Знакомство с Ригой

  Теперь жутко далёкий 1962 год.  Настолько далёкий, что уже и самому не верится,  что  тогда  я был молод, здоров, красив и высок.

Четвёртый   курс академии.  А что такое последний курс?  Головы у нас, у выпускников, забиты идеями, предложения хлещут через край этих умных черепов. И всё для дела, для лучшего мнения о прибывающих в войска выпускниках  нашей альма–матер, которые будут крепить мощь и боеготовность наших ВВС, кто должен правильно воспитывать и обучать красу и гордость авиации – лётчиков, ударную силу ВВС. Вот и решали на партийном бюро: научить каждого слушателя полётам в сложных метеоусловиях,  дать методические навыки инструктора, обучить каждого руководству полётами и многое другое. И, не доверяя никому, с этим предложением обратиться к начальнику академии лично секретарю партбюро. Так было и не один раз, и я вынужден был идти с выкладками и расчетами к знаменитому на все ВВС маршалу авиации Красовскому Степану Акимовичу.  Наши «забеги» на лыжах начинались от спортивной базы и проходили мимо домика, в котором жил наш маршал.  Увидев его шедшим в городок или чистящим снег во дворе, я не стеснялся даже тут подкатывать к нему  «Здравия желаю, товарищ маршал!», в ответ он  меня спрашивал  «Ну что там ещё, Теряев?»
          Но я не о том, что нам было «не пробить бетонную стену застоя, рутины, лени вводить что–либо новое», а о том, что даже начальник академии меня знал, а уж начальник курса – тем более.

        И вот иду как–то по служебной территории, а навстречу  мне начальник курса.
–Майор Теряев, подойдите!
Подошёл, козырнул «Прибыл!»
        Он мне и говорит:
– Ну, Теряев, мы вам  и подобрали назначение…
        – Тов. полковник, а, если не секрет, то куда?
Мы знали, что в Монино уже прибыли офицеры Управления Кадров ВВС для распределения выпускников по частям и каждому, естественно, нетерпелось заглянуть в своё будущее.
– Как куда?  В Грузию,  аэродром  Миха–Цхакая…
– Ну, спасибо, тов. полковник.  Вот уж удружили!..
– А чем  плохо?  Мандарины, апельсины…
Я добавляю:
–  Три дня костюм, обувь не одел – покрылись плесенью  (там влажность была вечно запредельной), жене из гарнизона не выйти  (к русским женщинам везде нагло приставали туземцы).  Ну,  уж  спасибо,  уважили за мои хлопоты.
Козырнул и пошёл по своим делам. Настроение было окончательно испорчено и надолго.

В начале мая для нас,  выпускников, разыграли большие «Командно–штабные учения на местности». Всех слушателей – в разных условных должностях развезли по аэродромам для участия  в этой условной  войне.  Мне досталась должность командира полка, а мой полк должна изображать эскадрилья рижского полка.  Ей, этой эскадрилье,  «сыграли» тревогу, разместили её  в палатках  на берегу  Даугавы и отдали в моё распоряжение.  Я, как и учили, этому полку (а фактически эскадрилье) поставил задачу  и… начались условные боевые действия.   Эскадрилья хорошо полетала в эти дни,  я ею поруководил,  по окончании поблагодарил.  Задачу выполнил.

А в первый же свободный вечер (май, темнеет поздно)  соблазнил двух однокашников  и мы поехали посмотреть город хоть немного. Городской автобус (вот он, рядом с аэродромом) мгновенно доставил нас в центр.  О Риге наслышаны были много, но ни разу не видели.
Город поразил нас чистотой, ухоженностью, множеством готики, тихим и  сдержанным поведением горожан.  До академии  почти шесть лет  я летал в Германии, и за эти годы стал германофилом. О Риге же сразу решил: «Почти Германия! Везёт же людям, кто тут живёт и работает».
Два месяца до получения назначения я только и думал, что  «в  Риге я был бы «в своей тарелке», почти в привычной Германии,  как  дома».

Наконец–то, наступил долгожданный момент: торжественное построение, на котором выпускникам  вручали  дипломы, значки и объявляли назначение.
– Майор Теряев!
Вручили, объявили:  «… на должность командира эскадрильи в РумбУлу».
        Поклялся, что  «Служу Советскому Союзу», поблагодарил и стал в строй. Тихонько спрашиваю соседа по строю: «Что такое РумбУла?»  Чёткий ответ «А чёрт его знает?» меня не удовлетворил.  Спрашиваю ещё кого–то – ясность та же. Любопытство распирает аж донельзя.  Еле дождался, когда распустят строй.  Тогда уж громко кричу:  «Кто знает,  что такое РумбУла?»  Один из однокашников твёрдо заявляет:  «Во–первых,  не РумбУла, а  РУмбула.  Во–вторых,  это – Рига».
       – А далеко от города?
       – Да она, эта  Румбула,  в самом городе.

       Вот это назначение!  Я долго не мог прийти в себя, поверить, что нам с Витой так повезло.  Не дожидаясь конца отпуска, мы с жёнушкой, оставив сыновей на тёщу, приехали в Ригу (к месту нашего назначения!)  и несколько дней бродили по городу, восхищались им,  присматривались к ритму  жизни горожан,  вслушивались в интонации  латышского языка.
       Более того, в полку я принял ту самую эскадрилью, которая несколько месяцев назад изображала «мой полк», ведший условные боевые действия против  ВВС противника.
       Ещё более того: короткое время перемучались, не распаковываясь,  в одной комнате и переехали в квартиру, освободившуюся от командира звена моей же эскадрильи, поступившего в академию. Повезло!  Квартирный вопрос в Риге  стягивал   всех,  конечно,  сверх  туго.