Домовой Часть 15

                Угроза.
 

   Вчера  в  цех   въехал  «КАМАЗ»,  гружёный   стальными  отходами.  Ворота   заклинило  так,  что  их  с   трудом   отворили   с   помощью  лома.
Из  кабины  самосвала  вылезло  двое  рабочих.
Один  из них,  смуглый, с  косящими   чёрными  глазами,  узнав  о том,  что я   дежурю   один,  сказал,   что   ночью   может   появиться  опасность.

    Я  ничего  не   поведал  о   Семёныче.  Если бы    кто-нибудь,  не  дай   Бог,   залез  в   цех,  для   него  был   бы   сюрприз.   Как   бы  мы  с   Василием   выскочили,   как   бы   выпрыгнули -   полетели  бы   клочки   по  закоулочкам.
В  краткой   беседе  с   приезжим  я   посетовал   на  то,  что   сторожам  не   выдают  газовый   пистолет   или   хотя бы  баллончик.

   Мрачноватый   собеседник   возражает: «Если   тебе   ломиком   по   ногам  запустят   метров  за   10,  то  никакой  револьвер   не   поможет,  не   только   наган,  но  и   кольт  или   беретта. 
-  Вот я,   например -   продолжает   он   со  знанием  дела. -  хорошо   в   городки    играю,   мне   выбить  «фигуру»   ничего   не  стоит.
Слушая,  думаю   про себя: «Я   ведь  тоже   фигура.  И  все   мы   фигуры,   кто  пешки,  а   кто  и   ферзи.    Рано  или   поздно   всех  нас  выбьют.   Главное,  было  бы  за  что,  ради  чего.
               
                Пакость.    


   Никогда   не   знаешь,  и  знать  не  можешь,  какую  пакость  нужно  ожидать,  не  ведомо,  какой   фортель   или  финт   выкинет   судьба.
Позавчера,  читая   повесть   Георгий  Владимова  «Верный  Руслан»,   посвященную   жизни  и   смерти   сторожевой  собаки,   был  потрясен   эпизодом,  в   котором   бывший   хозяин  пса  дал  ему  кусок  хлеба  с  горчицей.

    Сотворена  эта  пакость  была  ради  того,  чтобы   вернуть  псину  к   нормальной  жизни.  Руслан   щенком   или  недопёском  был  жестоко   приучен  к тому,  чтобы   не   брать  хлеб  из   чужих  рук.

   Так  и   мне,  сегодня,   многогрешному   служаке  была   преподнесена   мерзость,  а   именно   требование    написать  объяснительную.
Один   из   фрезерных  станков  был  не   убран  от  стружки   после   окончания  работы. 
Наутро   этот  станок  сломался.  Сторож,  то  есть ваш  покорный  слуга   был  обвинён  в том,   что  кто-то  работал   на  этом  средстве  производства  вечером  или   ночью.   Пришлось  написать   записку.  Впрочем,  не   привыкать  же   мне,  графоману,  строчить   прописи  и   выписки,  наброски   и  эссе,   эскизы  и   этюды.

   И  всё  же  как  неприятно  на   душе.   Даже  веко   задёргалось.  Сердце   закололо,  Не  надо  бы   к  нему  всё   принимать,  а   порой   приходится.   Пожалуй,   хуже  всего  в  жизни   несправедливость.  Осознаёшь  это,   когда   сталкиваешься  с   этим.  А   впрочем,   пока  с   чем-нибудь  не  столкнёшься,   и   не  осознаешь.
Вывод -  в  этой   жизни   надо  ожидать   всего  и  каждого.  И  как   раз  тогда-то  не  упасёшься.

   В  этот  раз  Игорь   выручил  меня,  заступившись  перед   начальством,  когда   они   заставили  меня   писать   объяснительную.
- Я  бригадир  у  сторожей -  сурово   говорил   Игорь -  надо,  чтоб   мои  ребята  в   порядке  были.  Почему  вы   какому-то   чудику   из   Бухариков   верите,   который   каждое  утро  все   ящики   помойные  обшаривает,  а   Гришке, без   пяти  минут   педагогу,  у  вас   веры  никакой.
Начальнички /   как   иначе  их   назвать/,  успокаивали   его,  говоря, что  его  это  не   касается,  это   только  Лукова  должно  трогать.  Всегда  и   всё   трогает   несчастного   Лукова.   Такие  дела,  и  не  такие  тоже.   Два  слова -  горе   луковое.  Григорий   Луков.
               
               
                Предупреждение.

    Меня  хотят   выгнать,  вытурить.   Но  каким  же  образом?  Семёныч   предупредил  меня.
Да,  действительно,  он   может.  Из таких.
Человек   мира.  Идущий   в ногу, а  точнее,  едущий   в  колесо  с   веком.
-    Не  поддавайся  -   говорит   Василий.
Но  как   же  не   поддаться,   не  уступить места   пенсионеру  по  вредности,   которого   Игорь   желает  устроить?  Это  бывший  сварщик   вполне  устраивает  его.   с  ним   всего  можно   договориться,  да   и   сварить что-нибудь.  со   мной  же   кашу  не  всегда   сваришь.

