Истоки. 2

                К  ЧЕМУ  ПРИШЛИ  И  «ЧТО  ДЕЛАТЬ?»




        Повторение – мать учения, поэтому необходимо кратко изобразить историю и развитие отношений обмена.  Превращение продукта труда в товар происходит после того, как у племён появляется излишек, который произведён сверх необходимых потребностей членов родовых общин. И этот излишек можно обменять на другие продукты, которые так же первоначально являются излишками, например, скот, пшеница, шкуры и т.д. Меновая торговля даёт импульс развития производства и в меновые отношения втягивается всё больше и больше родов. Развитие обмена приводит, во-первых, к постепенному разрушению родовой организации и, во-вторых, порождает стихию и хаос обмена. Где произойдёт обмен, какого товара и на какой товар, кому достанутся результаты обмена – общество, которое только что ещё выходит из родовой организации, не знает и контролировать не может. Но этого ему на данной ступени развития и ненужно делать.

Даже сами владельцы товаров надеются только на известный им рынок, надеются, но не убеждены полностью в том, что обмен состоится. Первый результат развития обмена продукта на продукт порождает отсутствие контроля над продуктом труда. Теперь уже не люди контролируют обмен продуктов, а обмен продуктов контролирует людей. Отношения становятся с ног на голову и теперь только сторонний наблюдатель может сочинять экономические теории ограниченного характера и выяснять законы обмена. Примером может служить Аристотель, который, правда, уже анализировал обмен товара на деньги.
                *** 
Обмен порождает деньги – особый товар, на который первоначально обмениваются все остальные товары и только после этого осуществляется покупка желанной потребительной стоимости. Самая главная трудность, с которой встречаются владельцы товаров, это характер денег, в качестве которого может выступать каждый товар. Эту трудность разрешил Маркс посредством уравнений. Но её можно разрешить и без математических уравнений, достаточно процитировать строки из поэмы Гомера «Илиада»:
                «С тех пор длинноволосые греки стали покупать вино:
                Одни за бронзу, другие за блестящее железо,
                Третьи за шкуры быков, четвёртые за самих быков,
                Пятые за рабов».
Этот отрывок свидетельствует, что товары с самого начала принимают двойственную форму: являются благами и в то же время деньгами. Это происходит таким образом, что во время торга каждый владелец товара попеременно становится то покупателем, то продавцом. И это показывает, что сами владельцы функционируют в роли «Двуликих Янусов».  Так что в действительности двойственная форма больше подходит людям, чем вещам. Но поскольку люди привыкают к фетишу и относятся как к нормальному явлению, то, говоря о товарах, приходится обращаться с товарами именно так, а не иначе, говорить языком фетиша.

С происхождением монеты, в качестве которой выступает медь, серебро или золото, отношение обмена переворачивается и с простого товара переходит на сторону денег. Становится легко купить и трудно продать. На первое место выходит потребность в деньгах. Общественная потребность в деньгах и частная потребность в товаре определяет направление в производстве товаров.  Теперь главной частной собственностью становятся деньги, а не товар. Дело заключается не в том, много ли денег у отдельного индивида или мало. Дело заключается в том, что деньги становятся частной собственностью индивида!

Денежный товар  становится атрибутом роскоши и богатства, поэтому ещё до возникновения государства денежный товар начинает господствовать над всеми другими простыми товарами, а богатый владелец денег становится господином. С этого момента истории денежный товар становится главным побудительным мотивом для развития общественного производства в целом.  С происхождением государства и объединением различных племён и союзов племён в единое государство появляется мало-помалу потребность в чиновниках.
                * * *
В то же самое время возникают мануфактуры, куда гонят рабов, как это было, например, в Древней Греции. Гораздо позднее крестьян изгоняют с земли, как это было в Англии, когда овцы ценились больше, чем хлеб и крестьяне. А в России, наоборот, крестьян превращали в крепостных мануфактурных рабочих и в крестьян, принадлежащих государству. В районах средней России стали использовать наёмный труд и крестьян стали отпускать помещики на заработки, чтобы заплатить помещику не отработкой на его поле, а деньгами. Известный Савва Морозов, к примеру, откупился от крепостной зависимости деньгами (1820г) и первым его делом свободной жизни было перебирание различных профессий: был пастухом, извозчиком, ткачом – рабочим, ткачом – кустарём. Он ходил пешком в Москву продавать свой товар скупщикам. Затем стал владельцем мелкого заведения – раздаточной конторы-фабрики. Умер он в 1862 году, когда у него и у его многочисленных сыновей было 2 большие фабрики. В 1890 г. на 4 фабриках, принадлежащих его потомкам, было занято 39 тысяч рабочих, производящих изделий на 35 миллионов рублей. (Ленин, Развитие капитализма в России, с. 467).

