Народная Воля - 2017 Гл. 4

      Глава четвёртая
      Сильный ход

      Премьер-министр был, впрочем, как и всегда, импозантен и строг. Глотнув минеральной водички, он заявил – многообещающе, мужественно и непреклонно:
      - Югорская нефтяная провинция очень важна для современной демократической России. Она – наша кровь. Она – наша основная надежда на счастливое и светлое будущее. В полноценное развитие инфраструктуры Югорского края мы готовы вложить – в ближайшие годы – более двадцати пяти миллиардов долларов.
      Иван Иваныч, военный пенсионер из деревни Ольховка, Ленинградской области, только печально передёрнул плечами и с пониманием прокомментировал:
      - Нефтяная провинция, понятное дело! А, простая русская Провинция? Ну, да, ну, да…. Кому она, болезная, нужна, коль там нефти нет? Ясен пень, никому…. Пусть подыхает, зараза, мать её…
      - Всё с теликом разговариваешь? - входя в комнату, выполнявшую в доме Ветровых функцию столовой-гостиной, с большим блюдом в руках, поинтересовалась Алина. - Ох, смотри, деда! Неправильно это. Шёл бы на улицу, с народом бы пообщался…. Впрочем, сегодня не стоит. И телевизора вполне достаточно. Типа – от греха подальше…
      Помещение незамедлительно наполнилось чудесными и аппетитными замахами-ароматами.
      - Пироги, никак? - заинтересованно задёргал длинным носом Иван Иванович. - А, с какой начинкой?
      - Трёх видов. С малиной, черникой и с маслятами.
      - Хозяйственная ты у меня, внуча, слов нет.
      - А, то. В тебя, дедуля, видимо, пошла, - ставя блюдо с выпечкой на стол, ласково усмехнулась внучка. - Сам же всему научил.
      - Пироги, судя по характерной корочке, печные? - жадно сглатывая слюну, уточнил старик.
      - Печные. Электричество-то ещё вчера отключили, с вечера. Надо думать, что специально.
      - Зачем  – специально?
      - Кто их всех знает, - мудро усмехнулась Аля. - Боятся чего-то и перестраховываются на ровном месте. Мол, вдруг, всё-таки, рванёт? Дедуль, ты пироги-то попробуй. Я старалась…. Ну, как оно тебе?
      - Отменно вкусно! Как и всегда, - аккуратно кусая пухлый пирожок с малиной, покрытый тёмно-янтарной аппетитной корочкой, похвалил Иван Иваныч. - А, что, внуча, творится-происходит в нашей Ольховке?
      - Цирк бесплатный и несмешной, - неодобрительно поморщилась девушка. - Народу служивого понагнали – без счёта. По каждой деревенской улице неторопливо прогуливаются (почему-то парами), подтянутые молодые люди в джинсах и мешковатых спортивных куртках, под которыми так удобно прятать пистолеты – хоть в наплечной кобуре, хоть запихав по-простому за брючный ремень.…А участок вице-губернатора окружён плотным разномастным кордоном – и обычные солдатики со стандартными автоматами, и здоровенные лбы в камуфляже, вооружённые чёрными длинноствольными снайперскими винтовками. Ну, и важные офицеры, вперемешку с прокурорами, так и шастают туда-сюда…
      - Ничего удивительного, - пояснил старик. - Дело-то громкое. В том плане, что получило – через могучий Интернет – широкую огласку. Наверняка, наш ушлый Премьер-министр взял данную мутную ситуацию под личный контроль. Или, наоборот, наш не менее ушлый Президент…. Вот, служивый народ и суетится, меры не зная. А, сколько сейчас времени?
      - Десять часов сорок восемь минут, - выходя из спальни, сообщил сонный Егорка. - До обещанного «народовольцами» взрыва остаётся ещё больше двух часов…. О, какие симпатичные пирожочки! Сеструха, ты – самая настоящая добрая фея. Спасибочки…
      - Может, братец, сперва помылся бы? - принялась незлобиво ворчать Алина. - Хочешь, я тебе чайку налью? Пока горячий?
      - М-м-м, - набитым ртом неразборчиво замычал парнишка.
      - Потом? Мол, сам нальёшь? Ну, смотри. Было бы предложено…. Как думаешь, врыв-то – в 14-00 – будет?
      - М-м-м…
      - Ладно, кушай, не разговаривай. Чтобы – ненароком – не подавиться…. А я, вот, считаю, что спектакль отменят.
