Из хроник переходного периода. Илия. окончание

11

И так живет Илия еще какое-то время в этой больнице, персонал которой уже привык к его присутствию и даже немножко полюбил за открытость и бесхитростность, качества, которые все реже стали встречаться в нынешней жизни. Илие принесли кучу почти новой одежды, и он уже не выглядит бродягой.

Время приближается к Новому году, начинается предновогодняя суета, в воздухе витает ожидание праздника и больших перемен. Илия чувствует, что ему пора уходить, пора идти искать Синклитикию, а то она может пропасть там без него в холодной зимней Москве.

Однажды он надевает светло-серый костюм, розовую рубашку, повязывает галстук цвета бургундии, поверх накидывает свой огромный старый плащ, и, ни с кем не прощаясь, уходит из больницы. За больничной территорией Илия прислоняет свои костыли к ограде и отходит от них, сначала робко, оглядываясь и хватаясь изредка за прутья ограды. Но через какое-то время начинает чувствовать, что ему все меньше и меньше нужны какие-либо подпорки. Походка его становится уверенной, а затем и вовсе лёгкой и пружинящей. И теперь он точно знает, куда ему идти.

12

Закатное солнце заливает малиновым зимним светом так хорошо знакомую Илие московскую улицу. Мальчик, сильно подросший за время, прошедшее с их последней встречи, ждёт на том же месте, так же крепко берёт Илию за руку и ведёт за собой. Каблуки их цокают по замёрзшей мостовой. Вот первая улица, а за ней уже видна и вторая, но вдруг, о чудо, вот между ними та самая тихая улочка, которую Илия так долго искал и не мог никак найти. Вот домики с занавесками в мелкий цветочек и цветущая герань на подоконниках.

Детишки тоже подросли и повзрослели за истекшее время. Они сидят за столом и мастерят из разноцветной бумаги и блестящей фольги украшения для новогодней ёлки, которая уже стоит тут же в крестовинке ещё без игрушек и сластей, но благоухание ее уже заполнило всю комнату, создавая особое настроение ожидания неведомых, но непременно счастливых перемен. Увидев Илию, детишки радостно галдят, липнут к нему со всех сторон, тормошат и трогают, как будто хотят убедиться, что он настоящий, а не плод их воображения. А Илия вдруг осознаёт, что он, может быть, никогда и не узнает, почему ему здесь так рады, и что по большому счёту это не имеет значения, а значение имеет только счастье, которое он сейчас испытывает.

Но старший мальчик вновь берёт Илию за руку и ведёт к другой двери. За ней открывается пространство без границ, всё заполненное золотистым туманом. Вблизи входа в мягких креслах, обитых синим китайским шелком, расшитым золотыми звёздами, сидят друг против друга и беседуют на незнакомом языке Синклитикия Витольдовна и Александр Моисеевич Шмендель. И сундуки Синклитикии, полные несметных сокровищ, стоят тут же, по обе стороны ее кресла.
 
Поначалу Илия цепенеет и радость, которая уже не умещается в душе, на мгновение останавливает его дыхание. Илия слушает их беседу и вдруг начинает вспоминать. И язык, на котором говорят Синклитикия и Шмендель,  перестаёт казаться незнакомым. Илия хорошо понимает его, а когда пытается заговорить сам, слова легко и приятно выговариваются, и от косноязычия не остаётся и следа. «Пришел звездочёт» - слышит он и вступает в зал. Звёзды загораются на его плаще.

В зале уже полно народа, но разные люди всё продолжают прибывать. Звездочёт знает, что тесно здесь никогда не будет, они и создают это пространство. Каждый нечёт кусочек смальты, как осколок своей цивилизации. У одних он совсем крохотный, у других больше, но размер не имеет значения, нужно собрать все кусочки, и поэтому никто не главный в этом мире. Лучи света многократно отраженные и преломленные в разноцветных осколках создают золотистый туман, на фоне которого как в калейдоскопе возникают неожиданные, мгновение лишь существующие, узоры. Появляются там и многочисленные греческие ключи, как обещания разгадки всех тайн, и разноцветные павлины, и другие диковинные птицы и растения. Каждый кусочек смальты несет в себе Знание. И теперь Звездочёт должен сложить из этих разноцветных осколков Великую Мозаику Мира.  И откроются все его тайны…

Но одну тайну Звездочёт уже знает: мы едины, мы свободны, мы крылаты, как пернатый змей Кетцалькоатль...