Уши, глаза, нос

Сколько себя помню, на вопрос, как дела, папа отвечал: «В строю!» Нет, он не был военным. Он работал стоматологом-протезистом, возвращал людям их траченные временем лица. И это совсем не преувеличение.

Когда началась война, мой юный папа изо всех печенок рвался на фронт. Но почему-то там не оказался, получив некую загадочную «бронь». Однажды я решила разобраться, что же все-таки папа делал во время блокады. Ответ показался мне странным и малогероическим: «Уши, глаза, нос». А теперь я думаю, как же это здорово – вернуть человеку лицо, упраздненное войной.

Как-то раз в Первую городскую поликлинику привезли контуженного моряка, который с утробным криком «ножаааа!» кидался на врачей. Притронуться к мятущемуся пациенту было невозможно. Ни о лечении, ни о «косметическом ремонте» его поврежденного облика не могло быть и речи. И тут выяснилось, что мой папа – единственный, кто каким-то чудом умеет войти в контакт с этим человеком и настроить его на мирный лад. Так, постепенно, под «разговоры», лицо моряка было полностью восстановлено. Спустя много лет тот разыскал папу, чтобы «предъявить» себя, целехонького, и поблагодарить от души…

Я всегда любила папины рассказы про войну, да и «про мир» не меньше. Папа вообще был моим героем. Как всякий настоящий герой, он был красив. Летом носил белые брюки и бобочку с коротким рукавом, зимой – костюм с элегантным галстуком. Если со мной что-то приключалось, он всегда умел меня защитить и подбодрить. У папы был талант – разговаривать с людьми. Когда в третьем классе в журнале против фамилий учеников проставили их национальность, жизнь вдруг стала невыносимой. На вопрос «кто ты по нации?» я пыталась отшутиться, что, мол, «канарейка», но это уже никого не могло повести по ложному следу. Я устала плакать и лупить наскакивающих мальчишек по их нахальным носам и… возопила! Папа разок поговорил с задирами, и от меня отстали.

Больше всего на свете папа любил работать. Он был талантливым доктором, и его обожали пациенты. Среди тех, кто к нему обращался, были Аркадий Райкин, Леонид Утесов, Иннокентий Смоктуновский, Георгий Жженов и другие известные люди. Как-то раз папа разыграл меня. Он сказал, что в юности видел самого Сталина и что тот пожал ему руку, после чего папа ее неделю не мыл. Поскольку я часто слышала имена «великих людей», то и этому рассказу поверила…

А рассказы, кстати, были любопытные. Оказывается, Гамлета-Смоктуновского могло и не быть. Режиссер Григорий Козинцев после пробы сказал: «Прынц Датский… и с такой щербиной?!» После устранения досадного дефекта роль была сыграна. Похожая история произошла с Ией Савиной – для получения роли в фильме «Дама с собачкой» была необходима ямочка на щечке актрисы. Щечка-то вышла очаровательной от природы, а вот волшебная ямочка образовалась с папиной помощью исключительно на время съемок. Итак, папа творил чудеса, большие и маленькие. Как-то помог оперному певцу получить место в одном из итальянских театров, изготовив специальное накладное нёбо с акустическим эффектом, как в соборах…

Но, надо сказать, папа признавал ограниченность своих врачебных возможностей. Однажды к нему обратилась Эмма Попова, некогда популярная актриса БДТ, на тот момент уже немолодая. Протянула свою юношескую фотокарточку и настойчиво попросила сделать, чтобы ее улыбка выглядела «именно так». Папа не растерялся и попросил зайти через пару дней, чтобы он успел подготовиться к встрече. Пояснил, что тоже принесет фото, на котором юн и белозубо улыбчив. И тогда они положат снимки рядом и полюбуются на них вместе... Пожилая актриса грустно улыбнулась, поняв абсурдность своих притязаний. Доктор может «починить» улыбку, но естественную красоту молодости вернуть он, увы, не в силах…

Любимая работа была «позвоночником» папиного существования. Лишившись главного, он прочно обосновался в иллюзорном мире воспоминаний и фантазий. Мне даже порой кажется, что его прошлое более реально, чем мое настоящее. Отказавшись в свои почти 90 лет от осознания жалких подробностей глубокой старости, он выбрал остаться «в строю».