько до боли тянул все мышцы, они никуда не девались. Их становилось все больше и больше: откуда берутся такие люди? Как выходит так, что их мало? Кто ответственен за их счастье? Что делает их такими, какие они есть? Это все складывалось в моей голове так отчетливо, что я переставала чувствовать боль.
 - Ты о чем думаешь, женщина? – спрашивал меня Луннов.
 - Не о чем, а о ком, - пищала я сквозь боль еле дыша.
 - Ооо, это серьезно. О нем? – задавал он вечно мучавший его вопрос.
 - Нееееееееееет, - взвывала я. – Не болтай, а то я тут задохнусь.
 А потом сидя на линолеуме со стертыми ногами и косточками, потягивая онемевшие пальцы от тренировки, с колпачком от ручки в зубах, я делала наброски черной пастой на выдранных листочках из старой тетрадки.
 - Ты что там такое царапаешь? – спросил меня Олег.
 - Вот, пишу о человеке.
 - О каком? У него имя есть?
 - Об Олеге.
 - Ооо, обо мне?
 - Ага, сейчас, - огрызнулась я в шутку, подняв глаза на него.
 - Все Олеги потрясные люди, - с ухмылкой на лице проконстатировал факт Луннов. У них есть вкус, стиль, жизненные ценности, они любят девушек, выпивку, сигареты и… им всегда какая-нибудь «коза» переходит дорогу, - посмотрев на меня, закончил он свои пояснения.
 - Это я «коза»?
 - Да.
 - В таком случае ты – тоже самое, только мужского рода.
 После этого немногословного разговора листик был оставлен рядом со спортивной сумкой, и тренировка продолжилась.
 Я возвращалась домой уставшая и какая-то чуть помятая, размышляя о полном оформлении прозы. Мне хотелось написать что-то особенное. Что-то, что запомниться мне, уложится в голове. И вот… может вышло, может и вовсе нет. Кто знает.

 Просто К.

 Музыка: Yann Tiersen - J'y Suis Jamais Alle

 P.S. Есть мужчины, которые помогают достичь центра вселенной,  другие же уместить ее в ладошке. И он такой.

 12.о8.2о11 год