Знаки

В парке ко Дню города поставили новые скамейки. Удобные, со спинками. Тамара присела на свободную, стоящую в тени дерева – разрешила себе  отдохнуть полчасика. Можно, конечно и не полчасика, а  хоть до ночи сидеть, дома ведь никто не ждет сегодня – муж в командировке.
Интересно, подумала Тамара, как он проводит там свободное время? Раньше  ей никогда не приходило в голову заподозрить мужа в неверности. Да что там, она считала его вообще равнодушным к сексу, думала, что  для него выполнение супружеского долга – это отправление одной из естественных физиологических потребностей, не более того. Ладно, не считая первых месяцев их совместной жизни – грустно улыбнулась. Где они, эти счастливые деньки, как быстро они пролетели, как незаметно все изменилось, как стали неприятными милые привычки мужа – шумно прихлебывать чай и макать кусочек лимона в сахарницу, оставлять тапки посреди прихожей, вешать пакеты на дверные ручки – можно назвать тысячи привычек, раздражающих, бесящих, сводящих с ума – привычек человека, которого не любишь.
Она быстро с этим справилась, придумала способ обрести хоть какое-то спокойствие, и способ этот казался ей очень простым. Представь, сказала она себе, что это твой старший брат, у вас общая квартира, он никуда не денется, он такой, какой есть и ты его не перевоспитаешь, разве можно перевоспитать старшего брата, и зачем?  А еще лучше – представь, что это твой отец. Разве ты будешь выходить из себя, если отец забрызгает зубной пастой зеркало в ванной?
Тренинг сработал отлично, но имел и побочный эффект. В общем, эффект был предсказуем с самого начала: можно душа в душу жить с мужчиной, которого представляешь  отцом или братом, но его тело становится чужим.
Рассеянно наблюдая молодых мамаш и нестарых еще дедушек и бабушек со своими чадами, Тамара думала о своем. Её муж, такой правильный, открытый, честный и откровенный со всеми, включая малознакомых людей – разве может он скрывать какую-то симпатию на стороне, влюбленность или тем более пламенную страсть? По большому счету, ответ на этот вопрос ее не волновал, а сам вопрос возник потому, что ей самой теперь было что скрывать.