Глава 14. Поход Эроврата

Максим успел поспать пару часов, после чего проснулся в поту. Ему приснилось, что его затягивает ад, что там невыносимый жар проливается на него, обретшего плоть, которую мучают и истязают… Он кричит, но и крика не слышит никто.
«И присниться же такое! - он широко распахнул глаза, а потом вгляделся в свои руки. – Нет, я все такой же, это был сон, только сон…»
Максим вгляделся в глубину грота. Тихо и темно, но кажется, будто слышны крики, плач, стоны и лязг цепей…
«Наваждение!» - Максим потряс головой.
- Уходи от ада… Уходи! Тебе нечего там делать, у тебя другая судьба! – тото женский шепот, что преследовал его живого, снова прошелестел.
Он так странно звучал в этом мрачном гроте.
«Нет! Уходи! Я уже умер, что тебе еще надо!»
- Ты должен поберечь себя, иначе все будет зря… - загадочно поведал голос.
Что-то в голосе было заставило волосы на голове Максима встать дыбом.
- Максим… - прозвучало тихо, нежно, мягко и музыкально.
«Нет, я тебя не слышу! Убирайся!»
- Но ты уже почти в мой… Лишь небольшой отрывок времени разделяет нас!
И снова мертвая тишина, мрак грота, теперь больше похожего на склеп, и чувство, что за тобой следят глаза какого-то очень умного и хитрого хищника. От него не спрятаться, не скрыться…
- Эй, Максим! Привет! Это был незабываемый день! Спасибо тебе огромное! А что у тебя за помятый вид? Спал? – от грязного старика не осталось и следа.
Перед духом пританцовывал энергичный, веселый, свежий бес, хоть и в возрасте, с легким румянцем на щеках, блеском в глазах… В общем, он выглядел не просто отдохнувшим, а обновленным и помолодевшим. Он был чистым, от него даже пахло лавандой, и теперь Максим наконец смог понять, какого цвета у Эроврата волосы – они были темно-красными и выглядели как опасный, разбуянившийся огонь.
- Ты так выглядишь… - парень даже потерял дар речи – столь разные были образы «до» и «после».
- Хорошо? – радостно спросил бес, Максим медленно кивнул. – Спасибо! Это были самые незабываемые сутки! Спасибо тебе огромное, Максим, спа-си-бо! А ты что такой кислый? Спал?
- Ну да… А причем тут спал?
- Всегда, когда спишь, сниться один и тот же сон, который изматывает тебя, убивает морально… В этом сне тебя затягивает в ад.
- И тебе каждый день такое сниться? – Максим остановил на нем измученный взгляд.
- Конечно. Но мне уже не привыкать, а ты-то как? – кажется, бес действительно искренне волновался за духа.
- Ничего, нормально, жить буду… Слушай, а разве духам нужно спать?
- Нет, но ты находишься у врат ада, а они видоизменяют твою субстанцию, даруя тебе плоть, чтобы мучить тебя через нее.
- Ясно… Подожди, - Максим вдруг уставился на Эровратия широко раскрытыми глазами. – Сколько лет ты здесь сторожишь?!
- М-м-м… Я уже и не помню. В прошлой жизни, человеческой ( я раньше был человеком), я совершил огромный грех, даже два… Понятно, не считая мелких грехов, - глаза старика остановились в одной точке, и в них перестали плясать искры. В них обнаружилась вечность, печальная вечность…
- Какие? – осторожно и тихо спросил дух.
