***

                Б.Путилов.               
                ПЛАНИДА
                Согласование судьбы
                со свободой человека                уму недоступно.
                В.И.Даль.                               
                1               

Под ясный тёплый вечер я пробирался по берегу реки в поисках подходящего места для ночлега. Вскоре приметил слабый дымок, запутавшийся в ветвях ветлы, и поспешил на костерок. Из-за кустов ивняка неожиданно попал на бивак одинокого удильщика. Вяло горел огонёк, больше дымя сизыми головёшками. У кромки воды маячила фигура. Рыбак неторопливо закинул снасть в воду и оглянулся на шорох издаваемый мной. Он закрепил удилище, и пошёл навстречу мне:

-Клюёт? – задал я дежурный вопрос.

-Не сказать, чтобы очень, - ответил рыбак, - но на добрую ушицу хватит. О! да у вас, смотрю, хороший улов, - разглядывал он моих окуней.

-Не то, чтобы хороший, так, средний, - поскромничал я, - бывали дни и удачней.

Мы обменялись приветствиями:

-Абалкин Николай, - протянул он руку.

Я назвал себя и спросился скоротать ночь у его костра. Николай широким жестом пригласил, и я разместился на предложенном месте. Завязался непринуждённый в таких встречах, обычный разговор. После короткого знакомства хозяин предложил:

-Пора, пожалуй, ужином заняться.

Идея была хорошая, и я вызвался чистить рыбок. Пока занимался этим делом, на удочке Николая запрыгал поплавок, он поспешил поднять удилище. В воздухе затрепыхался на крючке полосатый окунь:

-Вот ещё один, - с радостью откинул он рыбёшку в мою сторону, а сам вновь закинул удочку.

На вечерней заре зарождался клёв, но наша уха быстро готовилась на жарком костре. Николай оставил ужение, и мы, проголодавшиеся на свежем воздухе, с большим старанием стали выцеживать юшку из котелка. Наша усердная еда сопровождалась молчанием и сопением. Подошла пора чаёвничать. Отхлёбывая из кружки ароматный лесной чай, неторопливо повели беседу:

-У вас семья имеется, - поинтересовался Абалкин.

-Как же, конечно, я женат. Растим с женой двоих сыновей. Большенькие уже. Вы тоже, надеюсь, не одиноки.

-К сожалению…, - его грустный взгляд окинул гаснущее небо, - пока добивался успехов в жизни, упустил время обзавестись семьёй.

-Что, никакая прелестная особа не соблазнила вас? Что, никогда не было у вас женщины? Никого не любили? – задавал я удивлённые вопросы.

-Как сказать, - как-то раздумчиво промолвил он, - …долгая это история.

-Интересно было бы узнать. Впрочем, нам спешить некуда, вся ночь впереди, - подбодрил его я.

Николай наполнил вторую кружку чаем. Медленно размешивая ложкой сахар, повёл разговор, а я приготовился услышать что-то интересное:

-Родился я в глубинке России, в затерянном тихом рабочем посёлочке Подгорном, в интеллигентной семье Абалкиных. Отец, Владислав Еникеевич, инженер-строитель, мама, Марина Антоновна, - врач. Был я у них единственным ребёнком, звали они меня - сыночек Николенька. Вместе с нами обитала и нянчилась со мной престарелая бабуля - Степанида Ильинична. Жили мы все в большом пятистеном доме….

Рассказ прервал пламенно возгоревший закат. Огненный диск, отбросив лучи на реку, зажёг воду. Мы, молча, любовались живописью природы. Но красота длилась недолго, картина скоро кончилась. Небосклон погас, солнце спряталось за верхушки деревьев. Сразу как-то стало зябко. Николай подбросил в костёр полешков, и мы вновь, поудобней, разместились возле огня:

-…В тот год, - стал продолжать Николай, - только-только управился в школе с третьим классом, как нахлынуло страшное лихолетье. Над страной нависла тяжёлая година. Вспыхнула треклятая война. Поползли супостаты по земле нашей советской. Заскребли кровавыми когтищами по миллионам жизней, судеб. Плодили вдов, сирот. Родителей моих тут же мобилизовали на фронт. Профессии военные у обоих. Ушли они тогда в пекло, и спалились в первогодье. Только и осталась памятка о них – две похоронки….

-Да, подчистила война люд советский, - поддержал разговор я.

-…Бабы оскудели без мужиков, забыли их грубые ласки, - скорбным голосом продолжал Николай, - в безмужичье, в чёрном труде умаялись. Ворочали всю ломовую работу. На полях и за лошадь впрягались. Ухайдакивались в смерть. Да только никакая каторжная преисподняя от любви земной не могла русскую бабу отрушить. Ластилась душа до «мужишка», хоть дряхленького, заскорузлого, но всё же табачком, да водочкой попахивающего….

-По тому времени, даже завалящихся, захудалых, не на всех хватало, - уточнил я.

-Не на всех…, - задумчиво повторил Николай. - Так вот с начала войны я очутился круглым сиротой. Осиротели вместе с бабулечкой - Степанидой Ильиничной. Выпала нам участь вдвоём горе мыкать. Забыла бабушка боль в пояснице, да скрип в коленях, определилась в трудовую артель, фронту помогать и на хлеб насущный зарабатывать. Я по той поре, живо духом повзрослел, не отставал в труде от бабули. Так и потекла у нас неспокойная, тяжёлая жизнь. Зимой, успевал в школе побывать, дома кой-что сладить, да ещё спешил помочь бабке в артели. Летом же, наравне с взрослыми, зарабатывал трудовой паёк….

-На заводах пятнадцати – семнадцатилетние по шестнадцать часов за станками стояли. Из цеха два-три раза в месяц отпускали домой, в бане помыться, - дополнил я.

-…Но мне-то шёл только двенадцатый год…. Война не утихала. Всё больше и больше изгоняла народ с насиженных мест. К нам в Подгорный тоже докатилась волна эвакуированных, заполонили рабочий посёлок. Расталкивали беженцев кого куда: кто попал к солдаткам, кто к одиноким, скучающим старушкам, кто к вдовам.  Нас с бабулей тоже не обошли стороной - потеснили. Определили на постой к нам престарелую мать с взрослой дочерью - беженцев из Сталинграда….

Я подсуетился, сбегал к речке, наполнил водой опустевший чайник. За это время Николай подновил огонь, поставил к костру котелок с ухой. Посреди звёздной ночи мы принялись доедать ужин:

-…В доме вдосталь хватило всем места, - неторопливо стал продолжать Николай, - мы с бабулей, Степанидой Ильиничной, остались в горенке. Прасковья Даниловна с дочерью Валентиной, молодой учительницей, разместились в боковушке, где прежде, до войны, обитали родители. Валентина, в первые дни войны, успела выйти замуж, но семейного счастья испытать не привелось. В день торжественного бракосочетания призвали жениха родину защищать….