   Я  должен   бороться,  всегда,  везде  и  всюду  сражаться.   Прямо  или  с   вывертом,  с   маневром   или   отходом.   Обязан   противиться   не  так,  словно  прочие,  что  постоянно   прочат  мне   гибель,  упрочивая  своё  положение.  Они,  эти  дети  века,  всегда   ищут  прок,  забывая   или   не   желая   ведать,  что   прок   порой  и   есть   главный   порок.

    Итак,   меня   хотят   выжать,   выжить, а   я,  напротив,  должен   выжить.
Напротив   всегда   легче,   наискосок   ещё  лучше.   Наблюдать,  созерцать.
Я   обязан   выкарабкаться   не   ради  чего-нибудь,  и  лишь   для  радости   писать,  печатать  о  том   и  о  сём, о  тебе   и   обо   мне,  о  ней  и  о  них,  обо  всех   людях,  сокрытых   за  местоимениями.

    О,  как   не  хочется,  не  желается   схватиться,  схлестнуться.   Но  разве   скажешь  заранее,  к  чему   это  приведёт.   Не   просто  притащит,  но   приволочёт  к  жизни  новой,   привлечет  к  ответственности   за   все   прошлые,  нынешние   и  даже будущие   грехи.
Что  ж,  буду   держаться,  словно   флаг,  крепиться,  как   ещё   не   до конца  выработанная   штольня… 
               

                Я – нерусский?

    Мужички  на   работе  усомнились  в  моей   «русскости».  И  вот  подтверждение.
Раннее   зимнее  утро.  Иду  на   службу.  Впереди   в   сумеречном  сугробе   копошится  нечто тёмное.   Что  ж  это  ещё,  как   не  человек?  действительно -  это   молодой   мужик.  С  трудом   поднимаю   его,  пытаюсь  довести  до  дома,   который   к   его /  и  моему/   счастью,  находится   всего   в   сотне   метров   от  места  падения.

    Но   вот  ещё  незадача -  с  особи   мужского пола   спадают   штаны.   Прохожий   или,   вернее,   проползающий   путается  в   тренировочном  трико,   как   не   знаю  кто.   Со   стреноженным   конём  никак  не  сравнить.
Сколь   раз   приходилось  извлекать  из    снежных  заносов   крепко   «грызнувших»,   перегруженных,   старых  и    молодых,  грузных   и  хилых.  Спасаешь,   волочешь  человечка,  а  сам  нет-нет  да  и  скажешь  ему   пару   ласковых: «А  вдруг   война,  а  ты   уставший…».
А  этому  и  сказать  некогда.   Не  знаешь,  то  ли   тащить  его,  то  ли  одевать.      

   Между  тем  по   тротуару   навстречу  нам   движется   мужчина  с   «лицом  кавказской   национальности».   Впрочем,  узнаю  я  об  этом  лишь  по  яркому  акценту,  поскольку   самого   лица   не   зрю.
Вдвоём  тащить   пострадавшего   от  «зелёного  змия»   сподручнее, но  почему   во  время   этой   «приятной»   процедуры  на  чём  свет   стоит, / а,  действительно,  на  чём?/,  ругаю  русских. 
Словно   сам  я  не  из  этой  степи,  нездешний  и   «нетутошный»,  не  местный  и   неуместный…               

                Чай.


    - Чай,  чай,   не  скучай  -   русская   припевка.   Чай  -   непременная   принадлежность  сторожевого  бытия.  Это,   выражаясь   философским  языком,   квинтэссенция   охранного   существования.

   Итак,   чай   заваривается   из   расчёта  -  чайная  ложка   на  стакан  кипятка.   Иногда   расчёт  теряется  и   тогда    случается  «чифирь.»
-  То   крепкий  чай,  как  дёготь  чёрный
На  Колыме  в   далекий  путь
Его с   собой   берут  шофёры,
Чтоб  за   баранкой  не   заснуть  - 
 писал   поэт    Анатолий   Жигулин,  прошедший   лагеря.
У  Льва  Николаевича   Толстого  в   повести  «Казаки»   присутствует   «чихирь»,  то  есть   красное   лёгкое   виноградное   вино.

   Чай,   как   и   вино,   противоречив.   Приготовленный  и   принятый   в  меру,  он   полезен,  сверх  же  того   убийственен…
Но   сколько   слов   рифмуется   с  чаем?   Примечай,   выручай,  различай,   размягчай,   крепчай,   получай…
И,  наконец,  просто  чай.  Удивительное   русское  словечко   типа   американского  «о  кей».
Чай,  не   случится  с  тобой  ничего -  произносят  уже   давно,  позабыв  про  исконное «авось».

   Даже   чайки словно  чаинки   мечутся  над   бурлящим   кипятком   океана.
-  чай,   примечай,   куда   чайки  летят -  ещё   одна   русская   припевка.
Чайковский,  «чакона»   Баха,  Чаянов  -  великий   аграрий.
Чаять  -  ожидать,   надеяться на  что-то,  и  т.д.  и   т.п.