      - Конечно, отменят, - поддержал внучку Иван Иванович. - Как можно проводить эффективные диверсионные мероприятия, когда намеченный объект неустанно и бдительно охраняется? Причём, целой стаей опытных псов-сторожей? Перенесут, ясен пень, на более удобное и комфортное время…
      - Ерунда! - дожевав пирог, не согласился Егор. - «Народная Воля» всегда держит – в отличие от нынешних российских Властей – данные обещания. Всегда, везде и во всём. Как же иначе? Прозорливый российский народ, он сладкоголосых болтунов, сорящих пустыми обещаниями направо и налево, терпеть не может…. Сходим, сестрёнка, на нашу смотровую площадку?
      - Сходим, конечно, - беззаботно улыбнувшись, согласилась Аля. - Понаблюдаем. Вдруг – что?

      Борченко медленно и вяло, безо всякого удовольствия, методично работал старенькой алюминиевой ложкой. Типа – завтракал. Вернее, тупо насыщался.
      Вчерашняя гречневая каша, щедро сдобренная говяжьей тушёнкой, является обычно-привычной пищей сорокалетнего российского холостяка. Среднестатистического холостяка, понятное дело. В том смысле, что дважды разведённого мужика-неудачника. Бывает, конечно…      
      «Воскресенье – самый худший день недели», - машинально поглощая холодную кашу, рассуждал про себя капитан. - «Вчера, то бишь, в субботу, переделал все бытовые дела. Постирался, картошку окучил, печь в избе подмазал цементом и побелил в первом приближении, к вечеру протопил баню и вволю попарился. После бани, понятное дело, «уговорил» поллитровку…. А, чем заняться сегодня? В лес сходить? Да, ведь, не сезон. Грибы ещё толком не пошли. Так, только сыроежки ярко-жёлтые, ни на что негодные. Вот, ежели бы красные – мясистые и крепкие. Те и солить можно впрок, и на сковороде они хороши…. К Ветровым сходить в гости? Пригласить Алевтину съездить в город? Мол, кафе, музеи и кино?  Откажется, как пить дать. Придумает целую кучу важных и неотложных дел-причин, вежливо извинится, но откажется…. Выпить, может, спасаясь от злой тоски? Неплохо было бы, неплохо. Только, к сожалению, нельзя. В понедельник надо на работу выходить. Негоже, пороча высокое звание российского полицейского, делать это с похмелья…. Пойти – прямо сейчас – в контору? Типа – привести бумажные дела в порядок? Составить черновик квартального отчёта? Тоже не получится. Кабинет безраздельно оккупировали – под временный штаб – приезжие силовики. Так их всех и растак…. Что делать? Чем заняться?».
      В дверь настойчиво постучали.
      - Входите, - лениво зевнув, разрешил Борченко. - Не заперто.
      Надсадно проскрипели заржавевшие дверные петли, и в светёлке, пройдя через длинные сени, появился полковник Назаров.
      «Красавчик писанный!», - восхитился про себя Борченко. - «При полном, так сказать, параде. Форма с иголочки. Орденские планки чуть ли не до пупа…. И, почему я – много лет тому назад – на пошёл на службу в ФСБ? Ведь, звали. И не один раз. Всё дурацкое чистоплюйство и мнительность избыточная…. Сейчас тоже был бы нормальным человеком. Городским, упакованным по полной программе, женатым. А не одиноким боровом деревенским – в скромных капитанских погонах…».         
      - Здорово, Иван, - доброжелательно улыбнувшись, протянул руку Назаров и, повертев головой по сторонам, констатировал: - Да, бедновато живёшь, бывший подчинённый. Общее запустение и серая холостяцкая неухоженность…. Что же так? Молчишь? Ладно, не отвечай. Если обидел чем, то прости. Занимаемая должность, знаешь ли, не располагает к слюнявым политесам.
      - Да, я ничего, - засмущался капитан. - Всё нормально…. Присаживайся, командир. Хочешь каши? Гречневая, наваристая, с тушёнкой…. С чем пожаловал-то?
      - А ты, гляжу, не рад?
      - Рад, конечно же. Просто…. До времени «Ч» осталось всего-то полтора часа. То есть, до 14-00. По идее, Игорь Игоревич, ты должен быть там, на вверенном объекте. Что называется, на лихом белом коне. Дабы лично всё контролировать и держать руку на пульсе…
      - Перестань, ефрейтор, - начальственно поморщился Назаров. - Что мне там делать? Во-первых, все запланированные мероприятия уже осуществлены. Сапёры в доме и на участке господина Сергеева никаких мин не обнаружили. Надёжная охрана – везде и всюду – расставлена. Так что, сам понимаешь. От меня уже, собственно, ничего не зависит…
      - А, что, во-вторых? - усмехнулся Борченко.