- Я убил свою жену, свою любимую… Это было так давно, я даже не знаю сколько столетий назад… Был теплый майский вечер, я пришел домой с работы пораньше. Я был счастлив, несмотря на усталость и изможденность, был счастлив только потому, что сейчас только потому, что сейчас увижу милую женушку, поцелую… Она мне наложит горячего супа… Потому, что засну рядом с ней, дома, в тепле… Но суп еще даже не готов был, а все вокруг выглядело… как-то неуютно, казалось, что даже мои любимые часы глядят на меня неприветливо. Я услышал голоса… Голос моей женушки и бас какого-то незнакомца, ее смех. Я даже не подумал о чем-то плохом, я ей очень доверял, наоборот, даже обрадовался, что у нас гости, и, видимо, ее друг. Звуки доносились из спальни, куда я и зашел, пружиня шаг, с улыбкой на лице и со словами: «Привет, дорогая! У нас гости? Познакомишь?». Но нет, им было не до меня… - бес моментально помрачнел и вдруг показался очень старым. – Они… Они лежали на нашей кровати, нагие… Мне на глаза как будто бы пелена упала, когда я очнулся, то понял некую страшную вещь… Я стоял над ними и держал окровавленный топор, а они оба были мертвы! Мертвы! И все вокруг залито кровью… - паника и отчаянье слышались в голосе беса, промелькнули в его старых глазах. – А моя родная будто бы и не мертва… Лежит и смотрит на меня. Ее бледное личико даже выиграло на красном фоне… на фоне крови… Только в глазах ее застыл ужас… Такой, что, возможно, она умерла даже раньше, чем мой… - Эровратий запнулся, а его глазах застыла боль и разрывающее душу раскаянье, - топор коснулся ее милой груди… От разрыва сердца… Я не нашел ни ненависти в ее глазах, ни любви… Я так и не знаю – любила ли она меня и почему так поступила…
- Тогда я понял, что я натворил… - продолжил он после паузы. - Я не хотел! Я… не… - старик задохнулся, по его щекам покатились жгучие слезы. – Понимаешь? Это был как будто бы и не я! Я бы ее отпустил… Как я мог ее убить? Убить… Тогда я выбежал из дома… Мы жили на утесе, и я побежал к той пропасти… Мы с моей любимой раньше так часто туда ходили смотреть рассветы и закаты… Там я первый раз ее поцеловал, - бес улыбнулся, полностью погруженный в свои воспоминания. – Он тогда была еще совсем девчонкой… Она так по-сумасшедшему весело хохотала! Невозможно было не рассмеяться вместе с ней! Там же я прознавался ей в любви… Там же она сказала: «Саш, я хочу связать с тобой всю свою жизнь, я люблю тебя!»… Она тогда же меня впервые поцеловала сама… Да, меня тогда Сашей звали… Когда я был человеком… Че-ло-ве-ко-ом… - последнее слово он растянул, произнес медленно и с грустным вздохом. – Так вот, я встал у края… Ветер сушил слезы… А на небосклоне занимался рассвет… Вся ночь пролетела для меня незаметно, я пытался ее оживить, вернуть… Он мне запомнился холодным и хмурым, но одновременно таким прекрасным! Будто звезды, которые постепенно исчезали – глаза моей любимой… Но и они исчезли, ушли в вечность! И тогда я прыгнул… Меня крутило в воздухе, переворачивало, но я как-то умудрялся видеть только встающее солнце… До того, как разбился о пику какого-то выступа… Сказать, что мне было больно, значит, ничего не сказать… Эту боль не описать, но, пожалуй, душевная боль все равно сильнее… Или они просто слились в одно? Мое тело задыхалось, истекало кровью, в меня впивались тысячи холодных острых игл, пилила тупая боль, разрывалась плоть и кости, сердце билось тяжело, с перебоями, с болью в каждом ударе… А сознание осталось со мной до конца, до последнего удара, до разрыва и тишины… А потом я оказался в темноте, наедине со своей болью… И так было, наверное, вечность… Мне так казалось и кажется до сих пор… - старик вздохнул. – А потом я оказался здесь. Меня сюда привели связанным черти. Здесь, - он показал на камни совсем рядом, - стоял сам дьявол. Он произнес какое-то заклинание и проклял меня навечно сторожить этот вход… Наверное, это было около эры назад.
«Эра… Целую эру испытывать такие мучения! Даже за такие грехи это много! А он ведь еще и раскаивается… Несчастный!» - Максим почувствовал огромную жалость к этому старику.
Он тоже загрустил и ушел в свои мысли. Оба сидели рядышком, и каждый думал о своем, но отнюдь не о веселом. Потом Максим очнулся и взглянул на беса. Тот был мрачен и глядел только в одну точку. В его глазах была сама вечность.
