Alice Nors. Часть 1

Редактор: Ярослава Громова


Alice Nors

Часть I
Глава первая
«Девочка с кладбища»
«Какого проснуться и понять, что ты мёртв?»
 Благодарим нашего Женю за чудесные стихи


Эллис бродила по кладбищу и развлекала усопших песнью. Любая другая девчонка, без сомнения, испугалась бы покосившихся крестов, разрушенных склепов и самого главного «шедевра» — полуразвалившуюся, гнилую часовню, однако Эллис забыла чувство страха уже давно, с грустью, гневом, отчаянием. Но вместе с ними девочка потеряла и счастье, и радость, и эйфорию, как и все мёртвые. Однако её душу не приняли:
«Малышка ещё, рано умирать», — сказала Ангел, девушка в белых одеждах с короткими вьющимися волосами.
«Не за что мучить. Нет грехов», — согласился бес, поглаживая алые рога. Вот так и осталась Эллис рядом со своим телом, что глубоко под клочком земли, венчаемым красивой мраморной плитой с розовыми ленточками и значившимся на надгробии текстом:


~ Эллис Норс ~
07.06.1998 - 06.06.2006


Девочка умерла в свои восемь лет жалкой детской жизни, а скончалась она в больнице, и после навсегда осталась здесь, на кладбище — петь песню мёртвым, потому, что её песенка еще не спета, а их — ещё не закончена. Эллис не мстила. Её не хотелось мстить. Впрочем, ей и вовсе не чего не хотелось. И дело не в том, что она привередливая, а в том, что мёртвая. Единственное, о чём она мечтала, так это стать человеком.
И однажды Ангел, когда спустилась с небес проведать девочку, пообещала, что превратит её в человека, но пока ей нужно подождать. А ждать Эллис умела.
Уже прошло четыре года, а на могилку к Эллис никто не заходил. Девочка сидела на собственном надгробии, бывшем очень холодным, и ждала, когда же к ней придёт мама и папа, но те не приходили почему-то. А жаль…
А не приходили они по тому, что у них уже был новый ребёнок, мальчик, и назвали они его Чарли — в честь дедушки.У малыша были голубые глазки, как у Эллис, и ещё у него были светлые локоны, как у Эллис. Но в остальном у них было достаточно различий, и самое главное из них это то, что он живой. Какая несправедливость!
 Однако Эллис и не сердилась даже, она просто ждала, когда к месту ее захоронения кто-нибудь подойдёт: хоть кто-то, — пусть не мама и не папа, но хоть кто-нибудь, и положит маленький цветочек. А Эллис будет играть с подарком, пока тот не завянет... Впрочем, и тогда она будет с ним играть, честно-честно!
Девочка с завистью наблюдала, как к другим могилкам ходят люди и плачут, и причитают. Зато её никто не беспокоил...
Были и еще заброшенные могилы: одной из таких являлся покосившийся крест Однобокого Фрэнка. Эллис часто ходила к нему в гости, они смотрели на мир и вместе пели, забравшись на крышу часовни.
Фрэнк был очень-очень стар. Ткань надетых на него делового костюма чёрного цвета и белой, местами порвавшейся рубашки потеряла былой лоск, но морщинистое лицо Фрэнка всё время улыбалось, а ещё он красиво пел. И Эллис исполняла с ним дуэтом песни очень разного содержания: и про белку, собирающую орехи, и про глупую женщину, что плачет по мужу, который попал в рай. И даже про священника, который по утрам пугает упокоившихся своими молитвами.
А ещё она знала близняшек Уитни: их звали Кэт и Энжи, и они были словно две капли воды. Возраст детей равнялся пяти, и о смерти они не говорили. Они вообще почему-то не говорили, но зато в полнолуние Эллис вместе с близняшками пугала сторожей. И это было безумно весело!
Шутили девочки по-разному: иногда баловались со светом, иногда стучали в углах, иногда страшно завывали (завывала только Эллис, близняшки молчали). А сторожи смешно пугались, и забавно кричали… Ну что же — у мёртвых свои игрушки. Позабавившись вдоволь со сторожем, Эллис гуляла по кладбищу и пела:

«Над пустынною могилой
Две вороны тихо кружат.
И мечтают лишь о малом —
Хладный труп им очень нужен.
Им охота мертвечинки
Поклевать на ранний завтрак,
Но мешает гад противный:
У могилки той охранник.
Отгоняет птиц голодных
Он, стреляя с пистолета.
А вороны уж мечтают,
Как убьют его за это.
И созрел коварный планчик
Наконец-то у подружек,
Там в сторожке с газом кранчик,
Он им всяко будет нужен.
Клювом щёлкнули в улыбке
И пустилися к окошку.
Пока спит ещё охранник,
Подшустрили там немножко.
Встал охранник спозаранку,
Спичкой чиркнул сигарету...
Глядь вороны: ну а будки
И охранника уж нету.
Ярко зарево пылает,
Вкусно пахнет мертвечиной...
Две вороны в этот вечер
Пировали свежениной»

На её звонкий голос собирались остальные мёртвые, устраивались поудобнее на надгробиях и слушали новые тексты в исполнении девочки. Светлые волосы бледно-каштановым водопадом спускались до пояса, позволяя местами прорывать серым и иссиня-чёрным прядям. Пряди слегка завивались на концах, и образ малышки портил лишь съехавших набок помятый розовый бантик с длинными алыми ленточками.
Широкий лоб, тонкая линия бровей, большие голубые глаза, от времени уже белёсые, густые чёрные ресницы, маленький, вздёрнутый к верху носик, узкая бледная линия губ…
 Эллис имела очаровательное платье с рюшами, совсем чистое, несмотря на то, что извечно волочилось по чёрной земле1, лаковые туфельки с бусинками, а так же чудесный мелодичный голос, что равномерно разливался над пристанищем мёртвых.

Однажды на кладбище пришли странные люди: лицо их было покрыто бледной краской, а губы черные-чёрные, даже чернее, чем у старины Фрэнка. «Гостей» явилось четверо — две девушки, два юноши, и все они, несомненно, были людьми. Девушки были на одно лицо, однако не такие, как близняшки Уитни: сходство заключалось в одежде — обе в чёрных юбках «в пол», в чёрных кофтах, с длинными иссиня-чёрными волосами… Впрочем, и юноши были одеты во всё черное.По
— Это готы, — авторитетно заявила Эшли: она умерла совсем недавно, и поэтому всё знала о современном мире.
— И что же делают эти «готы»? — спросил Фрэнк.
— Они гуляют по кладбищам и совершают разные обряды, и ещё кое-что делают на кладбище, но это детям знать не положено, — пояснила Эшли, автоматически поправляя каштановые волосы, хотя будучи в своей Копии, она не нуждалась в марафете, — ещё они общаются с мёртвыми... — Но тут Эшли резко замолчала, после чего более несмело добавила: — только в этом я пока не уверена.
По кладбищу прокатился сердитый ропот: никто из мёртвых не хотел, чтобы с ними общались.
— Пусть детки повеселятся, — подумав, молвил Фрэнк, — они уйдут отсюда завтра, и больше не вернутся.
Однобокий Фрэнк достиг пятой степени развития копии, и мог предвидеть будущее. Дело в том, что люди, которые не попадали ни в рай, ни в ад, оставались здесь, на земле, и ждали, когда ангел превратит их обратно в людей. Но тогда ангелы впали в замешательство: кого же делать людьми, тогда на ВСА2 решили дать мёртвым семь стадий: достигнув последней, мертвец получал жизнь заново. Степени завоевывались нелегко, и пока точно не выяснили, за что именно она повышается: некоторые считали, что за годы жизни, некоторые думали иначе, но никто из них не был прав. Тогда Эллис решила, что Ангелы лучше знают, за что дать новый уровень, и когда-нибудь они её повысят, а сейчас ей надо петь песню остальным.
— Может, поиграем сегодня со сторожем? — спросила Эллис у Кэт и Энжи, но те отрицательно закивали головой и указали на группу «готов», что в это время курили возле их могилы.
 Девочка пожала плечами.
— Можно и с ними, — подытожила она.
