      - Прозорлив ты, капитан. Прозорлив и вдумчив. В самый корень зришь. Молодец.
      - Мент я, или как?
      - Опытный и виды видавший российский полицейский, - поправил полковник. - Ладно, поговорим, брат-Ваня, начистоту…. Поверь, но данный конкретный случай меня мало интересует. Дом очередного вороватого вице-губернатора? Да, гори он ярким огнём. Причём, вместе с хозяином. Невелика потеря, если судить в государственном масштабе…. Мне другое, кровь из носу, надо отыскать. Совсем – другое…
      - Что же?
      - След. Только, лишь, чёткий и однозначный след…. Понимаешь?
      - Вроде бы…. Неужели, всё так плохо?
      - Хуже не бывает. Почти шестьдесят совершённых терактов, и ни единой дельной зацепки. Ну, взяли пару-тройку пособников. А толку – ноль. Конспирация в «Народной воле» выстроенная отменная. В том плане, что многоуровневая и надёжная…. Нужен прямой выход на руководителей «народовольцев». Желательно, на первых лиц. Всё остальное – и для меня, и для моих кураторов – глубоко вторично…. Ясно излагаю?
      - Ясно, понятно и доходчиво, - заверил Борченко. - А, почему, Игорь Игоревич, ты так на меня смотришь?
      - Как – так?
      - С ярко-выраженным подозрением и недоверием. Как Уинстон Черчилль когда-то глядел на Иосифа Сталина. А Отелло – на Дездемону.
      - Ты, Иван, знаешь что-то важное, - взял быка за рога Назаров. - Я это ещё вчера утром, при первой встрече – спинным нервом – почувствовал.
      - Ничего я не знаю. Честное слово. Чем угодно готов поклясться.
      - Значит, догадываешься о чём-то…. Колись, морда капитанская!
      - Что будет, если я промолчу? - меланхолично отправляя в рот очередную ложку холодной гречневой каши, поинтересовался Борченко. - На дыбу подвесите?
      - Зачем же – на дыбу? - наигранно удивился полковник. - Для начала, понятное дело, арестуем и отвезём в профильный изолятор. Там тебе, мерзавцу, старенький очкастый доктор вколет «сыворотку правды». Сам всё, в любом раскладе, расскажешь. Курским весенним соловушкой будешь петь-заливаться…. Так, как? Будем честный разговор разговаривать?
      - Не знаю. Неудобно как-то – своих сдавать…
      - А превратиться в слюнявого идиота, значит, удобно? «Сыворотка правды» последнего поколения, чтобы ты знал, препарат злой и жестокий. После общения с ней в организмах многих «пациентов» наблюдаются так называемые побочные эффекты. Некоторые становятся махровыми олигофренами, другие – законченными импотентами. Оно, брат, тебе надо? Рассказывай, Ваня. Рассказывай…
      - Здесь некоторое время отирался Хрусталёв, - затравленно глядя в сторону, с трудов выдавил из себя капитан.
      - Какой это – Хрусталёв?
      - Тот самый. Майор…. Помнишь – Реку и две «Чёрные акулы»?       
      - Помню, - задумчиво катая по скулам каменные желваки, подтвердил Назаров. - Такое и захочешь забыть, да не забудешь…. И, что делал в Ольховке наш забубённый Сергей Сергеевич?
      - Да, ничего особенного. Он вместе с женой приезжал. Сняли они половину дома у бабы Клавы Калашниковой. Отдыхали, загорали, купались, рыбачили…. Потом майор, повздорив с местной гопотой, ввязался в драку. Отметелил нескольких субчиков. Задержали Хрусталёва, конечно. А потом, в соответствии с действующим Законодательством, осудили на пятнадцать полноценных суток.
      - Что было дальше?
      - Тоже ничего подозрительного. Поработал Сергей Сергеевич две недели на ближайшей стройке. Вышел на волю. Снова принялся купаться и загорать. Несколько дней назад они с женой уехали. Мол, отпуска подошли к концу. Вот, собственно, и всё…
      Раздался длинный и настойчивый зуммер.
      - Я слушаю! - поднеся к уху тёмно-синий брусок мобильного телефона, известил Назаров. - Вице-губернатор приехал? Настаивает, чтобы его пропустили на территорию поместья? Мол, у него в доме хранятся важные деловые бумаги? Пропустите бедолагу, коль ему так хочется…. Всё, конец связи. Роджер.