- Эровратий…
- А? – старик вынырнул из омута своих дум. – Можешь Эровратом называть.
- Эроврат, а что ты делал наверху? – дух хотел отвлечь беса от грусти, развеселить его.
- О… Я хотел выбежать из туннелей, которые даже стал ненавидеть, но свет… Я не видел его так давно! Пришлось выходить очень медленно, глаза слезились по-страшному.  А я еще сразу как вышел на солнце посмотрел… И очень долго ничего не видел – ослеп. Я так давно не видел яркого света! Я не мог не посмотреть! Хорошо еще, что я не человек, иначе это было бы последнее, что я увидел. Потом оказалось, что на небе одни тучи и солнца почти не видно, но мне все равно хватило. Дальше я помылся, - такое блаженное выражение лица стало у беса при этих словах! – Ох, как это было прекрасно! Я одел чистые, новые вещи, использовал одеколон, побрился, почистил зубы… - он стал совсем счастливым.
На нем, кстати, вместо тех гнилых лохмотьев была белая-белая хлопчато-бумажная рубашка и черные мягкие брюки. А на ногах – мягкие тапочки розового цвета. У него даже волосы не остались прежними – они были уложены в странную прическу, видимо, в бывшем модную. Даже ногти у старика были ухожены! Подстрижены, выровнены, покрыты бесцветным укрепляющим лаком…
- Я прошелся по бульвару… Покурил новейшие сигареты, с ментолом какие-то… У нас такого не было! И запах такой приятный… Правда, не курил уже эру, да ладно! Пообщался с прекрасным полом, только они были так неприлично одеты! Слишком много оголено… Слишком короткая юбка, еще чуть-чуть – и будет видно то, чего нельзя видеть никому, кроме мужа. Наверное, так сейчас модно… - озадаченно сказал старик. – Им, правда, не понравилась моя обувь. А мне нравится, она такая мягкая, удобная и такая красивая, даже с кисками! – рисунок на тапочках действительно напоминал белых кошечек. – Как давно я ничего такого не носил! Да и не было раньше. Почитал книги… Их так много! Глаза разбегаются! Раньше книга была большой редкостью. Но раньше были церковные, а сейчас муть какая-то, похуже прежних. Но есть и хорошие… Мне очень Пушкин понравился, я даже купил его, все три тома. Еще я мигалку купил или, как там его, фонарик. Представляешь, какая интересная вещь! Нажимаешь на кнопочку – и он светиться! Вот чудеса-то! Но я его не просто так купил – мне для дела нужно – я совсем без света читать не смогу. А хочется! Мне тут делать-то нечего, вот и почитаю на досуге. Я еще подушечку купил, красивую, - с жаром рассказывал Эроврат, Максим только сейчас заметил у него за спиной чемоданчик, а на нем пушистую, розовую, с котятками на рисунке подушку.
- Еще я в кинотеатр ходил. Даже эту новую сладость пробовал! Она как-то на «п» называется… - старик чуть-чуть наморщил лоб.
- Попкорн? – подсказал Максим.
- Да, точно! Его! И фильм там такой интересный шел – аватар. Раньше такого вообще не было, чтобы так красиво и так объемно! Телевизор у нас был, но показывал плохо, а тут… Это было нечто! Я такого еще видел! – бес вздохнул и загрустил. – Ужас, что сейчас твориться! Раньше жизнь была лучше. Никто не загрязнял свой язык всякими извращениями, все были добры друг к другу… Была вражда и у нас, конечно, но люди были гостеприимнее, дружелюбнее, веселее… Трудолюбивее! А сейчас? Планету загрязняют, все уши заткнули не понятно чем и идут, ничего не замечая. Закрыты они ото всех. Кому-то плохо – даже не видят. Кто-то просит у них помощи – посылают грязно. Котеночек бездомный плачет – равнодушно отводят взгляд. Дети гнездо разоряют – никому нет дела. Насилуют, грабят, избивают… Что это за мир! Нет, у нас совсем было не так… Я даже видел, как два мужика идут за руки и… - старик даже покраснел от возмущения и крайнего изумления, - … целуются! Два мужика! Целуются! Нет, это же куда мир катится? – он еще очень долго ворчал и возмущался, а потом, наконец, успокоился. – Нда… Эх. Я еще поел, кстати, вкусно. Съел какой-то вкусный горячий суп, корку свежайшего хлеба, жареную картошку с говядиной… Даже с ке… - Эровратий нахмурился, - с кетчупом пробовал. Такая вкуснотища! Чаю выпил… Булку съел, что прямо при мне из печи достали!