-Сколько таких семей не состоялось, война оборвала счастье, - подтвердил я.

-…Мало того: как уж пойдёт коверкать судьба, так до самого конца. В канун эвакуации и вовсе овдовела молодуха, похоронка пришла на супружника. Валентина не побывав толком женой, оказалась вдовой….

-Горе за горем так и ходит, в одиночку ему несподручно, - сочувственно отозвался я.

-…Поселенцы скоро освоились в посёлке. Прасковья Даниловна поступила в артель вместе с моей бабулей. Всё на кусок хлеба достаток. Ну, а учительницу руководство посёлка направило в местную школу обучать детей. Я тогда уж пятым классом овладевал. Учителей не хватало, и, ненароком, угодил ей наш неугомонный пятый. Спервоначала её и не приняли как классную даму, больно уж молодо выглядела. Но своими всесторонними знаниями она быстро завоевала авторитет в школе. Она так вела занятия, что наш класс заинтересованно и с усердием взялся учиться. До того я как не бился, а всё с тройками не мог совладать. Взялась Валентина старательно помогать мне, вылезать из круглых троечников, и становиться достойным отличником. Вскоре моя учёба пошла на лад, интерес к знаниям появился. Однако и дома за хозяина управлялся, помогал бабушке. Вечерами Валентина занималась со мной помимо учебной программы, рассказывала много интересного и познавательного….

Летняя ночь за разговором быстро минула. Восток посветлел и рассказ прервался. Мы единодушно решили половить окуньков. Закинули уды в воду, расположились рядом. Клёв начался отменный, обменивались только восклицаниями. Уставшие в предобеденное время мы подтянулись к костру. Головёшки не дымили. Пришлось разводить огонь заново, чем и занялся Николай. Я же оставил за собой обязанность чистить рыбок для ухи. Когда всё почти было готово, и мы ждали готовности варева, я спросил:

-Как же дальше история складывалась.

Николай посмотрел не то на небо, не то на верхушку единственного возвысившегося к небу осокоря, и, опустив взгляд на меня, продолжил:

-…За два года, что прожили Валентина с Прасковьей Даниловной у нас, я подоспел, как говорят, к юношескому возрасту. Не по летам возмужал, поднялся ростом, окреп, расширился в груди. За плечами к этому времени имелся немаленький багаж знаний. Как-то привилась мне тяга к знаниям, и к тому времени на много опережая своих сверстников, я упоённо поглощал труды классиков. Увлекался точными науками. Седьмой класс освоил за полгода и экстерном сдал экзамены. Валентина гордилась моими успехами и с интересом продолжала насыщать меня всё новыми и новыми познаниями. Тогда я не понимал, для чего она прикладывала столько усилий, обучая меня. Хотя сейчас ей очень благодарен.

-Николай, - перебил я его, - мы всё про учёбу, а про любовь, когда же? Отклонились от темы женщин, спутниц жизни.

-Ах, да! – улыбнулся собеседник, - увлёкся. Статью я в отца удался: высокий, широкоплечий, сильный вырос. Мать же подарила мне красоту своего лица, нежность и ласку натуры. Я всегда был смирным, тихим. С ребятами никогда не играл в разбойные игры. С девочками застенчиво вёл разговоры, а они часто заглядывались, заигрывали. Иногда зазывали на «вечёрки». Но меня не привлекали девичьи затейки.

Николай примолк, очевидно, что-то припоминая. Я ждал, и он продолжил:

-Бывало молодайки бесстыдно, откровенно предлагали свою любовь, задорно хохоча, чем только вгоняли меня, пацана, в краску….

-Они умеют соблазнять, те ещё…, - пробурчал я.

-…Не подумай, что я был женоненавистник. Нет, я просто не замечал их. Не допускал до себя женский пол не потому, что был очень стеснительным, или ещё что-то, а потому, что полонила моё сердце иная….

-Это уже интересно, - отложил я ложку и с любопытством посмотрел на Николая.

-…Да, да, представь себе. Влюбился я первой, можно сказать детской, чистой любовью. Даже не сознавал того сам. Это первое чувство, очень сильное, конечно, было моей сокровенной тайной. Я носил её, как что-то святое. Не то, что с кем-то поделиться, самому себе не мог откровенно в этом сознаться.

-Не могу поверить в это, но догадываюсь, - иронически заметил я.
-Представляешь – это так…. Этим обожествлённым для меня очарованием была моя учительница - Валентина.

И всё же недоумение отразилось на моём лице. Очевидно, Николай приметил в моих глазах что-то неприличное, или даже осуждающее:

 -Ну, а что здесь такого, - оправдательно говорил он. - Молодая женщина, по сути, девушка, не спознавшая настоящей любви, она источала нежность и ласку, которые, коим-то образом, завладевали моей душой. Как сказал великий поэт: «Любви все возрасты покорны». Так и моим сердцем завладела она.

-Нет, нет, я ничего…. Я слушаю…, - извинительно затараторил я.

Однако Николай замолчал, наливая себе чай. Медленно размешал в кружке сахар, отхлебнул глоток. Заинтригованный рассказ меня полностью увлёк, и я, сдерживаясь поторопить, терпеливо ждал. Он сделал ещё несколько глотков, поднял глаза:

-…Для меня было самое счастливое время, когда мы оставались в доме наедине. Она читала или говорила о чём-то новом, интересном, и мир передо мной мерк. Свет лился только от неё. Конечно, я неотрывно взирал на свою наставницу, и в моём неопытном, юношеском взгляде высказывалось всё, о чём я думал, о чём мечтал, о чём страдал.

Николай прервал повествование, сник, и сколько-то молчал. Очевидно, воспоминания в коей-то мере его угнетали. Я не торопил, понимая его состояние:

-…Однако, когда-то, это должно было случиться, - продолжал он, - в какой-то момент она почувствовала своей женской, тоскующей душой, что происходит с её учеником. Догадалась и даже, мне тогда показалось, опешила в первый момент, но, очевидно, постаралась не подавать вида, а тишком стала наблюдать за дальнейшими действиями.

-Что ж по-военному времени всё оправданно, - сказал я, - ты окрепший юноша, она молодая, здоровая женщина….

-Между тем война переломилась, - не дал продолжать мне Николай, - и сообщения с фронта поступали каждый день радостные. Наши войска додавливали фашистов уже где-то в Германии. Близилась победа. Некоторые беженцы засуетились, засобирались вернуться в родные места. О возвращении стали поговаривать и Прасковья Даниловна с Валентиной.