      Где-то громко и заливисто прокричал деревенский петух.
      - Спасибо тебе, Иван, - поднимаясь из-за стола, объявил заметно повеселевший полковник. - Очень важную и своевременную информацию предоставил. Можно сказать, выручил старинного боевого товарища. Буду обязательно ходательствовать – перед самим министром МВД – о присвоении тебе майорского звания…. Ну, бывай, братишка! Всех благ! Созвонимся… 
      Дверь за Назаровым захлопнулась.
      - Вот, и я подлым Иудой заделался, - брезгливо сплюнув на пол, прошептал Борченко. - Слил, глазом не моргнув, человека, который когда-то спас мне жизнь. Эх, жизнь наша – жестянка.
     Он – шаркающей неверной походкой – подошёл к старенькому буфету, приоткрыл дверку и, покаянно покачав головой, извлёк на свет Божий непочатую водочную бутылку…

      Ольховка – со всех сторон – была окружена покатыми разномастными холмами. На одном из них, заросшем густым лесом, брат и сестра Ветровы – лет пять-шесть назад – построили-оборудовали «лесной дом». Не одни, конечно, а с помощью соседских пацанов – Мишки и Артема.
     «Лесной дом» – звучит избыточно солидно. Просто-напросто смастерили из досок между толстыми ветвями разлапистой старой сосны – на высоте восьми-девяти метров над уровнем земли – горизонтальный щит, на котором потом установили просторный шалаш, крытый обрезками старого рубероида. А сам шалаш, естественно, огородили крепкими перилами с узким проёмом для входа. К доскам щита – в месте проёма – крепилась надёжная верёвочная лестница.
      Обычное, в общем-то, сооружение, такие иногда показывают в голливудских приключенческих фильмах про американских подростков-скаутов.
      Как бы там ни было, но «лесной дом» получился на удивление крепким, и все годы, прошедшие после завершения строительства, пережил вполне успешно. По крайней мере, на составные части не развалился.
      Этот холм назывался – «Гадючья горка». Как легко догадаться из названия, в этом месте водилось много ядовитых змей. Поэтому и деревенские жители, и приезжие дачники холм своим вниманием-присутствием не баловали.
      А ещё со смотровой площадки «лесного дома» открывался отличный вид на Ольховку и её окрестности. В том числе, и на дом вице-губернатора. От вершины Гадючьей горки – до усадьбы Павла Фёдоровича Сергеева – было чуть больше километра.
      Без двадцати пяти два брат и сестра Ветровы подошли к заветной сосне.
      - Здесь, Алька, кто-то был, - насторожился Егор. - Причём, совсем недавно.
      - Почему ты так решил?
      - Мы с Мишкой вчера залезали наверх. Так, от нечего делать. Поглазеть на деревню. А, когда спустились обратно, я последнее звено верёвочной лестницы зацепил вон за ту обломанную толстую ветку. Сейчас же лесенка свободно болтается.
      - Мало ли что, - легкомысленно передёрнула плечами Алина. - Наверное, ночью ветер постарался…. Ну, лезем?
      - Отставить! - оповестил хриплый мужской голос. - Проходим, граждане, мимо «скворечника». Проходим.
      Аля, задрав голову, посмотрела наверх. Через перила «лесного дома» свешивался молодой коротко-стриженный парнишка, облачённый в буро-зелёный камуфляж.
      - Как это – проходим? - возмутился Егорка. - Этот «скворечник» я самолично строил! Вот, этими самыми, тогда ещё детскими ладошками…. А ты кто таков будешь, орёл пятнистый?
      - Дмитрий Стогов, - состроив бесконечно-важную физиономию, представился парнишка. - Младший лейтенант ФСБ. Проходим, граждане. Проходим….
      - Младший лейтенант, понимаешь, - не унимался Ветров-младший. - Двенадцатая спица в кривом велосипедном колесе…. Спускайся вниз, рожа! Этот «скворечник» является нашей частной собственностью! Смотри, можем и в суд подать. Имеем, знаешь ли, богатый опыт…
      - Какой ещё опыт?
      - Такой. По затяжным судебным тяжбам и плотному общению с демократической болтливой прессой…. Слезай, кому сказано!
      - Не могу, уважаемые селяне. Имею строгий приказ – не покидать данную рабочую точку вплоть до поступления условного сигнала.
      - Это ты говоришь о знаменитых – «трёх зелёных свистках»?
