Буйный

                Надобно не жаловаться на то,

                что мало умных людей,

                а благодарить Бога за то, что они есть.

Ключевский В.

 

- Здорово, что мы с вами познакомились! Я так рад нашему знакомству! – мужчина  протянул  руку молодому человеку, быстро ее пожал, приветливо улыбнулся, предлагая ему присесть на стул.

– Новый взгляд, новые идеи, новые открытия! Я, знаете ли,  вижу все это в ваших глазах! – произнес мужчина, поглаживая свою седину и поправляя очки.  Молодой человек  улыбнулся, и уже не мог себе позволить отвлекаться от речей такого , как ему показалось, доброго и хорошего профессора.

Мужчина наклонился к молодому человеку ближе и таинственно сказал:

- И не надо ждать ни второго, ни третьего, ни четвертого пришествия. Это все суета! Ожидание обманчиво. Надо использовать каждый вздох воздуха! Я проработал в этих стенах уже свыше 50 лет. Представляете, полвека! И что вы думаете, я видел в этой клинике? Может, умалишенных? Может,  душевнобольных? Нет. Я видел людей несчастных и заблудших. Даже те, кто кричали в 90-х годах, что они пророки, были заблудшими в своем сознании. Нет, давайте открыто, на чистоту! Как есть! Вы ждете второго пришествия Христа? – спросил он и встал. – Как вас зовут?

- Петр. – Ответил молодой человек, смущаясь продолжить свое отчество. – Петр.

- Так что вы ждете, Петя? Все люди ждут. Ждут любви, веры, надежды, ждут счастья и покоя. Потом живут целую жизнь и оказывается, что они ждали не того счастья, не той любви и уже не хотят покоя. В конце 90-х, вы еще были ребенком, а люди так ждали второго пришествия Христа. Это был хаос и полный шабаш: ведьмы, провидицы, экстрасенсы, пророки, девы, среди них терялись попы со своими обрядами и проповедями, целые толпы бесноватых брокеров кропили свои акции и машины святой водой и составляли гороскопы на год. Толпы сумасшедших на улицах и только горсточка душевнобольных у нас. Потом все мелькнуло и душевнобольных отпустили к сумасшедшим. И знаете, я потерялся в эту эпоху открытых дверей в нашей клинике. Заходя в наши ворота, я не знал, выхожу я из клиники или вхожу. Это было ужасное состояние непонимания происходящего, где я нахожусь и, самое главное, как ставить диагнозы, если это стало нормой. Не смейтесь! – мужчина достал из шкафа стопку старых журналов и положил перед молодым ошарашенным разговором человеком. – Я собрал все эти вырезки газет и журналы из тех времен…их мало. Читайте: "Конец света завтра!", "Она потомственная провидица!", "Снимем сглаз!", " Гадаю!". Их мало этих статеек, характерезующие крах идей и мысли, потому что я перестал их собирать на третий день этого шабаша безумия. А оно продолжается! Оно не остановилось. Оно прогрессирует. Прогрессирует нудизмом, примитивом и застреванием сознания в неких иллюзиях и мифах! Чьими мы живем мифами? Для чего? Может,  вы себя почувствуете особенным, захотите сделать революцию, бороться за правду, написать, выступить с красивой изобличающей речью? Безумство! В вас будут тыкать пальцем и кричать, что вы безумны! Это безумство! А ждать второго, третьего, четвертого пришествия Бога – это норма. Что вы! Я глубоко-верующий человек! Может быть,  я один из немногих, из тех, которые пытались не прочесть, а открыть Библию. Но вам не кажется, что существует некий парадокс нормы: забыть ждать Человека (пришествия человека уже никого не удивляет, но считается безумством, какой-то сенсацией его проявления в обществе естественными для человека живыми мыслями и идеями), а ждать милости Бога, чуда, волшебства и конца света, пророчеств и чудесных исцелений? Не эта ли мысль самоуничтожающая человечество? В какой газетенке вы прочитаете с умилением о Человеке? Безверие в человеческие способности не укрепляется ли верой в чудеса? Я даже не знаю...-развел руками профессор.

Петр немного кашлянул, вздернул плечами:

- Как вы правы! Человечество распяло человека. Бога распять нельзя. Человечество не обречено, пока рождается Ребенок!