Глава вторая
«История близняшек Уитни»
«Паршиво—это когда перед носом
ребёнка закрываются двери рая»


Когда поёшь песню мёртвым, главное — не фальшивить, ведь у усопших довольно-таки хороший слух, но Эллис никогда не фальшивила, однако уже совсем не знала о чем петь: она исполнила все песни, которые хоть когда-то слышала. Тем более уже расцветало, и пора было уже заканчивать.
Однобокий Фрэнк сказал, что сегодня будет на удивление солнечно и не стоит выходить на свет, поэтому он любезно предложил Эллис, Кэт и Энжи, а так же, разумеется, Эшли, побродить по часовне: как говорил Фрэнк, там есть подвал, где довольно холодно и, что особенно ценно, — темно. Идеальные условия.
Эллис посмотрела на предрассветное небо, на мелкие звёздочки и весьма симпатичные тучки. Правда, ни радость, ни каких-либо других эмоций она не почувствовала, и даже не удивилась, но всё равно продолжала любоваться.
 Девочка смотрела и думала: «А есть ли на звёздах люди?», а ещё она давно следила за тремя звёздочками: две большие -— это родители, а другая, совсем маленькая, — их дочка. Она почти не завидовала светилу-малютке, потому что Фрэнк рассказал ей, что даже звёздочки умирают: они ярко-ярко вспыхивают, после чего гаснут навсегда, и Эллис решила, что когда звёздочка умрёт, её обязательно кто-то похоронит, и тогда они наконец встретятся, и Эллис у неё всё-всё спросит: и про небо, и про луну, и ещё много про что, а пока ей обязательно надо ждать.
В часовне её уже давно ждали немые близняшки Уитни, словно бы бывшие отражениями друг друга: обе черноволосые, с зелёными глазками-бусинками, миниатюрными чертами лица, и одеты они были совсем одинаково, но у Энжи была родинка на щеке, а у Кэт не было. Тем девочки и различались.
Эллис закончила петь и бегом бросилась к друзьям в укрытие. Линия горизонта окрасилась, солнце чуть-чуть выглянуло из-за тёмного леса, освещая и вереницу громоздких елей, покрытых шубой из снега, и белоснежную равнину, усыпанную крестами, и маленькую хижину сторожа, и покосившуюся часовню, довольно тёмную внутри, и довольно страшную снаружи.
Старина Фрэнк, окруженный помимо Эллис еще и Кэт, Энжи и Эшли, уселся в тёмном углу. Эшли, к слову, являлась обладательницей коротких каштановых волос и миловидной наружности. Чем-то она напоминала героиню фильма, где девушка спасает мир. Эшли умерла совсем недавно, но даже могилы у неё не было — её убили и закопали в лесу, в метрах ста от кладбища.
— А вот и наша певица, — рассмеялся Однобокий Фрэнк. — Долго же ты сегодня оканчивала свою песню…
— Я её не допела, и только Всевышнему известно, сколько мне ещё петь, — возразила Эллис.
— Пусть так: всё равно садись, сегодня я поведаю вам одну немаловажную вещь, — сообщил Фрэнк. — Недавно в лесу поселилась беда… Три дня назад там обнаружили Посредников.
— А кто такие Посредники? — поинтересовалась Эшли.
— Это долгая история... — начал Однобокий Фрэнк — Когда Ангелы решили давать мёртвым Копии, дьявол создал братьев Д’Льон, которые на протяжении многих веков уничтожали тысячи Копий, отправляя их владельцев в ад. Но уничтожать одни только копии им показалось мало: почувствовав себя всесильными, они перешли на людей, создавая эпидемии чумы, оспы, которые косили население. И был только один способ спастись от болезней — помогать братьям Д’Льон. Таких людей назвали Посредниками — убивая мёртвых, они получали бессмертие. Всевышний, глядя на всё это, повелел Ангелам отнять у Д’Льонов их силы, сделать их смертными, как и всех людей… Вскоре братья умерли, и Посредники вместе с ними, но остались их тени, которые до сих пор посылают Копии в ад...