                2

Так на рыбалке я познакомился с аспирантом Абалкиным Николаем Владиславовичем. Он, конечно, был не заядлым рыбаком, но любил в свободное время посидеть с удочкой, и поразмышлять. В тот день мы много говорили, и он мне поведал о последующей своей жизни. С его согласия дальнейшее повествование я поведу со слов моего нового друга.

…Как-то весенним тёплым выходным богомольные бабки посёлка собрались посетить, чудом уцелевшую деревянную церквушку в недалёком селе. К тому же выходной совпадал с великим православным праздником Пасхи. Степанида Ильинична и Прасковья Даниловна решили не отставать от подружек. Оказии, конечно, никакой не ожидали. Поэтому ранёхонько поутру собрались пешком до церквушечки, свечечки поминальные за погибших поставить, да моление свершить за одоление немецщины. Бабульки ушли, а молодёжь отсыпалась.

Сладок в молодости утренний сон. В избе тишина, только слышно сопение и лёгкое всхрапывание. Коленька на кровати беззаботно раскидался, спал глубоким, безмятежным сном. Ему, похоже, и сны не снились, так спокойно он похрапывал.

Валентина в своей комнатке спала беспокойно: то поворачивалась на бок, то расстилалась на спине по всей постели. Ей снились волнующие сны, и от этого она порой что-то невнятно бормотала. Скомканное одеяло уголком прикрывало стройный стан. Белые, соблазнительные ноги оголились, привлекали к себе внимание. Короткая ночная рубашонка сползла в сторону, обнажив в большом вырезе налитую, упругую грудь. Руки разбросаны, алые губки шевелились, говоря что-то во сне. То временами замирали полуприкрытыми, придавая обольстительность лицу.

Позднее утро разгоралось. В окно проглянуло солнце, яркой полосой бороздя по полу. От этого блика в горенке рассвело. На черёмушник, в палисаднике, налетели пташки, запересвистывались. Они-то и нарушили сонную тишину. Коленька неожиданно и сразу проснулся. Открыл глаза – в комнате светло. Полежал какое-то время в постели, и бодро сел, спустил ноги на половик. Вспомнил, что бабка с Прасковьей Даниловной пошли в церковь, и их не было дома. «Может ещё поваляться» - подумал он, но соскользнул с перины и пошёл на кухню. Шторки в комнату квартирантов были раздвинуты, и Коленька непроизвольно скосил глаза в проём. Валентина спала полуразоблачённой. Он застыл. Взор его устремился на выглянувшую грудь. Он впервые видел не прикрытое обольстительное женское тело. Взгляд его долго задерживался на вырезе, потом плавно переполз на ноги. Какой-то магнит притягивал к женским прелестям. Коленька неслышно вошёл в квартирантскую комнатку. Остановился возле кровати и бесстыдно - откровенно любовался своей избранницей. Он стоял завороженный, преодолевая нестерпимое желание, дотронуться до перси. Наконец оставил робость, и с намерением исполнить своё стремление, не думая о последствиях, приблизился к кровати.

Валентина ощутила чьё-то присутствие и очнулась, но продолжала оставаться в сонной неге. Наслаждалась последним мгновением сновидения. Грёзы держали, не пускали её в этот мир, насыщали приятными чувствами сладострастия, близости, желания. И вдруг всё пропало. Коленька, исполняя своё влечение, протянул ладонь. Как-то сразу Валентина открыла глаза. Юноша резко отдёрнул руку, залился краской. Норовил повернуться и бежать, но его остановил тихий, вкрадчивый голос Валентины:

-Ой, Коленька! - и, не закрывая, а наоборот, пододвигая ближе к нему грудь, нежно пролепетала. - Дотронься, погладь. Ты же этого хотел, тебе будет приятно.

Коленька покрылся лёгкой испариной. Стоял в нерешительности, не знал, что делать, или повиноваться, или…. От взора жаждущей вдовицы не ускользнули растерянность, любопытство паренька. Она протянула к нему руку:

-Подойди поближе, - ласково промолвила Валентина.

Он, будто намагниченную, потянул навстречу свою кисть. Руки соединились, и она настойчиво потянула его к себе. Коленька покорно приблизился, не сознавая, что делает. Но её нежные, ласкающие прикосновения притягивали, манили. Она положила его ладонь на свою грудь. Он боязно, но с большим желанием прикасался к бархатистым персям. И это породило такое влечение, что он рад был гладить и гладить их без конца. Валентина другой рукой привлекла его к себе, приблизила его губы к своим. Коленька впервые ощутил необычайное чувство горячего поцелуя. В первое мгновение он хотел освободиться, но только вынудил прижать себя сильней.

После поцелуя Валентина сдвинулась к краю кровати и потянула Коленьку на освободившееся место. Такое с юношей было впервые, он не знал, как поступают в таких случаях, и полностью доверился своей возлюбленной.

Исстрадавшаяся молодица была в той поре, когда организм требовал, желал второй половины. Она часто испытывала похоть, жаждала наслаждения. Однако наслаждение ей некому было предложить, и, когда Коленька изволил поинтересоваться женским телом, она  не сдержалась, завлекла его в постель….

…Потом ему было непосильно стыдно. Он накрыл рукой глаза и лежал, не смея двинуться. Валентина понимала его состояние. Она вкрадчиво, успокаивающе о чём-то говорила, старалась отвлечь от стыдливых мыслей. Коленька постепенно обмяк, стал принимать ласки женщины….

Так они наслаждались и нежились в постели до полудня. Неожиданно опамятовали, вспомнили, что бабусечки вот-вот подоспеют. Быстро поднялись, навели порядок, и готовились завтракать. Между ними уже созрели новые, тайные отношения.

Скрываемая от всех любовь, между тем, начала пламенеть. Ласки и наслаждения тянули их друг к другу. Влюблённые выбирали время укрыться то на сеновале, то в баньке. Иногда осчастливливались часочками, побыть в доме наедине. Коленька сильней и сильней привязывался к Валентине. Молодица же, понимая умом, что совершает непотребность к юной душе, не могла себя сломить - отказаться от нежной, настоящей, чистой любви.

Однако всему приходит конец. На влюблённую парочку надвигалась разлука. Прасковье Даниловне и Валентине наконец-то доставили долгожданное разрешение выехать на своё прежнее место жительства. Предстояло расставание. Коленька подсознательно чувствовал, что это навсегда, что больше он не увидит свою пассию, не насладится её жаждущими поцелуями, нежными ласками. Всё его внутреннее состояние вскипало от невосполнимой утраты, и предстоящее прощание начинало скрести юную душу.

В последний вечер они сумели выкроить время, и тешились в баньке. Валентина, как в беспамятстве, требовала и требовала любви и ласки. Коленька с радостью и страданием отдавал всё, всё, о чём просила Валентина. Уставшие, но счастливые, уже дома, обложившись книгами, словно занимались учёбой, они на прощание ворковали о своём:

-Коленька, я бескрайне рада, - тихо с придыханием говорила Валентина, - что ты подарил мне столько наслаждения. Я всю жизнь буду помнить наши амуры. Берут меня сомнения, что встречу ли спутника жизни, подобного тебе.