- Эх, оно давно обречено! Думаете, символ  православной веры есть Христос на кресте? Смотрите в крест глазами матери! Вы увидите, что символ – это распятый ребенок. Ребенок, в глазах, которого крик: «ОТЕЦ И МАТЬ!». Но разве люди видят в других людях детей? Нет. Они видят лишь кресты. - вздохнул мужчина.- Меня зовут Иван Николаевич. А заблудших становится  много, а это первый признак обреченности. Помнишь, сколько водили заблудших по пустыне?  А ведь я тоже потерял родину, вернее я так думаю, так думает большинство умирающих стариков в этом столетье. Кто будет умирать в следующем столетье, будет думать, что потерялись в кризисе, этот я не о материальной суете, как вы подозреваете. Хотя  я не знаю. Может, они уже не смогут плакать, как мы, которые прожили свою жизнь и плач у нас особенный, как крик обиженного и распятого ребенка. Знаешь, у каждого поколения есть общая проблема, какое бы оно ни было, а все равно решит, что времени для него мало, что жизнь прожита быстро. Каждому времени - свой пророк, свой психиатр!

В кабинет зашла молоденькая девушка, и, улыбнувшись, присела за стол:

- Вы все о жизни, Иван Николаевич? Зная, какой вы оптимист, я всегда удивляюсь, как вы можете так плохо думать о человечестве!

- Если бы я был пессимистом, поверьте мне, я бы думал о человечестве еще хуже и не разговаривал бы на эту тему ни с кем! – хохотнул мужчина. – Петр, знакомьтесь,  это ангел нашего отделения, Лариса Степановна. Слышали - "Лариса Степановна"! И никаких «Ларочка», «Лариса», «Ларисульчик» и тем паче не « Степановна».  Знаете, был у меня случай, привели как-то в клинику девушку лет 16. Я первый раз ошибся в диагнозе!  Я сказал, что это первая неразделенная любовь травмировала  маленькое сердце и душу девчушки. Лариса Степановна оказалась тогда на высоте, она сказала, что это чистой воды наркомания. Понимаете? Я первый раз ошибся. Потом уже наркоманов я ни с кем никогда не путал. Это ужасно. Ужасно. А вы употребляете?

Петр покраснел, замотал головой и решил пошутить:

-Ни-ни, ни капли в рот!

Лариса Степановна улыбнулась:

- Ну и зря! – проговорила  она, наклонив голову на бок. – Тогда на постановку вашего диагноза уйдет намного больше времени.

Тут Иван Николаевич захихикал, распрощался и вышел из кабинета. Они остались вдвоем.

- Какой интересный человек! – произнес  Петр.
-  Да, ему бы на пенсию, устал он. Все надеется дождаться настоящего сумасшедшего, такого искреннего заблудшего философа. Ищет самого себя, другими словами. – прошептала Лариса Петровна. -  Вы тоже будете таким, как этот профессор! Никуда нам от возраста философа не деться, разве что несчастный случай или душевная бездарность. Вы к нам на практику? Наденьте халат, я вас проведу по палатам!

Петр вздохнул и проговорил:

- Нет, я к вам поступил. У меня нервная депрессия…. Вот направление, это вступительный взнос. Я еще что-то должен?

Лариса Петровна всплеснула руками:

- Ну вот, вы что от властей скрываетесь? От бандитов? От военкомата? От жен? Любовниц?

Петр положил руку на ее руку сверху и взглянул ей в глаза:

- Обществу очень легко доказать, что ты ненормальный, чем нежели доказывать обратное. Я решил не сопротивляться. Я изобрел вещество, которое останавливает на любом этапе любой распад. Меня никто не стал слушать, а вчера меня хотели убить, но я вылил на себя  это вещество. Я не хочу громко говорить, но мое тело воскресло, и я ожил. Мне никто не верит. Вещество закончилось, лабораторию мою сожгли, у меня есть еще целая охапка идей и  пучок формул. Я в бегах от тех, кто хочет жить вечно и умеет убивать.

Она медленно забрала свою руку от его руки и нажала кнопку. В кабинет влетело два санитара. Она, не отводя от Петра взгляда, сказала:

- Он буйный.

Когда его выводили из кабинета, подхватив за руки, вернулся Иван Николаевич. Он остановил санитаров, и те отпустили Петра, наклонился к Петру и в самое ухо сказал:

- Вы объявлены в розыск. Вы ограбили банк, юноша?

Лариса Петровна вскочила из-за стола и сильно покраснев, отвернулась к окну.

- Нет, я просто буйный. Буйный сумасшедший. Представляете, я  решил спасти мир! Глупо, правда? Разве можно спасти тех, кто вам не верит? Нельзя.

- Да, но это уже было. Разве вы не читали?

- Что именно? - улыбнулся Петр.- Я знаю, что я - Петр,но не первый. Но я подозреваю, что  и не последний!

Профессор хохотнул, хлопнул Петра по плечу:

- Я же сразу сказал, что здорово с вами тут встретиться! Я знал! Лариса, Ларочка! Я дождался! - он обнял Петра, как очень долгожданного и дорогого гостя, пожал ему руку. - Дождался! -восторженно повторил он.