      - Точно. О них самых, - с интересом поглядывая на Алину, смешливо улыбнулся младший лейтенант. - Смотрю, деревенские жители, и вы кое-что понимаете в тонком армейском юморе…
      - А, то, - резко поменял тон Егор. - Наш любимый дедуля вышел в отставку в звании генерал-лейтенанта. Так что, земеля, сам понимаешь…. Слышь, Димон, а давай, мы к тебе заберёмся? Ну, раз тебе спускаться с сосны – под страхом гауптвахты – нельзя?
      - Не положено.
      - А я, братец, знаю целую кучу смешных анекдотов – про бесконечную тупизну самодовольных «грушников». Потом, пересказав анекдоты сослуживцам, несказанно поднимешь свой воинский авторитет. Глядишь, и лейтенантом станешь – гораздо раньше положенного срока…. Так, земеля, как? Решим вопрос мирно и к взаимному удовольствию сторон? То бишь, без громких скандалов и нудных судов?
      - Ну, не знаю…
      - А я тебя, Димочка, поцелую, - подключилась к переговорам Алина. - В щёку, естественно. Типа – для начала серьёзных и трепетных взаимоотношений.
      - Ладно, залезайте, селяне, - сдался младший лейтенант. - Только тихо и по быстрому.
      Взобравшись на платформу «лесного дома», Егор тут же принялся травить обещанные анекдоты:
      - Вызывает Президент Зайцев генерал-полковника Свиридова на ковёр и, строго нахмурив брови, спрашивает: - «Генерал, почему вы не едите солёных огурцов? Подозрительно это…. Может, вы являетесь подлым американским шпионом?». Свиридов, смертельно побледнев, отвечает: - «Никак нет, господин Президент! Я, действительно, русский по рождению. Да и солёные огурцы обожаю. Просто голова – зачастую – в трёхлитровую банку не пролезает…».
      - Гы-гы-гы! - радостно заржал Дмитрий. - Классная и козырная тема! Давай, земеля, ещё!
      - Остановитесь, мальчики, - вмешалась Аля. - Уже, между прочим, без семи минут два.
      - Точно! - опомнился младший лейтенант. - Всё, юморные деревенские жители, отходим в сторонку – на ту сторону проёма – и не мешаем…
      Он пристроил на перилах «лесного дома» чёрную снайперскую винтовку и, присев на корточки, принялся бдительно – через мощный оптический прицел – наблюдать за усадьбой вице-губернатора.
      Время – в полной, слегка звенящей тишине – текло-ползло медленно и вязко.
      Прошла минута, вторая, третья, четвёртая…. Но, ровным счётом, ничего не происходило.
      - Уже, кстати, почти четверть третьего, - на пару секунд оторвавшись от прицела, сообщил Дмитрий. - Похоже, что огненное шоу отменяется. Чего, впрочем, и следовало ожидать. Обычный пошлый пиар, не более того.
      - Да, обхезалась хвалёная «Народная Воля», - расстроено вздохнув, признал Егорка. - Подорвала, так сказать, свой безупречный и заслуженный авторитет. Российский народ, ей-ей, не поймёт. Столько цветастого шума, и – в конечном результате – полный «пшик»…
     - Вью! Вью…, - раздался, планомерно нарастая, странный звук.
     - Бух!!! - через секунду громыхнуло на всю округу.
     Алина крепко заткнула указательными пальцами уши и непроизвольно прикрыла глаза.
      А, когда открыла, то тут же снова зажмурилась – впереди, на низком холме, расположенном рядом с берегом Зеркального озера, всё нестерпимо-ярко пылало….
      - Ничего себе, пирожки с недельными котятами, - зачарованно пробормотал младший лейтенант Стогов. - Это же они шандарахнули ракетой класса – «земля-земля»…. Сильный ход! Уважаю…

      «Сильный ход», - мысленно запечалился полковник Назаров. - «Следовательно, у «народовольцев» есть свои люди и в высших армейских эшелонах. Тактические ракеты класса – «земля-земля» на дороге не валяются. Это уже, блин горелый, серьёзно. Так можно – ненароком – доиграться и до классического военного переворота. Сиречь, до полновесного кровавого путча…. Что теперь делать? Остаётся лишь одно – искать, высунув от усердия язык на сторону, Хрусталёва. Все силы надо бросить на это. Все, все, все…. Эх, Сергей Сергеевич, Сергей Сергеевич! Убеждённый последователь Эрнесто Че Гевары. Заигрался ты, братец,
однако…».