1945 год

Может быть, кому-то будет интересно прочитать впечатления пятилетнего малыша об этом историческом годе. Не взрослого, кому всё ясно, что произошло, а малыша, живущего в глубоком тылу СССР. Самое ощутимое, что может понять мальчик в пятилетнем возрасте, это голод.
Кушать всё время хочется, но еды часто просто нет. Весна уже сама по себе радует. Можно надеяться, дожив до лета, полакомиться ягодами на лесной поляне. А ближе к осени, и грибы станут пополнять голодный желудок. Но это время ещё где-то впереди.
Так что май-месяц - самый голодный в тысяча девятьсот сорок пятом году. И, тем не менее, мать появляется на пороге подозрительно счастливая, много смеётся, выкрикивая странное слово "победа". Мальчишке это слово ни о чём не говорит, потому что войны он не видел.

И то, что отец где-то там, далеко пропал без вести, ему не ощущается в сердце никак. Отца он не помнит. Отец ушёл на фронт, когда малышу не было и года.
Народное ликование тоже прошло мимо сознания мальчика. Даже ходить лес за бесплатным пропитанием в пять лет большая проблема. Мало того, что голод истощил тело,
так ещё и жажда бывает мучительной на открытой поляне, усыпанной земляникой. Упорство, с которым надо собирать мелкую, красную ягоду, любому ягоднику знакомо. Малышу это - настоящая пытка. Так что ягод собирается мало, а сил тратится - без остатка.
Победа ничего не дала малышу, и никак не изменила его отношение к голодному состоянию организма. Мамин энтузиазм постепенно потух, когда она поняла, что муж-кормилец уже никогда не переступит порог родного дома. Она, как все вдовы военного лихолетья, слишком долго надеялась на чудо. Чуда не произошло.

Слово - вдова малышу тоже ни о чём не сказало. А вот и появляется в доме пожилой победитель, защитник Отечества! Он ростом с маму, постоянно почему-то сердитый.
Он не требует называть себя папой, просто - дядя Николаич. У него боевая рана на животе, при этом - не заживающая. Малыш однажды присутствовал во время перевязки.
Мама сняла бинты с живота дяди Николаича.

Малыш увидел круглую дырку внутрь живота, в которую он мог бы просунуть свой самый большой палец руки. Малышу эта картина не понравилась. Но дядя Николаич свою беду терпит, наверно, поэтому всё время сердитый.

Мама сообщила малышу, что дядя Николаич прошёл всю войну, дошёл до границы с какой-то страной, и живым остался благодаря своему маленькому росту. Немцы стреляли больше по высоким солдатам, потому что в них попасть легче. Малыш понял только одно: папа был высоким, и ему от этого не повезло. Папу где-то убили, а где, никто не знает.
Мама говорит, что это ничего, что дядя Николаич сердитый. С ним жить легче. Но малышу всё-равно страшно, когда он остаётся в доме с дядей Николаичем. Дядя Николаич никогда не приласкает его, и даже смотрит постоянно куда-то в пол или в сторону.
Хотя мама обещала, что жить с дядей Нколаичем будет легче, но голод у малыша каким был, таким и остался. Взрослые мама и дядя Николаич распределяли пищу не по степени насыщения желудков, а чтобы хватило надолго. Так что мама выглядела худенькой рядом с дядей Николаичем, который загадочно выглядел не худым.

Наверно, мама старалась меньше есть,чтобы малышу доставалось больше. Но дядя Николаич злобным взглядом провожал каждый кусок, что исчезал во рту малыша.
Это так пугало мальчика, что у него пропадал аппетит. Хотелось быстрее выйти из-за стола и спрятаться в укромный уголок за печку.

Дядя Николаич совсем даже не походил на победителя, и слово "Победа" малышу стало казаться чем-то страшным.

Зима в 1945 году выдалась холодная, если не сказать, лютая. Несмотря на холод, малыш всё время старался быть на улице, потому что дядя Николаич не работал, сидел всё время дома и подшивал валенки. Неизвестно почему, малыш холода на улице не чувствовал. Когда его пальцы ног теряли чувствительность, он возвращался домой, долго ждал, когда кровь начнёт эти пальцы согревать. Для ускорения этой процедуры малыш растирал руками пальцы ног и начинал радоваться, когда беда отступала.

До сада имени Горького было не так далеко. Было слышно, как даже ночью там играла музыка всё лето. Зимой было тихо, но гудок завода раздавался каждое утро настолько громогласно, что проспать выход на работу было просто невозможно.
Этот гудок был похож на похоронный марш и вызывал у малыша какой-то ужас. При звучании гудка малыш прятался с головой под одеяло и ждал окончания заунывного воя сирены.
Конец 1945 года ничем знаменательным для малыша не был. Разве что у кинотеатра "Колосс" появилась пятиметровая статуя И. В. Сталина. Малыша сводила мама в кинотеатр на какой-то детский фильм. Тогда эта статуя показалась малышу настолько огромной, что он спросил маму:
Такие большие дяди разве бывают?
Мама испуганно обернулась по сторонам и стала говорить, что вождь советского народа самый умный из всех людей, никто не может с ним сравниться ни в чём.

После такого объяснения мамы малыш так и не понял, почему дядя Сталин такой большой.
Тысяча девятьсот сорок пятый год закончился без особого шума. Следующий год был ещё более голодным для малыша. Дядя Николаич никогда за хлебом не ходил. Ему было нельзя долго стоять. Мама теперь доверила малышу ходить самому за хлебом.
Очередь за хлебом всегда была огромной. Продавец всё время резала довески, потому что буханками хлеб не продавался. От этого стоять в очереди приходилось долго. Когда же хлеб попадал в руки малышу, он всегда приканчивал довески по дороге до дома.
У магазина всегда стояла девочка-нищенка. Малыш проходил мимо девочки, но она никогда не тянула к нему руку. Она выпрашивала всегда у взрослых тётей.

Дядя Николаич сердитым взглядом окидывал не полную буханку хлеба, чтобы на углах увидеть укусы зубов малыша, клал хлеб в буфет. Было ощущение, что дядя Николаич был немым. Когда дядю Николаича арестовали и посадили на три года за спекуляцию, мама очень переживала. Малыш же радовался, и не мог понять, почему мама тоже не радуется.
Ведь в доме больше нет Победителя, а значит, с ним ушло и это непонятное слово "победа"!
Только позже повзрослевший мальчик понял, что Победители не имели права каждый день кушать по три раза и заниматься спекуляцией, когда приходилось кушать через раз.