Краденая жизнь 2

Предупреждение 1: Это фанфикшн по Вампирским хроникам.
Предупреждение 2: Это нетрадиционные отношения

Ночью он проснулся от взгляда, от того, что почувствовал, будто кто-то смотрит на него – так, словно желает впитать в себя, поглотить вместе с плотью, кровью, дыханием.

Он думал, что находится в комнате вдвоем с Николя. В убогой обстановке, скромно прикрытой тьмой, продырявленной желтым оком луны, угадывался своеобразный уют, даже некоторое кокетство, свойственное очень молодым людям. Так на столе, - простом, добротном, деревянном, - среди пустых винных бутылок и стаканов поблескивала золотым шитьем груда роскошных галстуков – подарки поклонниц таланта начинающего белокурого актера. На двух табуретах с перекрещенными ножками были разложены шляпы, украшенные вполне приличными перьями и лентами, лайковые перчатки, а на веревке, протянутой параллельно стене, аккуратно, чтобы не смялись, свисали чистые приталенного силуэта сюртуки и тонкие сорочки, с пышными воротами и рукавами. Под ними на выстланном мелким паркетом полу  вереницей выстроились туфли, с нарядными пряжками, и тонконосые сапоги. Грубоватые ботфорты нашли свое место у двери, вроде невзрачных на вид, но честные стражей.  В углу, противоположном тому, где располагался набитый соломой тюфяк, укрытый слоями более или менее чистой ткани, растопырила железные клешни наполненная остывшем углем жаровня.

Что еще? Пахло разогретым деревом, старым иссохшим лаком, прокисшим вином, гнилым сеном и духами, которые были бы дурными, если бы не смешивались с резковатым, сладковато-терпким и дерзким запахом очень энергичных и не закончивших еще свой рост тел.

Когда с Лестатом это случилось, ему же еще не исполнилось двадцати одного года? Или исполнилось? Забавно, но этот вопрос пришел в голову и моим незримым, как и я, спутникам – Луи и Дэвиду, хотя все мы читали его хроники и легко могли бы вычислить, но мы невольно волновались.
 
Вполне зримый Арман был снаружи – он ждал прихода Магнуса, чтобы сразиться с ним.

Почему же Лестат проснулся? Предчувствовал насилие, которое свершилось бы над ним в другой  версии реальности?

Возможно. Но как бы там ни было, эта реальность на данный момент - единственно возможная для нас реальность, и вскоре мне даже удастся ощутить ее кожей, как когда-то очень давно.

Итак, Лестат испытывал страх, которому тщетно искал объяснение. Он попытался разбудить Николя, но тот лишь раздражено пробурчал что-то сквозь сон. Хорошо зная угрюмый нрав своего любовника, Лестат прекратил его тормошить и, обливаясь холодным потом, с сильно бьющимся сердцем подошел к окну. Он внимательно рассматривал заснеженные крыши, тени от труб, обледенелые карнизы, смешавшуюся со снегом грязь на закопченных стенах и никак не мог понять, почему им овладела такая мучительная тревога.
 
Ему хотелось полностью распахнуть окно. В то же время он чувствовал, что это небезопасно. Наконец, не справившись с искушением, Лестат потянул ледяную решетку со вставленными покрытыми морозными узорами стеклышками вверх и осторожно высунулся наружу. Он пробежался цепким взглядом по крышам и со всем вниманием уставился вниз, в самую глубь видимой ему части улицы, по которой, одиноко завывая, гуляла вьюга.

Я знаю, что его пальцы замерзли до боли, но он продолжал всматриваться в темноту, чуя что-то враждебное, что скрывал от него колючий снег, обжигавший щеки и заставлявший жмурить глаза.

Он не видел худую и длинную фигурку Луи, смущенно замершего рядом, в дюйме от его плеча, восхищенно и восторженно разглядывавшего каждую черту лица своего ставшего смертным создателя.

Не видел он и Дэвида, снисходительно взиравшего на него из угла комнаты. Дэвида беспокоило то, что мало интересовало меня: справится ли с Магнусом Арман? Сможет ли убедить не искать себе этой ночью наследника, коль скоро он решил расстаться с жизнью? Я не сомневался, что Арману по силам найти убедительные аргументы. Этот сценарий, пока я не принимаю облик смертного, в моей власти.

Что делают здесь Луи и Дэвид? В каком они здесь качестве?

Дело в том, что, перенося Лестата в прошлое течение его жизни и соприкасающихся с ним судеб, я был вынужден забрать и его птенцов.

Я еще вернусь в своем повествовании к Габриель и Моне. Что же касается Луи, то у меня произошел с ним, вкратце, такой диалог:

«Ты знаешь, кто я?»

«Да»

Этот красавчик так побледнел, что я даже поверил ненадолго, что и вампир способен скончаться от ужаса.

Я объяснил ему, что забираю его создателя в прошлое. Таким образом, будущее с того, момента, как я похищу Лестата, может здорово измениться для тех, кто с ним связан. Для Луи я могу предложить только два способа пережить эксперимент: лишиться ощущений, очнувшись потом в необратимо изменившемся настоящем. Или, если таким будет его желание, закончить свой путь в том прошлом, которое свершилось бы без фатального вмешательства Лестата.

При этом предложении Луи погрустнел настолько, что даже в мое сердце прокралась жалость.

«Есть еще вариант: ты будешь со своим господином от начала эксперимента до его завершения. Сначала незримый для него, но способный воздействовать образами и речами на самую похожую на тебя душу из окружения Лестата. Ты должен будешь уберегать эту душу от падения, поможешь ей утешиться, спастись. Ты будешь временами сливаться с телом, в котором обитает подопечная тебе душа, а потом, возможно, обретешь свое. В таком случае, как и все мы, ты сможешь вернуться в отправную точку, изменившийся и осознающий произошедшие изменения. Но и тогда, там, в прошлом, ты сможешь принять решение уйти, как смертный.