Эллис его не слушала: она знала эту историю наизусть, поэтому игралась с крестом, найденным здесь, в часовне. Всё равно он никому не был нужен — священник тоже умер, и его забрали в рай ещё в прошлом году. Она так увлеклась игрой, что не заметила, как наступил день.
Кэт и Энжи играли в «ладушки». Трудно быть мёртвым, но ещё труднее быть обречёнными на вечное молчание, как близняшки Уитни. Как тяжело было существовать с камнем на шее, с проблемами, когда ты не можешь ими ни с кем поделиться, когда тебя никто не понимает!..
Они очень завидовали Эллис, которая могла не только говорить, но и петь, однако об их чувствах никто не знал. А также никто не знал о том, что при жизни Кэт изумительно пела, но что теперь-то?.. Теперь она немая, как и Энжи.
Близняшки как сейчас помнили тот день, когда они умерли. Самолёт летел очень высоко. Так высоко, что дух захватывало. Рядом сидела мама: отца у них не было. Но и с мамой им жилось довольно-таки хорошо. Тогда они весело разговаривали:
— Мы зе летим в Палиш? Мы увидим Эльфивев замок? — осведомилась тогда Энжи, которая, как и сестра, не выговаривала еще достаточное количество букв.
— Ты фто? — возмутилась Кэт. — Сафсем с дуба лухнула? Эльфивев замок в Амелике3!
— Тише! — шёпотом воскликнула мама, вспыхнув щеками. —На вас все смотрят!
Тут самолёт затрясло, выключился свет, а дальше всё смешалось: и страх, и боль…
А следующим воспоминанием была большая светлая комната, в которой сидела белокурая женщина с огненными крыльями.
«Грехов нет, но вы слишком малы и неразвиты, вам ещё рано в рай», — вздохнув, произнесла она. Тут в комнату вошёл чёрт.
«Я не смогу их забрать к себе, — возразил он — Пусть возвращаются на землю!»
«Но им всего пять лет! — спохватилась Ангел — Им будет тяжело жить в Копии, возможны побочные эффекты!»
Что такое «побочные эффекты» Кэт и Энжи не знали, однако, оказавшись в своих Копиях, они лишились речи, и никого спросить о смысле загадочной фразы не смогли. Впрочем, друг друга они понимали и без слов: лет десять живут на кладбище и уже привыкли.
Ещё они были на собственных похоронах. Мама осталась жива, но стала какой-то другой: она непрерывно плакала, а раньше она была весёлой всегда-всегда... Под глазами появились круги, а кожа потускнела. Близняшкам было очень ее жалко, но сделать они ничего не смогли.
Мама всё время говорила: «Лучше бы я умерла!», а вот Кэт думала, что если бы умерла мама, всё было бы гораздо хуже, чем есть, и как бы ей и Энжи стало скверно. А так она и жива, и здорова…
Сёстры не чувствуют боли или грусти. Но, с другой стороны, — состраданием они не обделены, а мама каждый год приходит к ним и снова скорбит.
«Зачем она плачет? — удивлялась Энжи. — Лучше бы она не расстраивалась и забыла нас... Или принесла цветочек, ведь с цветочком так весело играть!»4 И опять же близняшки завидовали Эллис: еще и по той причине, что никто её не беспокоил своим плачем и нытьём...




















