Глава 12. Разговор с Францием

- Привет! Давай, рассказывай, как прошло свидание? – к Максиму подошел Франций. – Все было замечательно, верно? Ты разочарованным не выглядишь.
- Да, ты прав. Как у тебя дела? Как любовь? – подмигнул ангел в ответ.
- Все путем. Ты давай лучше, рассказывай, что да как.
- Рисовали мы с ней, - улыбнулся блондин.
- Тебе бы только рисовать! – усмехнулся Франций.
- А что? Между прочим, все прошло отлично.
- А я что, спорю? – улыбаясь, удивился пепельноволосый. - Мы так редко стали видеться в последнее время, - добавил он тут же со вздохом. – Где ты пропадаешь?
- Да разве редко? Всего-то день не виделись…
- Не знаю, Максим. Как-то странно ты себя ведешь, я же тебя давно знаю. И понимаю, что что-то произошло. Но что?
- Не знаю о чем ты, - отрезал Максим.
- Вот, раньше бы ты так говорить не стал, - заметил Франций.
- Да Франций!
- Что? Ты и раздражительнее стал. Даже странно. Раньше у тебя такого тона совсем не было.
- Извини, - искренне попросил прощения Макс, думая, не виновато ли здесь общение с Тессой.
- Говорят, скоро наши устроят облаву, - сказал, понизив голос, Франций.
- На кого? – также понизил голос блондин.
- Ясное дело на кого – на Алека, а также и на других падших с крыльями, каких найдут.
- Как? Да они офигели!
- Максим? – удивился пепельноволосый ангел. – Почему ты так говоришь?
- Потому что это действительно так! – прорычал Макс. – Алек невиновен.
- Но ты же слышал, что он совершил…
- Вот именно, что он всего лишь защищал семью, - воскликнул он.
- Семья земная должна быть забыта. Таков закон. Ангел служит только Господу Богу, а любая земная страсть должна остаться в прошлой жизни, дабы она не мешала службе, - процитировал Франций почти слово в слово часть статьи из Их Завета. – Превыше всего мы должны беспокоиться о людях, существа же сатаны мешают нам, а потому они – наши враги.
- Не враги.
- Не враги, - согласился умный ангел. – Но смысл где-то рядом.
- Нет, не рядом. Мы должны спасти людей и их души, но существа сатаны не враги нам по той причине, что мы не должны иметь ни злобы в нашей душе, ни жажды мести, ни жажды крови. Все имеют право на раскаянье и жизнь. Ко всем должен быть милостив Бог, а значит, и мы. Надо лишь предотвращать их коварные планы и наставлять существ на путь истинный, ведь они тоже имеют разум, а значит, могут прийти к Богу. И еще, любовь ведь – проявление Бога. Так можно разве отречься от Любви во имя Бога? Это выходит как-то очень не красиво. И потом, если любовь не покидает тебя, а переходит из прошлой твоей жизни в эту, то это знак, это то, что надо беречь. Тем более что мать – это святое. И даже то, что ты переродился, ничего не меняет. Ты должен быть благодарен ей и всячески помогать, а не отрекаться от нее.
- Это не совсем отречение от любви – это равная любовь ко всему, - возразил Франций.
- Хорошо ты рассуждаешь. Но на деле-то получается совсем другое. И я собираюсь выступить на собрании, вынеся поступок Алека. И попробовать оправдать его.
- Да ты что! Тебя же сразу в предатели запишут, если узнают, что ты с ним общаешься!
- А с чего ты решил, что я с ним общаюсь?
- Из твоих слов понятно.
- Вот еще: ущемляется свобода слова. Неужели я не могу высказать свою точку зрения, притом, чтобы меня не наказали? Несправедливый у нас здесь, неправильный порядок.
- Когда мы с тобой вдруг стали обсуждать сегодняшний порядок? Это больше похоже на заговор против власти. А это еще сильнее наказывается, - сказал предостерегающе осторожный парень.
- И что? Мне плевать. Я вижу, что это не справедливо. Почему я должен молчать?
- Из каких бы благих намерений он не совершил это, его признали виновным.
- Так ведь не было даже суда! – воскликнул хмурый Максим.
- Был, только Алек на него не явился.
- Конечно, иначе бы ему давно уже крылья отрезали, - проворчал он недовольно, а потом спохватился. - Как был? Когда? Его ведь скинули в тот же самый день.
- Было экстренное совещание. Алеку надо было там быть. А так он заведомо проиграл, раз не пришел.
- Да ты вообще Алека помнишь? Ты тоже считаешь, что он виновен?
- Максим, успокойся. Ничего я не считаю, просто понимаю, что он влип. Тебе его не выпутать.
- А я все равно попробую!
- Как? Какие доводы ты приведешь, чтобы они имели хоть какой-то вес? Потренируйся сначала на мне. Первый твой довод про семью уже полетел крахом.
Максим задумался.
- Они добрые, не служат злу, просто им не повезло с родством. Но это ведь еще ничего не значит: тот, кто родился во мраке, еще не обязательно сам мрак. И среди тех, кого он защищал, был невинный маленький ребенок, который уж совсем не является существом сатаны. И Алек прежде всего защитил простых добрых людей с открытым сердцем.
- Он пошел против своей родной семьи – небесных ангелов, поднял против них свое оружие. За одно это его уже можно назвать предателем. Можно было взять их под свое поручительство и решить вопрос путем дискуссий.
- Да разве его бы стали слушать? Так бы он ничего не добился – их бы убили раньше, чем он успел бы убедить их подождать.
- Вы считаете, что наша система построена не на справедливости и совести?
- Франций, ты загнул, по-моему, - возмутился Максим.
- Нет, они точно обвинят тебя в этом, - возразил тот.
- Я считаю… - блондин задумался.
- Скажи, что считаешь, что в ней есть некоторые небольшие недочеты, которые мы должны исправить, чтобы наша система была не только правильной, но и совершенной, - подсказал Франций.
- Ну ты и словоплет! – восхитился Макс.
- Стараюсь.
- Ладно, представим, что я так сказал. Что дальше?
- Дальше они наверняка спросят тебя, что это за недочеты. И у тебя должен быть очень хорошо подвешен язык, чтобы пройти это «испытание», а он у тебя не так хорошо подвешен, - ответил Франций, сочувственно глядя на друга. - И потом, Алек ранил своих собратьев, чем и изгнал себя сам из наших рядов. Он сам выбрал свою судьбу, что вы скажете в его оправдание? – продолжил он, собравшись с мыслями.
Максим застонал.
- Ты загнул, точно!
- Но прокурор скажет именно так, он будет валить и валить тебя. Ты провалишь это дело, а вместе с ним провалишься и сам.
- Я все равно попробую! – надулся Макс.
- Максим, это самоубийство, поверь мне! Пока у тебя нет доказательств его невиновности, даже не смей соваться на собрание! – Франций схватил его за плечи и заглянул в глаза. – Дай слово, что прежде посоветуешься со мной!
- Ладно, ладно…
- Не «ладно», а дай слово.
- Я обещаю посоветоваться с тобой, прежде чем пойти на собрание, - закатив глаза, произнес Максим.
- Ладно… - тот его отпустил. – Надеюсь мы себя сейчас не очень подозрительно вели, - пробурчал он себе под нос встревожено.