Один день из жизни Эльзы

Утро.
Часы рассвета она встретит в постели, не сомкнув за ночь глаз в комнате с широкими потолками, светлой мебелью и цветочными горшками на подоконнике. Дни сменяют друг друга, люди сменяют друг друга, Эльза как прежде не спит.
Лишь к тому моменту, когда солнце поднимется высоко и озарит своим величественным присутствием землю, она закроет глаза и погрузится в сон.
Сон. Вся ее жизнь за последние месяцы больше походила на сон – один из тех, который мы вспоминаем лишь днем, по случайному совпадению мыслей или если увидим что-то похожее, или не увидим то, что мы хотели бы и от скуки не станем припоминать прошлую ночь. Человек думает о вчерашнем тогда, когда он не хочет думать о завтрашнем. Для Эльзы уже давно не было завтра.  Она безумно боялась этого завтра, и поэтому стирала тонкую грань между прошедшим и наступающим, между прошлым и будущим, между вчера и завтра. Я однажды спросил ее:
-Эльза, что ты делала вчера?
Она задумалась, при этом потирая указательным пальцем висок, улыбнулась своей лунной улыбкой и пожала плечами.
-Эльза, снова донимал ее я, что ты будешь делать завтра?
Движение повторялись, я любовался ее манерными жестами и со слезами улыбался, глядя на нее. Я знал, что если я не позвоню, завтра и не приглашу куда-нибудь, она так и будет лежать в постели, и ждать рассвета, чтобы днем проснуться уже в «сегодня».

День.
Старые часы в прихожей, выкупленные у бедного художника еще в позапрошлом веке, пожалуй, единственная ценная вещь в ее доме.  Минуты сменяют минуты, час сменяется часом, а Эльза все спит. Сегодня давно наступило и готово закончиться, а она только открывает свои серые глаза, и удивленно смотрит вокруг.
Ничего не изменилось с тех пор, когда она сюда въехала. Все те же голые, холодные стены, все тот же старый скрипучий паркет и высокие потолки с паутиной в солнечном углу. Проснувшись, она нальет себе кофе, и лицо ее приобретет желтоватый оттенок и выражение крайне  измученное и невероятно комичное. Губки ее – полные, круглые, как будто у актрисы дешевых комедий придают ее лицу капризное выражение, глаза  маленькие, тоже круглые блуждают взглядом по потолку, волосы светлыми локонами окаймляют круглое лицо, при этом несуразно короткий нос  слегка морщится с каждым новым витком ее чудных мыслей.
О чем думает она? О чем мечтает и чего так боится? Мир ее мыслей походил на неизвестную реальность со своими законами, своими запретами и своими чувствами. Реальность  в которой отныне нет места посторонним, в которую она так щедро пускала всех нищих духом,  которую Он не оценил.
Вспомню, как она менялась в лице, когда прогуливаясь по парку, мы встречали невест.
Она была бы самой красивой невестой на свете, такая хрупкая и нежная, в белоснежном платье из пышного фатина с кружевным подолом. Я мечтал видеть ее своей женой, я желал ее,  безумно любил и делал все возможное, лишь бы на несколько секунд увидеть преображенное лицо ее улыбкой и  игривые искры в глазах.

Вечер.

Шум, огни, журчание фонтана за моей спиной.  Площадь Любви – наше тайное место встреч, как в детстве я жду ее с мороженным, уже давно не мальчишка я не вижу в ней друга, а она как прежде обнимет и поцелует в щеку.  Ее поцелуи стоили всех удовольствий, которые я привык получать от жизни. Как и всегда – бледная, невозмутимо прекрасная в своей грусти, в простеньком платье она зажжет мое сердце, заставит его биться сильнее, и стуком своим заглушить звуки старой шарманки.
-Помнишь, спрошу ее, с улыбкой взяв под руку, ты убегала ко мне по вечерам, прогуливала музыкальную школу, не уехала в Испанию к бабушке?
-Помню,  ответит она, сжимая в руках яркую обертку от эскимо.  Как обычно мы сядем на лавочку под старым дубом и будем разглядывать прохожих и лакомиться друг другом.
Ее рука, что покоиться на моей руке вдруг вздрогнет, я схвачу ее крепче и прослежу за ее взглядом. Впереди, со стороны реки идет пара. Молодой человек – невысокий блондин обнимает стройную мулатку, они смеются и весело щебечут не замечая ничего вокруг.
Я сразу узнаю его – он украл ее у меня, он отнял самое дорогое, что у меня есть, и даже сейчас когда он давно ушел, она по прежнему принадлежит ему, на ее руке по прежнему обручальное кольцо, на сердце по прежнему его образ.
Проводя их взглядом она сожмется в комочек страха и боли, и мороженное упадет к ее ногам.  Заплачет.   
-Знаешь, я не помню, я не помню ничего. Как мы с ним познакомились, как провели вместе месяц, я не помню своего обручения, не могу вспомнить глаза моей матери, не могу вспомнить его глаза. Какого они были цвета?
-Зеленые, со злостью отвечу я. Ведь  все то, что она не помнит, все это так хорошо помню я.  Время замирало в ожидании момента истины, вечность оголялась когда ветер рвал на части мое сердце, унося мою боль. Я был словно это мороженное – ненужное удовольствие, которое так легко  бросить, так легко заменить…..

Ночь

За последние 10 лет мы перепробовали все виды мороженного, обошли все кафе и рестораны этого города, уезжали 23 раза за границу, два раза поженились, три раза развелись.   Двери ее дома как прежде не запертые, давно засохшие цветы на подоконнике не радуют глаз, и вишневые деревья в саду давно отцвели, дом опустел без нее.
Ее старушка мать изредка придет навести порядок, перебирает ее вещи и плачет беззвучными слезами.
Дни сменяют друг друга, люди сменяют друг друга, незаменимых нет, вечных нет, ничего и никого нет. А Эльза как прежде спит. Наверное, там, где она сейчас, тот сон, в который она окунулась уставшая и изнеможенная ничтожным существованием и есть жизнь?