Ринг

Лена сосредоточенно помешивала суп — прозрачный куриный бульон украшали оптимистичные морковные звездочки и нежный зеленый горошек. Супы у неё всегда получались гениальными, за какой бы она не бралась — от сложносочиненной солянки, до сольного бульона, к которому полагались крошечные слоеные пирожки. Хорошая жена Лена готовила и салаты, и горячее, и пироги пекла регулярно, но к супам относилась с особым трепетом. Казалось, что семье, в доме, холодильник которого таит в себе кастрюлю отличного супа, ничего не страшно, ничего не грозит.

Второе, что, как выяснилось неожиданно, удавалось Лене с блеском — дети. Не сказать, чтобы Лена или муж, Павел, были некрасивыми людьми, но их дети — годовалый Егор и трехлетняя Анечка — более уместно смотрелись бы на страницах глянцевых журналов, в разделе хроник королевский семей, например. Ленины супы и дети были произведениями искусства, только в разных жанрах, и она постоянно ловила себя на мысли, что сама удивлена этим не меньше окружающих.

На самом деле Лена — архитектор, правда, не до конца. На выпускном вечере — в ящике письменного стола дома дожидался не только диплом, но и приглашение на работу в Москву — они познакомились с Павлом. Знакомство было обычным, ни художественного интереса, ни романтики,  а продолжение быстрым — через полгода поженились, через полгода родилась Анечка, приглашение на работу утратило актуальность.

Лена рассматривала Анечку целыми днями и никак не могла понять, как у них получилось сотворить такое? Вечером приходил Павел, и они рассматривали дочь вместе. В перерывах Лена варила супы и планировала начать работу. Спустя год начала поиски, не рассчитывая даже на столь щедрое предложение, упущенное из-за появления семьи, но надеялась. Надежды рухнули утром — тест уверенно показал, что Лена снова беременна — она рухнула рядом, билась о равнодушный кафельный пол и выла. Павел вызвал «скорую», Лене вкололи укол, и посоветовали понаблюдаться у районного психиатра — через восемь месяцев родился Егор.

Совершенные, идеальные дети и супы стали основой терапии, которую Лена посещала регулярно — ей объясняли, что она реализована полностью, что не уйдет в небытие, что её род продолжится в детях, немыслимо прекрасных, и что она, Лена, должна немедленно замереть от счастья, которое есть далеко не у всех. Эти слова врач — молодая неухоженная девица с маленькими злыми глазками — произносила сжав зубы, и ненависть к Лене концентрировалась почти до осязаемости. Замереть у Лены не получалось, она согласно кивала головой, но продолжала мечтать о том, чтобы стать единственной женщиной в сотне самых известных в мире архитекторов.

Сначала Лене показалось, что в дверь скребутся, но через секунду раздался вполне себе уверенный звонок — на пороге стояла соседка, тоже Лена, вернее, Ленка-собачница, как звали её жители дома.
- Слушай, дай рублей сто мне до завтра? Или до вечера даже, у меня занятие сегодня, я сразу и отдам!
- Да, конечно.
Лена прошла в комнату за кошельком и удивилась тому, что Ленка пошла за ней, свернула, правда, на кухню.
- Ничего себе, у тебя тут варево! Одним запахом наесться можно! Это ты по книжке какой, или сама сочинила?
- Лена, это куриный суп, тут нечего сочинить — классика.
- Слушай, ну я много супов видела, но этот есть страшно, до того красивый!
Ленка внимательно заглядывала в кастрюлю и вдруг Лена предложила:
Налить?
- Ага! - молниеносно согласилась соседка и уселась за стол.
- Угощайся, сейчас хлеба отрежу.
- Эх, к такому бульончику, да водочки бы!
Лена замерла и спросила, не поворачиваясь:
- Водка есть, налить?
- Да нет, что ты! Мне на работу сегодня, меня собаки к себе близко не подпустят, если запах почуят!
- А чем ты занимаешься с собаками?
 -А я хендлер, - Ленка орудовала ложкой и голос звучал приглушенно, - я собак к выставке готовлю, ну чтоб они в ринге красиво смотрелись. Знаешь, что такое выставка для собаки?
- Не очень, у нас собак никогда не было.
- Понимаешь, собака — она как женщина, можно подчеркнуть достоинства, и скрыть недостатки, и я делаю так, чтобы пока мы бежим по кругу на этом ринге, эксперты видели только красоту, индивидуальность, и не важно, что потом, главное вот эта пробежка. Слушай, спасибо тебе за суп — я ж не готовлю для себя ничего, для меня суп — диковинка. И за деньги спасибо, я занесу сегодня же!
Ленка-собачница ушла готовить какую-то собаку, незнакомую Лене, к самому главному кругу в её собачьей карьере, чтобы все ахнули, и моментально поняли — нет на свете собаки лучше, чем эта!

Лена ещё раз задумчиво помешала суп, рассеяно погладила по голове Анечку. Вечером пришел Павел, с удовольствием съел суп, с удовольствием сел на диван и включил телевизор — ему хотелось быть политически образованным, он смотрел новости во всех возможных интерпретациях.

Лена мыла посуду и думала о том, что не встретила, вероятно, в жизни своего хендлера, и теперь стала уже старой, непригодной для того, чтобы красоваться в ринге, собакой. И о том, что её идеальные дети вырастут, и родят своих детей, возможно, не менее идеальных, и так, по кругу, до бесконечности — и никакого признания, что Лена — лучшая, дала старт идеальному поголовью. Расти её, и все последующие дети, будут на той же планете, где стоят Эйфелева башня, и Биг Бен, и Покровский Собор, и Колизей. Дети будут стариться и умирать, а памятники архитектуры вечны — они подтверждение того, что авторы их успешно пробежали круг по рингу жизни. А она, Лена, слишком старая и слишком усталая собака, таким нет места.

- Вот говорю же, я не зря с собаками работаю, как чуяла — надо было мне может остаться, поговорить. С чего бы ещё она мне супа-то налила? Да ещё и выпить предлагала? Поговорить бабе надо было, а я, дура, ушла! Эх, молодая-то какая!
Ленка-собачница говорила искренне, но шокированные соседи, по привычке отмахивались от неё, и обсуждали судьбу детей-сироток и молодого вдовца. Саму Лену никто не жалел — зажравшаяся дура.