Коленька нахмурился, сердито засопел. Она внимательно смотрела на парня, приметила в нём ревность, и по-прежнему негромко сгладила разговор:

-Я уеду, ты забудешь меня, - она улыбнулась, - хоть иногда вспоминай. Мне икнётся, я буду знать, что помнишь.

Парнишка посмотрел на неё:

-Я никогда не забуду, - твёрдо проговорил он, - такое не забывается.
Валентина печально молвила:

-Очень сожалею, что так быстро пролетело наше время.

-Я письма писать буду…, - с надеждой заговорил он.

-Писем не надо, незачем, - прервала его Валентина, - письма – бумага. Встретишь девушку, полюбишь, женишься на ней, будет у вас хорошая семья.

-Я никогда не женюсь, - как-то пророчески выпалил он, - мне никто не нужен кроме тебя, - бросил он взгляд на молодицу.

На следующий день Прасковья Даниловна и Валентина уехали. Проводы были короткие, но тёплые. Остались одинокими сиротинушки бабка с внуком. Затосковал Николенька, уткнулся в книги, в учёбу. Степанида Ильинична не оставила работу, надо было поднимать дитятку, настраивать ему жизнь. Внук понимал, что тяжело бабуле и как мог, помогал по хозяйству.               

Вскоре пришла радостная и долгожданная весть - наши удавили фашистов в Берлине, добились Победы. Народ вздохнул с облегчением. Однако труд с Победой не убавился. Вместо военного фронта образовался мирный, трудовой.               

Коленька, в русле всеобщего подъёма, с рвением осваивал науки. Постоянно помнил наставления Валентины: «Чем больше будешь знать, тем меньше сделаешь в жизни ошибок». Закралась у него надежда, предречённая наставницей, выйти в доктора наук. Тяга к знаниям способствовала легкому усвоению программных предметов - это помогло ему окончить среднюю школу с отличием.

Перед ним раскрылись врата большой жизни. Выбор для него был давно сделан, и баба Степанида советовала учиться дальше:

-Вижу, внучёк, есть у тебя прилежание к книжкам. Учись, в люди выйдешь. Пока жива, буду помогать.

Получать высшее образование поехал в близлежащий город. Подал документы в институт, где оказался немалый наплыв абитуриентов. От чего на одно место был большой конкурс.

В назначенный день и час он поспешил на вступительные экзамены. Вокруг аудитории, где заседала экзаменационная комиссия, была трепетная обстановка. Кто-то добирал знания, читая учебники, кто-то штудировал основательно потрёпанные конспекты. Были и такие: закатив глаза, что-то шептали про себя, будто молились. Николенька спокойно обошёл страдающую молодёжь, и скромно прислонился в уголку. Наконец выкрикнули его фамилию. Он вошёл в аудиторию. Трое парней кроптали уже над вопросами. Комиссия из троих солидных мужчин и двух педагогичных женщин, внимательно посмотрели на него. Одна из женщин, в строгом тёмном костюме, предложила выбрать билет. Коленька взял билет, назвал номер и пошёл готовиться. Он прочитал вопросы, какое-то время поразмыслил над каждым из них и поднял руку:

-Вы, молодой человек, отказываетесь от экзамена? – спросила женщина в тёмном костюме.

-Нет. Я готов отвечать, - ответил Николенька.

-Хм, - как-то недобро хмыкнула она, - я бы посоветовала вам подготовиться лучше.

Вся комиссия устремила на бойкого юношу взор:

-Я готов, - настаивал он.

-Что ж, молодой человек, сами выбрали, судьба в ваших руках, - как-то загадочно пригласила она.

И Коленька пошёл. Он обстоятельно, без запинки раскрыл темы. В конце обобщил все вопросы и дал заключение. Так досконально ответил, что ему не решились задать дополнительный вопрос. Сверстники, готовившиеся к экзаменам, оставили подготовку, слушали его выступление. Комиссия единодушно отдала Коленьке проходной балл.

Так Николай Абалкин из абитуриента обратился в студента. С началом занятий ему предоставили место в общежитии. Без каких-либо раскачек и перерывов начался новый этап обучения, теперь уже в высшем учебном заведении.

Различные увеселения и праздные развлечения остались в стороне, институтская библиотека была постоянным непреложным местом его обитания. По выходным, огородившись книгами, он кропотливо трудился над составлением конспектов.

Сокурсники удивлялись его настырности в учёбе, подсмеивались над ним, зазывали на вечеринки. Однако Николай не испытывал стеснительность от насмешек, помнил слова Валентины: «Застенчивость нужна не в работе, а в праздном пребывании». Девушки тоже не оставляли его в покое, завлекали. Однако от них он был «отгорожен стеной», и на стреляющие глазки не реагировал. Его сердце ещё не остыло, оно пламенело любовью к Валентине.

С первого семестра преподаватели обратили внимание на тихого, скромного юношу, который выдавал исключительные знания. Ему определили повышенную стипендию за отличную успеваемость.

Николай, сознавая, что бабке Степаниде тяжело «выводить его в люди», устроился подрабатывать на продовольственную базу грузчиком. Ведя аскетический образ жизни, он сберегал небольшую сумму, и раз в месяц отправлял бабуле в помощь. 

В труде и учёбе минули годы. Студенты подводили итоги. Николай отправился готовить дипломный проект домой. Наряду с расчётами и чертежами управлялся и по хозяйственным делам. Степанида Ильинична, суетясь во дворе, наставляла его:

-Коленька, не пора ли тебе невесту подыскать. Ведь ты в самой поре. Разделаешься с учёбой-то, да и подумай, как тебе семью создать. Мне недолго осталось топтаться, а хотелось бы понянчить правнука.

-Бабуля, не время мне ещё. Получу диплом, устроюсь на работу, там и будет видно.

Коля не думал о сколачивании семьи. Похоже, он пророческие слова сказал тогда Валентине, что никогда не женится. Временами, задумавшись на досуге, приходили подобного рода мысли, но он себе говорил: «Встретится такая как Валентина, тогда…». Но пока схожая не встречалась.

Диплом Николай Абалкин защитил с оценкой «отлично». Администрация не желала отпускать талантливого специалиста, и ему было предложено место в институте. Николай принял предложение. Это входило в его дальнейшие планы устройства своего бытия. Не замедлил он поступить в аспирантуру. Процесс учёбы продолжался, но теперь не приходилось по вечерам перевоплощаться в грузчика. Зарплаты младшего научного сотрудника вполне хватало.

