Скворечник для пиявки

Подруги за глаза называли ее пиявкой. Она об этом знала, но не обижалась. Во-первых, пиявка – полезная тварь. Избавляет людей от дурной крови. Точно так же, как она – своих кавалеров от дурных денег. А во-вторых, потому, что понимала: завидуют подруги. И внешности, и достатку, и тому, что ни единого дня за всю свою жизнь она не работала.
Хотя вот с последним можно и поспорить – если что-то отнимает у тебя кучу времени и приносит достойный доход, то что это, если не работа?
Вот только не надо называть ее проституткой. У проститутки все мужчины – на одно лицо. Так же как у их клиентов имена своих платных подруг, даже самых умелых, в голове живут куда меньше, чем в телефонных книжках.
Она же во всех своих мужчин – влюблялась. И никогда не строила отношения без взаимности. Потому, что неразделенная любовь – это пропасть, которая затягивала женщин и посильнее ее. Да так, что напрочь теряешь чувство реальности и приходишь в себя только на дне. А дно – оно и есть дно, и торопиться туда – ни к чему.
А вот если любовь взаимна, то ты как бы паришь в теплом золотом ветре. А что под ногами та же черная пустота – так смотреть туда вовсе не обязательно. Хотя и забывать о ней не стоит.
Она как-то даже книжку прочла, про влюбленность. Неглупый дядька написал,  психолог. Так вот, книжка лишь подтвердила то, что она давно для себя усвоила, да только так гладко сказать не могла: мужская любовь заведомо конечна. И длится год-два. Ну, в крайнем случае – три. И винить мужчину за это нельзя. Природа так его устроила. Биология. Выделила ровно столько времени, сколько нужно, чтобы найти себе женщину, завести с ней ребенка и научить его обходиться без матери, пока та уходит добывать пищу. Все, после этого функция мужчины в данной ячейке общества исчерпана, и он должен идти дальше, добиваться новой самки, вступая в конкуренцию с другими самцами, доказывая, что он – хитрее, сильнее, быстрее. Что только его драгоценные гены имеют право на продолжение в новых поколениях, а их убогие, слабые и унылые – нет.
А уж чем отличается влюбленный мужчина от охладевшего – это никакой женщине рассказывать не надо. И если первый дает тебе крылья, то второй – висит день и ночь чугунной гирей на шее и тянет вниз.
Так что свои романы она строила в полном соответствии с наукой: два-три года безудержного счастья, а потом – хирургически-точный и, по возможности, безболезненный разрыв. И чтоб наверняка избавить себя от затянувшихся никчемных отношений, омрачаемых посмертной тенью любви – ревностью, она эксплуатировала своих благоверных с неутомимостью старателя, разрабатывающего оттаявшую от вечной мерзлоты золотую жилу коротким полярным летом.
Драгоценности, салоны, шмотки, просто деньги – пока мужчина влюблен, даже если он и прижимист, скупость не имеет над его сердцем не малейшей власти. Зато когда любовь проходит, жадность вылезает из  укрытия и вцепляется своему хозяину в прояснившийся и сжавшийся от суммы невозвратных потерь мозг.
Вот этот-то момент – самый лучший для разрыва. Никаких сожалений и, более того, неумело скрываемая радость, омраченная лишь тем, что подаренного и потраченного – не вернуть. Пару раз ей попадались недомужики, пытавшиеся вытрясти из нее хотя бы часть вложенного. Что ж, кое что она даже возвращала. Причем, делала это максимально публично, позаботившись о том, чтобы слава о «благодетеле» шла впереди него еще долгие годы. Естественный отбор, в конце концов, никто не отменял, и такие уроды должны оставаться без женщин и без потомства!
Так что в плюсе – материальная независимость, интересная, полная ярких чувств жизнь, отсутствие необходимости прощать, нагибаться, терпеть.
А что в минусе? Прозвище «пиявка» ? Какая ерунда!
К своим деньгам, в отличие от денег своих возлюбленных, она относилась крайне бережливо, не транжирила попусту. Да, собственно, особо и не на что было. Разве, на поддержание себя в форме в период между увлечениями. Но эти периоды были на удивление короткими. Кто сказал, что стоящих мужчин мало? Да их гораздо больше, чем стоящих женщин! И у такой женщины – всегда есть выбор.
Так прошло десять лет, у нее скопился довольно неплохой капитал, и она вдруг решила взять отпуск. На пол года, может – на годик. Купить квартиру, отремонтировать ее, пожить тихонько в свое удовольствие без приятной, но выносящей мозг и рвущей нервы любовной лихорадки. Отдохнуть.
Денег хватило на давнюю мечту – маленький пентхауз на крыше нового 25-ти этажного дома в Коломенском. Она назвала квартиру «мой скворечник» и влюбилась в нее всем сердцем. Пожалуй, сильнее, чем в любого из своих мужчин.
В тот год выдалась теплая, солнечная осень, и она частенько сидела на своей крыше, укутавшись в плед с кистями и наблюдая, как внизу, под ногами блестит излучина Москвы-реки, и закипают пеной цвета червонного золота кроны дубов Коломенского парка. Короткий осенний денек проходил в легкой полудреме, из которой ее выводили только становящиеся с каждым днем сильнее толчки в животе. Она прислушивалась к ним, тихонько улыбалась и думала, что если доктора не врут, и это действительно мальчик, то вряд ли она управится с этим мужчиной за три года. И что, похоже, этот роман будет подольше.
Что бы там не говорила психология.