«Неужели это все здесь? В этом дьявольском городе?» - даже удивился Максим.
- А как мне понравился тихий прудик с уточками! Такая идиллия! Так бы сидел там и сидел… Наблюдал там за семейством утки. Плывет там мама-утка, а за ней семеро утят, а один, восьмой, опаздывал все время. И так старался догнать свою семью-то!
Тут парень уже просто не выдержал – так велико было его удивление.
- Где ты пруд-то нашел, Эроврат? Я вроде бы не видел такого в городе…
Бес хмыкнул.
- В городе! В городе-то, конечно, ничего не найдешь, надо за город ездить. На когарах ваших, очень удобно, кстати.
- На ком?!
- Ты разве не знаешь? – удивился старик.
- Нет, я при жизни ангелом был… На небе жил, а городе бывал-то всего ничего. Да и крыльями только пользовался при передвижении.
- У тебя есть крылья?? Ух ты! Как тебе повезло! Я так мечтал научиться летать! По-настоящему летать, а не вниз о камни… А как там, на небе? А Бог так где? Ты, говоришь, ангел? А разве они умирают? А если умирают, то почему я никого из них раньше не видел? – Эроврат пристально на него посмотрел.
- Меня скинули, а потом я умер.
- А, падший… Тогда ты должен быть обречен на Невечные мучения! Почему тебя тогда не тянет туда? – прищурился он.
- Я не знаю, меня когда скинули… Крылья должны были стать черными, а у меня они остались белыми, только концы перьев потемнели. И я не представляю даже, что это может значить! – Максим снова погрузился в свои невеселые мысли, бес тоже погрустнел.
Потом украдкой взглянул на духа и решил отвлечь его от грустных мыслей, продолжив свой рассказ.
- Когары – это такие огромные кошки. На них свободно могут уместиться два взрослых человека. У них еще такие большие пушистые лапы, так что почти не чувствуешь тряски при езде. Такой же большой и пушистый хвост… а окрас разный, в зависимости от вида и места рождения. В общем, классные киски! Я ездил на зеленоглазой черной, как пантера, красавице! Ну и прелесть же она! Правда, невольница… У них на шее специальные ошейники, так есть кнопочки и радио слушать, и деньги вставлять…
- Подожди, а откуда у тебя деньги-то на все это?! – спохватился Максим.
- Честным трудом заработал. Неужели ты подумал, что я что-то украл? Ну уж нет! Я же говорю, мне раньше души за вход платили, так ты представляешь, цинтник там так ценится! Огого! Я на все про все только один потратил, хотя три раза ел по многу, еду сюда купил, Пушкина три тома, Ахматову и Толстого, ну ведь можно так писать (!), одеяло новое - а то спать не на чем! – он кивнул на лохмотья. – А также подушку, фонарик, да мелочь всякую, типа одеколона, бритвы… Да еще и поспал в хорошей гостинице! Как здорово без привычных кошмаров! Этот день был просто чудесным! Спасибо тебе.
- Да ладно…
- Нет, ты правда очень много сделал для меня! Я надеюсь, что могу назвать тебя другом? – замялся вдруг и заволновался Эровратий.
- Конечно, друг! – кивнул растроганный дух.
- Нет, действительно, спасибо тебе огромное! Я не только увидел солнце и помылся, но и друга нашел, друга! – потрясенно и радостно пробормотал старик, в который раз пожимая духу руку.
Хотя, по идее, мог бы пройти сквозь него, но ведь эта субстанция до конца не изучена и пределы не учтены, а значит, ничего не запрещено, все можно и надо пробовать…