                3

Дружба с Абалкиным всё больше укреплялась. Свободное время мы старались проводить на природе, возле реки. Нередко нам удавалось коротать ночи у костра. Для разговоров времени хватало достаточно. Я с интересом слушал Николая. Он говорил о новейших научных разработках: о космосе, о земле, о морях, о людях. Наши беседы скорее походили на лекции, и он с таким упоением вёл свою речь, что мне оставалось только увлечённо слушать его. Полемики бывали редко, и то, разве что, при обсуждении рыболовных тем. 

Он часто бывал у нас дома: забавлялся с детишками. Мы с женой, как могли, скрашивали его одинокую жизнь, которую он посвятил науке. Иногда Николай оставался у нас ужинать, от чего наши дети были в восторге. У него была удивительная способность - разговаривать с нами, и одновременно развлекать детей. Разговоры были у нас на разные темы, но мы с женой уговорились найти пару Николаю, и старались его подготовить к этому событию:

-Коля, как ты смотришь на то, если мы пригласим одну симпатичную даму, - предложила жена.

-Да, Николай, - поддержал жену я, - хотим организовать небольшой вечер, в малом кругу. Отдохнём, поговорим, а…. Не против, принять участие….

-Не выходит у вас хитринка…, - улыбнулся он, - я с удовольствием проведу вечер у вас, но предупреждаю – ни какого сватовства. Пока не добьюсь своего в жизни, не буду и думать о семье. 

-Коля, но ведь ты любишь детей. Мы видим, как ты увлекаешься нашими, - говорила жена, - своим ещё больше будешь рад.

-Друзья мои, мне и одиночество не в тягость. Если ваша приятельница скучает, то разделю в вашем доме с ней приятный вечер. Но не более того.

Не однажды жена приглашала незамужних сослуживиц, но всё было напрасно. Николай, в который раз говорил мне, что если попадётся такая, как Валентина….

-Ты же сам говоришь, что не помнишь, какая была Валентина. Забыл её.

-Встречу, вспомню.

В институте Николай читал лекции по конспектам, которые составил в студенческие годы. Много времени проводил в библиотеке, искал материалы для диссертации и дополнял лекции новинками. Преподавание ему нравилось, он всецело отдавал себя обучению молодёжи, за что стал пользоваться признанием студентов.

Я удивлялся его трудолюбию. Как он находил время заниматься дополнительно со студентами, копаться в библиотеке, добывая материал для диссертации, готовиться к лекциям, и заниматься дома хозяйством. Кроме всего прочего он не забывал побывать у нас. Посидеть с удочкой. Как-то он мне сказал:

-У меня на днях будет защита диссертации. Не сможешь прийти, послушать. Уверенности добавишь своим присутствием.

-Скажи когда, где, обязательно, с удовольствием послушаю тебя.

Николай защитился. Он с таким упоением делал доклад, что аттестационная комиссия слушала, не решаясь прервать его вопросом. Совместно с учёной степенью кандидата наук, ему присвоили звание доцента:

-Ну, вот, ещё одну ступень преодолел, - говорил он за столом, когда мы отмечали его достижения. -  Бабка Степанида, с любой оказией, всё напоминает мне, что топчется на земле в ожидании правнука, а у меня и в голове таких мыслей не водится. Ну как тут о семье говорить, - обратился он ко мне, - посоветуй, когда впереди ещё столько работы. Порой страшно подумать, сколько нужно переворочать. Какая может быть семья. Нет, пока рано обременять себя.

-Думаю, что жизнь у тебя наладилась, - отвечал я, - можно бы подумать и о семье. Года идут, не заметишь, как состаришься, а кому мы, мужики, старые нужны.

-Не успею состариться, - улыбнувшись, сказал Николай. - Понимаешь, у меня и Валентина уж выветрилась из головы. Впереди битва за доктора наук, какие могут быть женщины.

-Николай, если всё-таки встретится тебе женщина, которая привлечёт к себе внимание….

-Крутится, вертится бытие, - перебил меня Николай, - лекции, аспирантура, библиотека, дома работа над диссертацией. В таком круговороте женские лица пролетают сплошной линией. Даже не успеваешь приметить какую…, а ты говоришь - встретится.

Однажды Николай пришёл к нам радостно-возбуждённым. С порога объяснил причину:

-Студенты предложили мне билеты в театр. Там какой-то спектакль ставят. Я взял и на вас. Вот, - показал три билета.

-Так, а нам-то как идти, у нас дети, - подала голос жена.

-В театр пойдём, - сказал я, - наша добродушная соседка присмотрит за детьми. Она уже предлагала свои услуги.

-Как-то неудобно…, - начала жена, но Николай перебил её.

-Одевайтесь, пока время ещё есть.

Так наш друг вытащил нас в свет культуры.

Соседка согласилась досмотреть за нашими детьми, а мы, преобразившиеся в вечерние платья, чинно вошли в чертоги искусства. Спектакль ставился по Уильяму Шекспиру - «Король Лир». Когда мы пробрались к своим местам, то оказалось, что среди нас одно место было занято. Очаровательная красавица  нам дружелюбно улыбалась, пропуская нас с женой на свободные кресла. Николай оказался за красавицей, к тому же ему знакомой. Познакомил и нас с ней:

-Светлана Широкова, студентка нашего института, - представил он девушку, - она и позаботилась о наших билетах. У них культпоход в театр, - дополнил Николой.

С разных мест, молодые люди почтительно кивали Николаю в знак приветствия, и он им отвечал тем же.

-Весь наш факультет, - приглушённо пояснил нам он.

Медленно гас свет. Рампа осветила начавший двигаться занавес на сцене. Наступила тишина. Занавес открыл старинный дворцовый зал, из-за кулис вышли трое артистов…, и спектакль начался.

В антракте Николай был окружён молодёжью. О чём-то говорил, отвечал на вопросы, увлечённо и заинтересованно общался с ними. Жена сказала:

-Как он любит детей, какой бы был хороший семьянин.

Раздался звонок, и зрители поспешили в зал.

После спектакля молодые люди уважительно распрощались с нами, и гурьба студентов покатилась в одну сторону, а мы пошли в другую. Какое-то время шли молча, каждый переваривая по-своему судьбу героя. Прочитанная трагедия – это одно, а эмоционально представленная артистами – совсем другое. Первой нарушила тишину жена:

-Господи, неужели и в жизни так бывает? – спросила она.

-Наверно было так, - неопределённо ответил я. - Какое воспитание дашь, такое отношение и получишь.

-Вот и думаю, неужели наши дети так смогут сделать с нами, - лепетала жена.

-Николай, а ты что молчишь, - спросил я друга, - неужели тебя спектакль не задел?