Глава третья
«Посредники. Кто они на
самом деле, и правдива ли легенда,
 рассказанная Фрэнком»5
 «Не важна цель, цели нет.
Какая цель может быть у убийцы?
Ради чего убивать? Ради убийства — глупость!»
Стихи «Одинокого духа»


Не важна цель, цели нет. Какая цель может быть у убийцы? Ради чего убивать? Ради убийства? — глупость! Ради крови, жертвы? — бред. Тогда ради чего?
Может, им нужны кровь, вечная молодость и красота? Но зачем это тем, кто уже не жив? Убийство ради убийства? Самый разумный вариант, хотя вполне бредовый, наверное...
Совершил ошибку раз, плати вечность. Но что же делать? Такова жизнь «Се ля ви». Все совершают ошибки. Почему? Потому что мы люди... ну или были такими когда-то.
Ошибки бывают разными: малыш обжегся, сделав глоток из кружки с горячим чаем, больше он так не будет делать — ему наука, он исправится, а бывают ошибки, которых исправить нельзя.
Хотя, вероятно, и можно, но очень трудно, и взрослый человек, повидавший в жизни многое, узнав и боль, и радость, с чётко сформировавшимися стереотипами «можно» и «нельзя», попадает в передряги. И если ребёнка в силах остановить мама, сказавшая: «плохо», — на то они и беззаботные дети, за коих несут ответственность родители, — то взрослых — нет, ему уже не помашут пальчиком и не скажут «нельзя»: он в праве сам решать свою судьбу, и часто ошибается. На ошибках учатся, не так ли? А если ошибки исправить невозможно, что делать тогда?
Бурые облака расступились, обнажая сапфировое небо и бледный диск луны, зажатый между двумя узкими продолговатыми тучками. Мерцало несколько маленьких звёзд, однако мерцало столь тускло, что разглядеть их на бескрайнем небосводе было достаточно трудно. Лысые макушки деревьев нервно затрепетали. Где-то вдалеке встрепенулась сова. Судорожно крикнула птица.
Издали доносился тихий, неизменный голос чудачки с кладбища — маленькой девчонки, уже давно мёртвой, но все равно что-то делавшей, не отчаивающейся. Даже Они иногда удивлялись смыслу песен — малышке лет восемь от силы, а тексты полны красотой и изяществом: иногда весёлые с задоринкой, иногда грустные и печальные, певучие и протяжные, заставляющие сердце трепетать в такт ритму. И весь лес замирает, слушая песнь, которую почему-то не дано услышать простому смертному… Песнь, единственную в своём роде, не похожую на другие, неповторимую. Больше такой песни она не споёт никогда, будет другая, не менее замечательная...

«Слёз не надо, пусть музыка льётся
Из сердец, на осколки разбитых.
Жизнь прошла и уже не вернётся,
Даже памятью чьей-то забытой…»

Всё это было неспроста, природа чуяла опасность, что неумолимо приближалась с каждой секундой. Из-за зарослей на освещенную луной поляну вышел некто. Шляпа у него была чёрная, с большим пером, тень которой утаивала всё лицо незнакомца, открывая взору лишь искажённую ухмылку. Кривая линия бледных губ, щетинистый подбородок...
Кожаный плащ распахнут, и съезжает с плеча - это портит всю картину загадочного инкогнито. Пышное жабо и зелёный камзол, туфли мужские, но с небольшим каблуком... Однако само название — «Посредники» — пугало несмотря на весьма нелепый костюм. Многие представляют членов тайного ордена как-то более зловеще. Например, группа стариков-мудрецов с тонкой бородкой, в сумрачных и длинных одеждах… ещё — всенепременно! — должен быть грубый низкий голос.
А мы углубимся в историю. Все мы знаем, что зачастую всё не так, как нам кажется, и расскажем как раз об этом юноше, который отныне будет просто Инкогнито6.
Даже когда ты несметно богат, ты не спасёшься от смерти. Ты перепробовал сотни средств, разрекламированных шарлатанами, ты осознаешь, что жить тебе недолго, и уже заражён: остались считанные дни. В такие моменты становится ясно, что за деньги никогда не приобретешь вечную жизнь, настоящих друзей… И счастья тоже не купишь.
Когда тысячи умирают на улицах, а сам город закрыт на карантин, тебе не остаётся ничего, кроме ожидания своей жалкой кончины. Но есть и шансы её избежать.
Тихим утром, когда уже нет никакого стимула жить, раздаётся глухой стук. Какая разница от чего умереть: от голода (поля уже давно не плодоносят, а последние запасы истощаются на глазах) или же от чумы и оспы?
Он тоже сидел в четырёх стенах, надеясь выжить. Инкогнито цеплялся за каждую попытку выздороветь, верил всем лекарям и шарлатанам, скупая предлагаемые отравы, истратил уже большую часть своих сбережений, как тут — снова стучат в твою дверь. Наверняка один из этих недоделанных лекарей. А вдруг?..
 И в сердце загорается надежда. Юноша открывает дверь, и перед ним оказывается состоятельный (во всяком случае на вид) господин, оставляющий Инкогнито только гадать, откуда он взялся: в городе юноша не видел подобного купца, и ни на одном из балов не встретил такого богача.
— Хотите излечиться?
— Да. Денег нет, — сразу предупредил Инкогнито.
— Нам и не нужны деньги... — раздаются заманчивые слова...