Луи принял этот вариант. Нечто подобное я предложил и Дэвиду. Что касается Армана, то с ним у меня был особый разговор, и демонический мальчик понял меня с полуслова. Впрочем, ему, в отличие от первых двух моих собеседников, было легче. Речь шла о том, чтобы он ассистировал Лестату в выполнении его адской работы по спасению заблудших в прошлом душ, от которой мой принц так возмутительно когда-то отказался, оставив мне в заложники свой глаз. Не в пример Лестату, Арману предстояло участвовать в сценарии осознанно. Мы договорились  с ним о некоторых аспектах должной разыграться пьесы и о судьбах Луи, Дэвида и прочих.

Лестату показалось, что внизу мелькнула какая-то тень - слишком быстро, чтобы ее можно было разглядеть его смертными глазами. Продрогшего до костей юношу охватил иррациональный страх, особенно усилившийся от того, что ему померещилось лицо в белой маске, давно его преследовавшее. Он с силой захлопнул окно и побежал к Николя, стал трясти его, что есть мочи, потому что хотел только одного – не оставаться в одиночестве во власти этой противоестественной, жуткой ночи. Но Николя спал мертвецким сном, будто опоенный сонным зельем. Заливаясь беспомощными слезами, Лестат оставил скрипача в покое, нащупал шпагу и встал, прислонившись спиной к стене, готовый сразиться с самим дьяволом. Растроганный и позабавленный его отвагой, я уселся как раз в проеме окна, так как мне нипочем были ни стекла, ни решетки. Я смотрел в неспособные видеть меня лихорадочно блестевшие голубые глаза.

Луи, который меня прекрасно видел, бросал в мою сторону укоризненные взгляды и с болью посматривал на Лестата. Тут в окно заглянула и в самом деле жуткая белая физиономия Магнуса, которого снизу хватал за ноги Арман, яростно крича:
 
- Я принесу тебе ту, которая дала ему жизнь, которая стоит десятерых таких, как он, которой по силам открыть те тайны, что остались для тебя недоступными! Возьми же ее! Тебе все равно не пройти к нему!

Что верно, то верно. Напрасно Магнус пытался открыть окно, строя безобразные гримасы, способные довести до инфаркта и впечатлительного дьявола, не то, что провинциального мальчишку. Но я крепко держал окно и через меня Магнусу было не проскользнуть. Таким образом, его мистической душе пришлось принять случившееся, как предупреждающий и гневный перст судьбы.

В криках Армана Магнус стал улавливать смысл и отвратил свое безобразное лицо от окна. Он принялся спускаться вниз, скрежеща когтями по камню. Он взглянул на распростертую на снегу хрупкую женскую фигурку.

Лестат же, когда увидел страшное лицо, попытался закричать, но издал лишь хрип, перешедший в шипение. Он плакал и шептал молитвы, путая французские и латинские слова.  И больше всего походил на вусмерть перепуганного ребенка, что надрывало сердце Луи. Зеленоглазый дух гладил Лестата по плечам, шептал что-то ласковое в уши, но, разумеется, без толку.

Дэвид тем временем пытался добудиться Николя.

- Попробуй теперь ты! – крикнул он Луи. - Помнишь, он говорил, что ты напоминаешь ему Николя? Он что-то чувствует, ему нужен живой человек рядом, иначе он лишится рассудка!

Луи посмотрел на меня. Я кивнул.

Тогда Луи склонился над Николя, замер, прислушиваясь, пытаясь найти душу спящего, а потом решительно вошел в бесчувственное тело.

Душа Николя, заблудившаяся где-то в темных безрадостных снах, ощутила тревогу и заспешила назад, а тем временем Луи, к моему удовольствию, быстро и достойно справившийся с ураганом обрушившихся на него впечатлений, проснулся в теле скрипача.

- Лестат! – громко произнес он. – Что случилось? Лестат?!

- Никки! Господи! Там было лицо! Лицо в маске!

Лестат хлопнулся со всего маху на тюфяк, его трясло с головы до ног.

Лже Николя обнял его за плечи и невольно улыбнулся - нежно, немного безумно, как пьяный.

- Тссс… Тебе показалось. Сюда никто не может забраться.

- Но я видел! Белое лицо! Словно в маске! Злое лицо! Как у дьявола!

- Тссс… Ложись сюда, к стене. Вот так. Ну подумай сам, зачем бы ты сдался дьяволу? Никому мы с тобой не нужны кроме…

Лже Николя смущенно запнулся, но потом уверенно продолжил:

- …друг друга. Спи же. А я больше не буду спать. Я до самого утра, пока не рассветет, буду сидеть и смотреть на окно, не появится ли там какое-нибудь злое лицо в маске. И если я его увижу, то, клянусь, я добьюсь от него ответа – кто он и зачем преследует тебя. А ты спи.

- Никки, - прошептал Лестат, не спуская с лже Николя благодарного взгляда. – Как хорошо, что ты проснулся! Господи… если бы ты только знал, как я хотел, чтобы ты проснулся тогда…

Лестат не ведает, о чем он говорит. Теперь он снова плачет навзрыд, в самом деле, как ребенок, и обнимает за талию Луи, находящегося в теле его Никки. Он все плачет и плачет, а Луи успокоительно его гладит. Потом Лестат засыпает, обессиленный рыданиями. Луи борется с желанием попробовать на вкус губы своего ставшего смертным создателя чужими смертными губами, но пока он слишком растерян, смущен и чувствует присутствие души Николя, которой он и освобождает место в позаимствованном ненадолго теле...