-Что говорить. Уильям Шекспир - великий талант. Умеет заставить смеяться, грустить, переживать, рыдать. Знает, какую струнку тронуть в человеческой душе.

-Это в общем, а твоё впечатление? – настаивал я.

-Впечатление только положительное. Артисты преподнесли драму так, что долго помнить буду.

-А по сюжету?

-Ну, что сказать тебе мой друг по сюжету? Посмотрев спектакль, ещё больше уверился в том, что заводить семью опасно, - при этих словах на его губах пробежала хитрая ухмылка.

Мы с женой одновременно остановились и посмотрели на нашего друга. Николай тоже остановился:

-Что, ошарашил. Пошутил я, пошутил, - улыбаясь, обнял нас за плечи, и мы продолжили путь.

                4

У Николая Абалкина была чертовская хватка к учёбе. Прошло совсем немного времени, а он уже трудился над докторской диссертацией. В его жизни ничего не изменилось: всё также читал лекции, засиживался в библиотеке, возился со студентами в свободное время.

Однажды в библиотеке за столом, рядом с Абалкиным разместилась Светлана. Огородившись книгами, она с интересом листала страницы, что-то старательно отыскивая, и находя, с усердием переписывала в тетрадь. Николай, склонившись над книгой, наблюдал за девушкой. Его заинтересовало стремление студентки к знаниям. Обычно студенты довольствуются лекциями, и редко заглядывают в библиотеку. В последующее посещение он снова встретил Светлану, увлечённо занятую чтением. Книга отгородила её от всего света, она ничего вокруг не замечала. Абалкин на лекциях стал присматриваться к студентке Широковой. Ему было интересно узнать, по какой теме она штурмовала библиотеку. Для опытного педагога это было несложно. Светлана внимательно слушала, и конспектировала лекции в уже знакомую тетрадь. Николай стал ей больше уделять внимания, в чём-то помогать, а однажды предложил дополнительно позаниматься. Такое предложение Светлана с радостью приняла. Чтобы не терять время в библиотеке, они, после занятий, задерживались в институте.

Зимние дни короткие. Увлечённые занятиями, они не замечали времени, и засиживались в институте до потёмок. Светлана жила в общежитии, идти туда нужно было тёмными закоулками, тогда Николай провожал её. В хорошую погоду он предлагал девушке вечерние прогулки по городу. Незаметно они подружились.

Абалкин, занятый вечерами дополнительными занятиями с девушкой, к нам стал заглядывать реже. Мы с женой ломали голову: от чего это, а спросить стеснялись. Ребятишки, привязавшиеся к Николаю, донимали нас: «Где дядя Коля, когда придёт дядя Коля», а мы не знали, что и сказать. Сомнение развеял сам Николай, когда пришёл к нам в один из выходных:

-Измотался очень. Уставать стал что-то. Приходится день и ночь трудиться над диссертацией. Несколько трудов напечатал в журналах, брошюры издал, а всё, кажется, мало. Хочу досрочно защититься, вот и напрягаюсь из последних сил. Вечерами со студентами малость даю себе роздых, да к вам иногда заглядываю, отвлекаюсь. Из института домой поздно прихожу, порой и не до ужина бывает, скорей в постель.

И всё же, Николай как не спешил, не натруживал себя, а работа продвигалась не столько скоро. Окончательно к защите докторской диссертации он был готов только через год.

Однако радость окончания труда сменилась горькою печалью. В канун защиты, пришло трагическое сообщение – не стало бабушки Степаниды. Так и не дождалась она правнука. Похоронили её в отсутствии внука. Остался один одинёшенек Николай, не к кому головушку прислонить, некому его приголубить. В науках вознёсся, а опуститься некуда: ни родных, ни семьи. И всё же добился своего, достиг желанного, хотя и с тяжестью в сердце, но докторскую защитил, и звание профессора получил.

Как-то жизненные передряги вскоре все забылись. Бытие потекло своим руслом. Молодой профессор всё чаще думал о девушке Светлане Широковой. Она уже не была для него объектом обучения. Она ему нравилась, и это Абалкин понимал, но понимал и то, что слишком запоздал с любовью к этой девушке. Он мужчина в возрасте, а она юная девушка: «Не испорчу ли я ей жизнь», - постоянно задавал он себе этот вопрос. С горечью вспоминал слова друга: «…кому мы, мужики, старые нужны». Так и выходило: не заметил, как молодость прошла, как года на старость перевалили. Но всё-таки Светлана из головы не шла.

Студентка Широкова успешно осваивала последний курс. Как-то в один из предновогодних вечеров Николай предложил ей прогуляться по красиво наряженной улице. Было так прекрасно: на лёгком морозце, в свете гирлянд искрился редкий, медленно падавший снежок. Стояла тишина, нарушаемая скрипом снега под ногами. Гуляя они основательно припозднились, и он пригласил Светлану поужинать у него дома. Девушка согласилась. Ужин готовили вместе. Потом сидели за столом, слушали музыку, смотрели телевизор, и разговаривали. Не заметили, как настала полночь, идти в общежитие было бесполезно, и Николай предложил ей заночевать у него. Девушка стыдливо опустила глаза, но не отказалась. Ей предложил устроиться на диване в комнате, а сам отправился с раскладушкой на кухню. После этой ночи, Абалкин заметил, что их отношения ещё больше сблизились. И тогда зародилась у него мысль – сделать ей предложение - стать его невестой.

Удобный случай вскоре наступил. Он предложил девушке встретить Новый год у него дома вдвоём. Ожидал услышать отказ, или пригласить ещё кого, но ответ его крайне удивил и обрадовал:

-Я хотела просить об этом вас. Мне не хочется шумной компании.

На звонок, встретить праздник в кругу друзей, Николай вежливо отказался, пообещав, что потом всё объяснит.

За праздничным столом сидели вдвоём. Николай произнёс краткий, но содержательный тост в честь проходящего года, и они, чуть коснувшись фужерами с шампанским, отпили глоток. Куранты собирались оповестить начало Нового года, Николай дополнил фужеры и протянул Светлане красивую коробочку. Она, смутившись, приняла, открыла коробочку и обомлела – там были золотые серёжки. Девушка вскинула на Николая взгляд, но в телевизоре послышался бой курантов:

-Это тебе Новогодний подарок, - поднимаясь, и беря фужер, пояснил Николай, - а теперь встретим Новый год,- протянул он свой фужер.

Куранты простучали, гимн отгремел и только тогда Светлана робко сказала:

-Спасибо, большое спасибо за подарок. А я не догадалась ничего подарить.

-Светлана, то, что ты сегодня здесь, это для меня дорогой подарок от тебя.

Всю ночь они веселились, и уже под утро, уставшие сидели на диване и разговаривали. Николай никак не мог решиться сделать предложение девушке. А Светлана, будто чувствуя, что должно произойти что-то важное, напряжённо ждала. И Абалкин решился:

-Светлана, ты мне нравишься, - признался он и взял её руку.