Так за чем же Инкогнито пришёл сюда, да тем более ещё и один, без друзей и сообщников?

Мужчина твёрдыми и уверенными шагами направился к кладбищу. Пушистая трава хрустела под ногами, а суровый ветер бил прямо в лицо. Инкогнито прижал шляпу к голове, придерживая её левой рукой.
Перо отчаянно порхало и держалось довольно хиленько, но ветер не сдавался: новый поток — и шляпу снесло. Она закружилась, словно в вальсе, описывая красочные круги, и приземлилась бы на землю в ожидании владельца, однако коварный ветер тащил и тащил её всё дальше.
Инкогнито бросился за головным убором. В лунном свете из-под густых бровей блеснули золотисто-рыжие глаза...





























 
Глава четвертая
«Странные события на кладбище»


Есть три вещи, которые могут взбудоражить мирное обиталище мертвых в наше время: первая — нашествие оборотней расы Голодных (но это и не важно по своей сути — оборотней уже как пол века нет), вторая — явление посредников, третья — исчезновение персон, отпевающих песни мёртвых.
В принципе, для мёртвых третий пункт был не так важен, а вот вас, читателей, это как-никак должно тревожить тот факт, что уже как-никак стояла глухая полночь, а «знаменитой певицы» Эллис Норс всё не было. Она и не собиралась сегодня петь.
Я уже не знаю, что именно уже надо описывать на кладбище. Все вы прекрасно знаете о часовенке. Она, естественно, не в лучшем состоянии и, хоть вы и ни разу не видели её облупленных стен, не бывали внутри влажного помещения, и даже не пугались ни одной самой облезлой, немощной и старой крысы, живущей в углу, это вам не мешает всё представить.
Ещё там была сторожка, где обитал пузатый дядька-сторож с нестриженной бородой и заплывшими глазками. Охранник кладбища сам по себе был флегматиком, но выдержать ни один раз «весёлые» игры мертвых ему не удавалось, поэтому флегматичный Патрик (имечко подходяще) был ещё и жутко суеверен.
Чайник вскипел одновременно с хриплым вскриком вороны.
«Не к добру», - решил Патрик, оглядываясь через левое плечо, параллельно крестясь. Охранник взглянул за окошко, где каждый даже самый безобидный камушек, казалось, корчил ужасающие рожи, не говоря уже о мраморных плитах, с которых стальным взором глядели милые (и не милые тоже) лица людей, которые в данный момент жутко улыбались и сверлили взглядом сторожа. Мужик нервно дернув занавеску, отгородился от кладбища и снова опасливо оглядел своё скромное жилище, но, к сожалению (а может быть — и к счастью), ничего нового там не обнаружил. Сторожки большими не бывают.
Зайдите в сторожку к любому сторожу кладбища, и вы обязательно увидите маленькую комнатку, куда с трудом помещается обитатель, вы и ещё тот, кто был притащен с собой. Ещё во многих жилищах пузатых Патриков-сторожей есть маленький диван (он же и кровать, и склад для всяких нужных вещей). Ещё было маленькое затянутое пылью и нерадивым туманом, но маленькая часть окошка была всё-таки расчищена, чтобы обитатель сей милой комнатушки мог любоваться на не менее милый вид кладбища. Просто сказка. Абсолютно у всех "хранителей чудесных земель усопших" есть кофейник и железная кружка, а так же позапрошлогодний выпуск газеты.
