Игорь Смысловский - мемуары артиста глава 52

                Лирическое отступление
                Комарово,  23 июля 1984г., 12 час. 11 мин.

  Только что прошелся по любимой нашей с Марочкой аллее, и нахлынули на меня грустные воспоминания о радостных днях, 9 лет назад это было! Были мы здесь и все было! Жизнь была!  И ты, родная, была. И вот один... Подружки мои ненаглядные! Любаха, Олюнчик и Наташа с семейством. Если бы вы оказались сейчас здесь, я излил бы вам свои непосредственные воспоминания. Они прозвучали бы не как на бумаге, ибо красивая природа, какая была и тогда, вдохновляет на стихотворную форму. Но, увы! Вдохновение есть, видение красоты и гармонии чувств человеческих есть, а словаря нет, не накопил за свою долгожительскую жизнь ни словаря, ни знаний, ни культуры.
Прости, Марочка, за нищенские возможности мои.

   Поставил Гольфельд пьесу Афиногенова "Мать своих детей". Как всегда у этого драматурга действуют живые люди, говорят живым языком, и пьеса хорошо воспринимается зрителем, который после спектакля мог сделать необходимые для жизни выводы.
Пьеса решает тонкости человеческих отношений и порой достигает мудрых философских обобщений. Как, например, мой почтальон, которого я играл. У меня был небольшой эпизод в прологе и эпилоге. Афиногенов написал его евреем, но Гольфельд попросил меня изменить национальность, ибо время было такое, что какая-нибудь связь с национальностью была тревожна. Но интонация была написана национальная и никуда от нее не денешся.

    Короче, я сыграл этого еврея, но он великолепно владел великорусским говором. Были у меня и тут две партнерши. Обе разные и обе хорошие. Это Рая Арсеньева и Катя Калинина. Они же обе были моими партнершами и в "Машеньке", где я играл роль Моти.
Очень нужные актрисы для театра, а их руководство театра преждевременно отправило на пенсию. На счету Кати Калининой, кроме этих, целый ряд великолепно сыгранных рорлей. Недавно Катя ушла из жизни, но память о ней в душе моей благодарно теплится. Спектакль "Мать своих детей" был записан в золотой фонд радио и неоднократно передавался в эфир.

   Вдруг в театре чреизвычайное происшествие. За нарушение финансовой дисциплины были посажены в тюрьму директор театра Махлин, его заместитель Лев и главный бухгалтер.
Кресло директора занял в то время парторг Краснопольский А.С. Облачился в военно-железнодорожную форму с погонами майора и был очень доволен. В кабинете сидел как правитель государства. Чувство собственного достоинства и превосходства не покидало его. Казалось, что теперь он перевернет мир.

   Но не перевернул и ничего положительного не сотворил.
В его царствование не вынес атмосферы в театре великолепный актер Хохряков и ушел в Малый театр. Это была потеря! 8-го июля 1954г. группе актеров было присвоено звание, я был среди них, а Краснопольский предпологал в этот раз получить звание НАРОДНОГО, но получил лишь заслуженного деятеля и был чрезвычайно оскорблен. А сдолжностью директора театра он в результате не справился и через некоторое время ему пришлось уступить это кресло некоему товарищу Шилову, который молниеносно приобрел в коллективе кличку "Шиленок".

    Он действительно не внушал никакого доверия и внешне, и, самое главное, по интелекту был несколько ограничен.
Вел он себя самонадеянно. Почему-то он невзлюбил Милю Мильтон и как-то на собрании заявил, что она играет с еврейским акцентом. Ерунду сморозил, конечно, Миля всегда все роли играла блестяще - хорошая актриса. Но чета Краснопольских предельно возмутилась (справедливо, конечно) и из театра ушла. Они стали работать в театре на Таганке, которым, в то время, руководил Майоров. Он их хорошо знал еще по переферии.
  А мне, в связи с уходом Краснопольского, пришлось заменить его в спектакле "Кража" - где он играл Старквезера.

    Я с удовольствием взялся за эту роль и с режиссером этого спектакля Рудником Львом Сергеевичем неплохо сработался. Спектакль этот удачно был передан по телевизору. И опять же досталась великолепная партнерша Люда Скопина, сыгравшая мою дочь Маргарет. А когда Скопина отлучилась в поездку в Китай, на эту роль на несколько спектаклей была приглашена Вера Марецкая. Так что у меня появилась еще одна интересная партнерша.

     С Рудником у меня была еще одна работа в "Человеке, который смеется" Гюго. Играл я там очень любопытную, острую роль Баркенфельда. Партнерами в этом спектакле, к сожалению, похвастаться не могу. Но Рудник был Гольфельду неудобен и он убрал его из театра. Но и сам поколебал свой авторитет. Да, он и не мог быть главным.
Труппе стало невмогату и она организовала компанию по его снятию. И после посещения ведущими актерами театра областного комитета партии во главе с товарищем Смирновой, ему пришлось навсегда покинуть театр.