Она не отняла руки, только подняла глаза полные доверия и согласия. Губы еле слышно промолвили:

-Я…, вы…, вы тоже мне…, - и лицо её зарделось.

-Ты нравишься как женщина. Я бы сказал, даже больше, - Николай посмотрел в её глаза, - я полюбил тебя и прошу стать моей невестой.

Она опустила голову. Николай осмелел, поднял её личико и осторожно поцеловал в губы. Светлана не шевелилась, и он вновь спросил:

-Согласна ли ты стать моей женой.

Она ещё ниже опустила голову и пролепетала:

-Только не сегодня.

Николай посмотрел ей в глаза, и снова поцеловал:

-Ты не правильно поняла, миленькая, я прошу твоей руки, и согласия стать моей женой.

Девушка промолчала. Он нежно прижал её, уже смело осыпая поцелуями:

-Ты не против, если после праздника подадим заявление.

Она снова в ответ не произнесла ни звука, только согласно кивнула головой. Николай волновался, ему хотелось выяснить, не тяготит ли её большая разница в возрасте. Ему уже давно за тридцать, а она так юна, так юна. Если бы Светлана, хоть чем-нибудь намекнула на своё несогласие, он тут же прекратил бы разговор на эту тему. Но по всему было видно, что девушка неравнодушна к нему. И всё-таки он решил выяснить до конца, какое её отношение к разнице в возрасте:

-Я, понимаю, что я намного старше, но я к тебе….

Светлана не позволила договорить:

-Возраст не имеет никакого значения. И вообще дело не в годах, а в отношениях друг к другу. Вы мне нравитесь, а может и больше….

-Давай говорить друг другу «ты». Мы ведь друзья, близкие друзья.

-Ты, Николай Владиславович, не знаешь, как многие девчонки влюблены в тебя. Ты молодой, такой же, как и я, как и все наши студенты. Может, - тут она немного запнулась, подбирая слова, - только пожил подольше, и…, и…, умные очень.

На следующий день, к вечеру, Николай позвонил нам, сказал, что зайдёт, но не один:

-Можно, мы придём вдвоём с девушкой, - спросил он.

-Какой вопрос, мы всегда тебе рады, - услышал он в ответ, - а с девушкой вдвойне.

Мы с женой были в догадках, ломали голову, что за девушка, с которой придёт Николай. Не верилось нам, что наконец-то наш друг решил покончить с одиночеством. Вскоре раздался звонок на входе. Я поспешил отворить дверь. На пороге стоял Николай, а за ним очаровательная красавица Светлана Широкова. В первое мгновение наступило какое-то неловкое молчание, жестом я пригласил их войти. Жена, улыбаясь, вошла в прихожую, сказала:

-Проходите, раздевайтесь.

Николай и Светлана вошли, разделись. Друг представил девушку:

-Познакомьтесь - это Светлана, – промолвил он.

Мы с женой удивлённо смотрели на гостей:

-Мы, кажется, уже знакомы, - обратился я к другу.

Николай спохватился:

-Ах, да, да, - воскликнул он, - я вас в театре познакомил.

-Проходите, что в прихожей остановились, - пригласила жена.

Николай только вошёл в комнату, ребятишки тут же с визгом повисли на «дяде Коле». Он оделил их праздничными подарками, и для стола подал свёрток с разными яствами. Жена, вместе со Светланой, готовили стол, ближе знакомились. Дети, на радостях, расшалились, под покровительством «дяди Коли», я приструнил их и отправил в детскую. Женщины пригласили нас за стол. Пока разливали вино, сидели молча. Подняли бокалы, и Николай встал, произнести тост:

-Я хочу сказать о том, как мне повезло в жизни, что у меня есть такие друзья, - начал Николай, - к которым я прихожу как к родным. С вами я делю и горести и радости. С вами, мои дорогие, я не чувствую одиночества. Но судьба, за все страдания и переживания, дозволила мне радоваться и дальше, я встретил вот этот «цветочек», - посмотрел он на Светлану, - и я хочу, чтобы вы, мои друзья, благословили нас. Мы со Светланой договорились на днях подать заявление, и зарегистрировать наш брак. Она согласна стать моей женой, за это я и поднимаю бокал.

Девушка смутилась и заалела. Жена с лучистым взглядом, широко раскрытых глаз, ласково улыбаясь, поднялась со стула, мы со Светланой сделали тоже:

-Коля, ты не представляешь, - взволнованно произнесла жена, - какую весть ты нам принёс. За это мы с радостью выпьем. Благословляем и поздравляем вас!

Раздался тонкий звон хрусталя. Отпили по глоточку, и за столом сразу появились разговоры, оживление. Нас интересовало: как же Николая полонила эта девушка. Ведь он ни кого вокруг не замечал: ни девушек, ни женщин. А каких подруг приводила жена…, для знакомства….

Застолье закончилось. Жена со Светланой уединились, шептались о чём-то своём, женском, а мы с другом на диване продолжали беседу:

-Ты думаешь, мне легко было предложить ей стать моей женой. Она ещё студентка, а я уже…. Да, что «уже», мне под сорок скоро…. Хотя она говорит, что не в возрасте дело, а в отношениях. Вся загвоздка в том, как воспримет её выбор мать, будущая тёща. Светлана рассказывала, что она строгая и очень занятая.

Заявление подали и, как положено, им дали время на раздумывание. Наконец волокита осталась позади. Николай и Светлана стали мужем и женой. Свадьбу решили не играть, а сделать небольшой вечер. Пригласить узкий круг гостей. Светлана позвонила матери, пригласила на торжество. Как и ожидала, услышала ответ:

-Доченька, Светланочка, как ты решилась на такую самостоятельность, почему не посоветовалась со мной, неужели не было достойного тебя юноши.

-Мамочка, он молодой, ну, почти молодой, и мне он нравится.

-Что-то я не видела ни одного молодого профессора, доктора наук. Ладно, ещё, если он не седой и не лысый.

-Нет, нет, мама, он не седой и не лысый….

-Ну, всё хватит болтать. Кого выбрала, того выбрала, твоё дело. На свадьбу приехать я не смогу, срочная командировка. Вам мои добрые пожелания, счастья и люб…, ай, какая может быть любовь….

Из трубки полились длинные гудки, связь прервалась. Светлана сказала  Николаю, что мамы не будет, на что он сокрушённо ответил:

-Жаль, что без родных. Бабули моей нет, и твоя мама…. Жаль, что не представлю коллегам свою тёщу.

После свадебного вечера, который провели в ресторане, для Николая наступил новый период – семейный. Появились новые заботы. Вскоре подошло время защиты дипломного проекта. Оканчивала институт Светлана с заметно округлившейся талией.