Эллис вошла в комнату по своему обыкновению, через закрытую дверь, впрочем, это были лишь формальности все эти "двери", "стены", "окна", в мире мёртвых схожи со стеной из воды, стоит зажмурится, и сделать шаг вперёд, и ты уже по ту сторону "барьера".
"Сегодня повеселюсь - думала малышка.
Патрик уставился на мутно-прозрачный силуэт возле двери.
- "Чёртов свет!" - выругалась Эллис довольно громко, но сторож лишь почувствовал лёгкий ветерок, пробегающий по его коже. А в мёртвой девочке зарождались нотки ярости. Как она могла забыть о такой ерунде, как свет. В голове зазвучали слова Фрэнка
"Когда слишком светло и жарко гулять нельзя, особенно при людях, они могут тебя заметить. Вот по этому на кладбище почти всегда сумерки и прохладно. Но люди изобрели фонари и лампочки. Поэтому, прошу, будь осторожней"
"Как же так?" - думала Эллис. Девочке стало не на шутку страшно, она сделала шаг назад, но лишь оказавшись по ту сторону двери, она полетела вниз, полетела с такой скоростью, что уши закладывало и хотелось визжать как можно громче, чем-то это напоминало американские горки, на которых девочка каталась ещё при жизни, это было так давно, что воспоминания были блёклыми и нечёткими, но всё-таки БЫЛИ. Мгновение, секунда, что это было? Почему было так больно, словно тело разрывали на тысячи кусочков. Словно невдимая кислота въедалась в кожу...
Падение прекратилось мгновенно, так же неожиданно, как все силы покинули девочку. Перед тем, как закрыть глаза, она увидела плащ и "острые" туфли незнакомца, на большее её сил просто-напросто не хватило.
Кэт и Энжи недоумённо глядели в след исчезнувшей Эллис. Мёртвая чудачка просто испарилась в воздухе, едва коснувшись земли.
Там, далеко в лесу сжимая крохотную коробку с надписью "Љ1450.89" несся наш недавний знакомый Инкогнито. Корни сплетались под его ногами замедляя бег. Хитрые, противные растения путались под ногами. Инкогнито то и дело запинался и поскальзывался на скользких листьях и мокрой траве. Ветки деревьев яростно били по лицу. Шляпа сползала на бок, не выдержав, юноша взял её в свободную руку.
Луна смиренно наблюдала за всем этим зрелищем, бездействуя то ли от лени, то ли от высокой самооценки. Преодолевая сплошную стену из деревьев, медленно полз престарелый ветер.
Юноша остановился на поляне среди могучих деревьев - богатырей, что казались и охраняли поляну от таких лодырей, как наш дорогой Инкогнито. Оглядевшись по сторонам, словно боялся, что кто-то за ним следит, он рассеянно сел на землю. Вытащив из-за пазухи книжку он раскрыл её на месте где лежала закладка. Книженция, что уж говорить, была красивой, чёрная обложка, расчерченная серебряными иероглифами, потрёпанный переплёт давал ей какую-то солидность. Потрёпанные кофейного оттенка страницы, ровные чёрные буквы. Инкогнито провёл пальцем, "подчеркнув" невидимой линией нужную строчку. Он пробубнил какие-то слова.
Земля видно сошла с ума. Юноша медленно проваливался в неё, трава поглощало его тело, засасывала под землю
- Получилось - задумчиво воскликнул он, перед тем, как окончательно скрыться из нашего с вами вида.