Совесть

  Вторая половина девяностых годов для моей семьи оказалась ещё страшнее, чем его начало. Наверное, россияне пользовались теми ресурсами, которые оставил Советский Союз после себя, и сама проблема уже заключалась в умелом расхищении государственного имущества. Воровали всё, что плохо лежит, а после продавали друг другу или меняли. Я сам принимал в этом активное участие, за что сейчас и каюсь.
   В девяносто седьмом году я разорвал контракт с Российской армией и пошёл торговать на рынок мужским и женским бельём. В те времена слово «патриотизм» было ругательным – вроде сумасшествия: быть защитником Родины считалось глупостью. Если рассуждать логично, то оно так и было: зарплату не выдавали месяцами, а могли задержать и на год – как хочешь, так и живи. Зачем охранять такое государство или, лучше сказать,  правительство, которое не радит о своих гражданах? Не знаю почему, но в умах появилась мысль, что солдат является не защитником отечества, а защитником её верхушки.
  Как бы там ни было, но из Вооружённых Сил я ушёл на рынок и считал это правым делом, дескать, главное – деньги, а остальное всё приложится. Рынок и деньги, Москва и Тамбов – вот мои мысли, которые занимали меня два года.
  История, о которой я сейчас поведаю, необычна тем, что впервые услышал голос совести…
  Конечно, раньше я имел понятие о такой проблеме как слушать совесть. Ведь и идеология старого режима старалась уделить этому явлению внимание, но давала объяснение, связанное с психикой человека. Столкнувшись в своей судьбе с Совестью, я могу утверждать, что христианская характеристика о Ней полностью удовлетворила мои вопрошания. Православная Церковь говорит, что совесть – это совместная весть, исходящая от Бога (информация) через Ангела к человеку.
  Здесь нет ничего от психики, напротив, всё наше нутро сопротивляется  этому явлению как не земному. И это нормально: мы, люди, грешим, творим пакости друг другу, и, именно  в этот момент падения во грех к нам приходит весть о неподобающем поведении.
  Было лето, отменные солнечные дни стояли уже неделю. Торговля шла успешно, особенно хорошо разбирались шорты всех моделей и видов: женские, мужские, спортивные, строгие, джинсовые, купальные. К выходным дням мой прилавок оскудел и это нормально – товар уменьшался в количестве, есть спрос будет и предложение. Семья приняла решение, что надо ехать в Москву за пополнением. Снарядили меня. В принципе, один или два раза в месяц столицу я навещал, всё зависело от спроса покупателя.
  Ездить одному за товаром в стольный град из провинции мне в двадцать с небольшим было не страшно; но, сейчас, спустя десять лет, я бы уже не осмелился. Мои излюбленные рынки были Черкизовский и Лужники. Я чувствовал себя там как рыба в воде: лохотроны обходил стороной, с незнакомыми не разговаривал и кошельки не поднимал, то есть знал, как могут обмануть провинциала.
  В воскресный день, ближе к вечеру, я отправился на жд. вокзал города Тамбова, где обычно стояли коммерческие автобусы   и набирали желающих отправится в Москву. В основной своей массе это были торговцы, то бишь перекупщики, как и я. Определившись с местом в автобусе, спокойно прогуливался по привокзальной площади. Тем  и хороша провинция, что можно чувствовать себя защищённым от элементов преступного мира: тут и там мелькают патрули милиции и военных; лица окружающих кажутся знакомыми, из-за того, что уже сталкивался с ними где-то или встречал на улицах города.
   Не знаю почему, но очень люблю расставаться: с городом ли или с человеком – разницы нет. Но, после, встреча переживается ещё глубже, эмоциональнее. И сейчас я прощался с городом и говорил ему: «Прощай! Меня ждёт столица, Москва. Пусть в масштабе превосходит она тебя, но от этого не становится лучше и ближе…знаю, там живут артисты, знаменитые политики, но там нет моей семьи, а значит моего я».
   Купил орешки, сел на лавочку и поглядываю на центральные часы вокзала, и, естественно, орех за орехом отправляются в рот, где происходит измельчение и проглатывание. Рядом со мной присела бабушка, которой как выяснилось было девяносто лет. Бабулька собирала бутылки и подаяние (кто, что подаст на пропитание), так как жила на вокзале и угла своего не имела.
- Видишь, внучок, - говорит она, перебирая бутерброды,  отделяя их от бутылок, - Всю жизнь честно прожила, Богу молилась, замуж не выходила – девственница я. И сейчас меня Господь не оставляет – всегда с куском хлеба хожу. Выгнали меня из дома – старая стала, не могу толком работать: до восьмидесяти лет дрова рубила, печку топила, землю копала, а теперь всё… не могу».
  Она тихо жевала свой бутерброд, а я не мог больше перемалывать орехи – они застревали в горле и ощущал себя при ней буржуем. Я встал с лавочки, протянул деньги, сколько было в кармане:
- Помолись, - говорю, - За меня.
И ушёл. В моей душе происходило, не сказать что волнение, а какое-то переживание и осмысление жизни. Наверное, то же самое (а может сильнее) происходило с индийским принцем, который увидал старость и смерть впервые в жизни.
  Жизнь бубульки ставила передо мною много вопросов:
- Почему она живёт так, если знает Бога?
- Почему она не ропщет на Него и на свою жизнь?
- Почему она довольна судьбою?
Здесь, наверное, сокрыта загадка русского человека:
-Он велик, не имея образования!
- Он чист, хотя весь в грязи!
- Он любит Бога, но Тот его унижает!

  Автобус тронулся, но мысли мне не давали покоя. Помню, долго сидел в размышлениях, пока сон не поглотил моё сознание.  Проснулся я уже в Москве, за окном простирался Черкизовский рынок. Не спеша позавтракал, собрал сумки, прицепил их к коляске и направился закупать товар. Всё шло своим чередом, как всегда… Но, при покупки одной из партий шорт, я заметил, что продавец при подсчёте количества товара сделал ошибку не в свою пользу… я, естественно, промолчал, ибо партия становилась от этого дешевле. Но внутри как-то зазудило: мол не хорошо обманывать. Успокаивал свою раздражённость   тем, что доказывал самому себе невинность в данном случае: дескать, не я его обманул, а он сам обманулся…
  Ходил далее по рынку  опустошенным, оставалось закупить мелочь и потому уже особо не переживал и не бегал от прилавка к прилавку. Вдруг, слышу голос за спиной, который меня звал по имени:
- Саша, Саша…
  Я оглянулся, но никто даже не смотрел в мою сторону. Прошёл ещё несколько метров и опять меня позвали… и голос, надо сказать, какой-то родной, знакомый до боли.
  Голос называл только моё имя,  и я понимал, чего он хотел. Он желал ПРАВДЫ. 
  Мне стало страшно. И вместо того, чтобы пойти и разобраться с товаром, я сел в автобус и дрожал как тушканчик перед коброй.
 
  Прошло несколько дней, но дрожь так и оставалась находится в моём теле, пока нас не ограбили… Часть этих шорт было украдено, и на душе сразу стало легче, как камень с плеч свалился.
  После, в моей жизни были похожие испытания (видимо Господь проверял) и я уже выходил из них достойно, понимая, где находится грань воровства. А, чтобы совесть блюсти в чистоте есть в христианстве такое таинство, как Исповедь. К чему я и прибегаю для очищения души. Этот рассказ не планировался как исповедь, а, просто, хотел поведать правду о Совести.