                5

Прошёл определённый срок и осенью, с первыми скромными снежинками, Николай, с огромным букетом цветов, коробкой конфет и шампанским, встречал из родильного дома свою Светланочку с крошечной доченькой. Подарки отдал медикам, а жену с ребёнком увёз на институтской «Волге» домой. Он был на седьмом небе от счастья, не мог наглядеться на дочь. У него любимая жена и ненаглядное сокровище - доченька:

-Милая, любимая, родная ты моя, - говорил он Светлане, - какое ты подарила мне счастье, - и нежно прижимал жену и дочь к себе. – У меня столько счастья, столько счастья…. Нет, нельзя столько много счастья одному.

-Коленька, почему счастье только тебе одному, и мне счастье.

-Да, да, конечно, счастье нам двоим. Поправлюсь, троим. Нас ведь теперь трое.

-А, мама. Ей тоже счастья хочется.

-Как же, как же, и твоей маме. Знаешь, у меня зародилась такая мысль: хорошо бы маму твою к нам. Хватит ей работать, пусть с малышкой водится.

-Коленька, навряд ли она согласится, маму-то я знаю. У неё ответственная работа. А о пенсии ей лучше не напоминать. Она всё  обещает приехать, но когда не знаю.

Они оба выглядели молодыми: Светлана, стала матерью, сразу повзрослела, сделалась женщиной, а Николай от счастья помолодел. Они были идеальной парой: Николай носил на руках свою жену, исполнял малейшее её желание, а она ухаживала за мужем, блюла чистоту и порядок в доме.

Празднование рождения дочери решили приурочить к октябрьским праздникам. Наметили устроить небольшое торжество дома, и собрать только близких друзей. Николай в этот день пришёл из института пораньше, помочь Светлане подготовить стол. Она встретила его радостно:

-Коленька, мама телеграмму прислала, сегодня она приезжает. Поезд скоро прибудет.

-Ну, наконец-то, как хорошо и вовремя.

-Я ей звонила и сказала, что рождение доченьки отмечаем. У неё несколько дней свободных появилось, она и решилась.

 -Прекрасно, очень прекрасно. Во сколько она приезжает?

Светлана назвала время прихода поезда:

-Значит, делаем так, я встречаю гостей, а ты поедешь на вокзал одна.

-А я думала вместе, - грустно сказала Светлана.

-Понимаешь, на это время приглашены гости, они придут, а нас нет. Что же выйдет, они будут ждать нас у пустой квартиры. Всё будет хорошо, ты встретишь маму, а мы встретим вас дома: я, дочка, гости и накрытый стол.

-Как всегда ты всё продумал заранее. Хорошо, сейчас позвоню, закажу такси.

Пока Светлана ездила на вокзал, встречала маму, Николай принимал гостей. Первыми к другу пришли мы с женой и нашими детьми, принесли новорождённой подарки. Затем стали подходить коллеги по институту. Хозяин всех провожал в детскую, показывал дочь, делился с друзьями радостью. Я ему говорил:

-Какой всё-таки ты, Николай, сильный, выносливый. Без родителей, считай один, вынес такую нагрузку. В молодом возрасте доктор наук, профессор. Красивая жена, а сейчас и ребёнок…. Вся жизнь впереди…, счастливый. Знаешь, тебе многие завидуют по-хорошему. Судьба справедливо поступила…, - беседу прервал очередной звонок в прихожей. Николай поспешил открыть дверь:

-Извините, - сказал он гостям, - наверно это жена и тёща приехали с вокзала. Сейчас я познакомлю вас с мамой Светланы.

Он вышел в прихожую, щёлкнул замком и впустил интеллигентную представительную женщину, в меховом манто, шляпе с вуалью, прикрывавшей глаза. Сразу почувствовалась властность тёщи. Её солидный вид заставил опешить Николая. Он невольно попятился, пропуская даму, а она бархатным, но властным голосом сказала:

-Возьми у Светланы вещи.

Николай протиснулся между тёщей и дверью, взял поклажу из рук жены. Светлана закрыла дверь, а Николай принял от тёщи манто, помог жене раздеться.

-Вот и мы, - прощебетала Света, освободившись от верхней одежды, - знакомьтесь, обратилась она к гостям, моя мама.

На Николая навалилась какая-то робость. Властная манера Светланиной мамы ничего доброго не предвещала. Он сразу понял, что разговор будет тяжёлым. «Но неужели я, доктор наук, не найду нужных слов, - успокаивал он себя, - да и не на столько уж большой грех, что я немного старше Светланы». Но всё-таки какая-то необъяснимая вина не позволяла поднять глаза на тёщу. Когда женщина подала руку для знакомства, Николай украдкой взглянул ей в глаза:

-Так это ты мой зять, ну ничего, ничего, молодо выглядишь, а я мама Светланы, представилась она. Дочь мне говорила, что у неё муж Николай…, - её глаза сузились в прищуре. Пристально вглядываясь, она тихо спросила, - Николенька?

Николай в первое мгновение ничего не понял: откуда-то прилетело его детское имя. В голове всплыли года детства, отрочества, и предстала перед глазами его первая любовь – Валентина. Она часто его так называла. Не выпуская её руки, он открыто посмотрел ей в глаза и глухим голосом произнёс:

-Валентина!

-Николенька, узнал меня, - оживлённым голосом пропела дама.

Но растерянность ещё больше овладела им. Он на самом деле не мог понять, что происходит и как ему поступать. Светлана изумлённо смотрела то на мать, то на мужа. Наконец она тихо спросила:

-Вы, что, знакомы?

Но на неё не обратили внимание.

-Валентина, Светлана дочь твоя? - так же глухо спросил Николай.

-Светлана моя дочь, - утвердительно ответила она.

-Ты была замужем? – снова спросил Николай.

-Нет, я замуж больше не выходила. Не встретила достойного.

-Так, а Светлана, чья же….

-Светлана твоя и моя дочь.

-Как! Как! Моя дочь! – вскричал Николай, - Валентина!!! Как, Светлана моя дочь!

-Она наша дочь, Коленька.

-Валентина! - вскричал Николай, - как же это так. У вас разные фамилии, она Широкова была, а у тебя….

-Моя мама, бабушка Светланина, записала при рождении её на свою фамилию – Широкова. Мама хотела не портить мою дальнейшую жизнь, но я замуж так и не вышла. Одна воспитывала дочь.

По лицу Николая побежали красные пятна, перемежаясь с бледностью. Вдруг он дико вскричал:

-В а л е н т и н а!!! что же будет, что же будет….

В страшном порыве он соединил ладони у груди, и, подняв взор, взмолился:

-Господи, за что мне такой грех, за что мне выпала такая планида….