Чтобы показать связь и диалектику возникновение денежного капитала, я приведу пример Исаева А.А. (1851 – 1924), экономиста и статистика, который описывает мебельный промысел: «Можно привести в связь положение хозяина мастерской с числом его рабочих. Два – три работника дают хозяину столь небольшой излишек, что он работает наряду с ними… Пять работников уже дают хозяину столько, что он до известной степени освобождает уже себя от ручного труда, несколько поленивается и исполняет, главным образом, две последние хозяйские роли» (т.е. покупку материалов и сбыт товаров) «Коль скоро число наёмных рабочих достигает 10 или превышает эту цифру, то хозяин не только оставляет ручной труд, но даже почти прекращает свой надзор за рабочими: он заводит главного мастера, наблюдающего над работниками… Здесь он становится  уже маленьким капиталистом, «коренным хозяином»». (Там же, с. 303).

Таким образом, только на этой ступени развития прибыль – прибавочный продукт и денежный эквивалент за него – становится побудительным мотивом развития производства! Но поскольку деньги есть у рабочего и капиталиста, получающего прибыль в результате своей общественно-полезной инициативы и частной деятельности, то деньги в силу своей всеобщности покупательного средства маскируют источник прибыли. И это становится уделом различного рода спекулятивных теорий происхождения прибыли. Маркс убедительно показал эти спекуляции в своих трудах: теории прибавочной стоимости.
                * * *
Прибавочный продукт и прибавочная стоимость, и соответственно денежный капитал равный стоимости прибавочного продукта, распространяется по всему миру путём торговых отношений. Товарная   и фондовая биржа становится главной формой перераспределения национального дохода и материальных благ. Однако надо сказать, что товарная биржа не может  и близко сравниться с плановым ведением хозяйства, если отвлечься от фондовой биржи и от диктата планового хозяйства. План хорош тогда, когда он только контролирует перераспределение продуктов и может быть наделён функцией запрета повышать цены предприятиям выше мировых. Для такой функции план действительно незаменим и превосходит товарную биржу, особенно в России. Нет смысла здесь говорить о международной торговле, достаточно сказать только о том, что государственная власть доверена чиновно-бюрократическому аппарату в настоящее время во всех государствах, а особенно в России, для сохранения самостоятельности государств. Напротив, денежному капиталу нет нужды в государстве, оно ему и «нафик» не нужно, потому что денежному капиталу хорошо там,  где дешёвая рабочая сила, быстрая прибыль, нормальные юридические законы и есть материальные ресурсы.

Денежная спекуляция, которая ведёт свою родословную со времён Иисуса Христа и даже раньше его, распространяется по планете с неимоверной скоростью. Этому способствует кредит и спекуляция ценными бумагами. Быстрота распространения денежной спекуляции берёт своё начало в основном после того, как уже построены фабрики, заводы, тяжёлая индустрия и лёгкая промышленность.  Когда появляется возможность строить быстро сборочные цеха и совершенствовать далее всю технологию производства на базе автоматики и электронной промышленности, которая выходит на первый план.  Управление общественным производством меньше всего начинает зависеть от бюрократического аппарата, везде, кроме России, разумеется, потому что в России сохраняется авторитарная форма власти. Денежная спекуляция усиливается ещё и потому, что рабочие начинают приобретать и играть на ценных бумагах благодаря тому, что растёт их заработная плата, поэтому акционеров становится всё больше и больше.

 Спекулятивное движение совершают как правило деньги и ценные бумаги,  приобретаемые на  заработную плату и прибыль, а так же кредит. Значит, спекуляция исходит от «v» и «m», и жизнь в долг. Что касается компонента  «с» или теперь «а», т.е. денежной суммы, предназначенной на покрытие издержек  производства, то эти деньги всегда остаются принадлежностью самого производства.  Но именно этой суммой могут спекулировать  в России, где могут крутить всё, что угодно, а особенно деньги.  При нынешнем тандеме, либеральной идеологии и узаконенной форме фальсификации  выборов, когда ЦИК не подсуден, а уголовные законы работают на пользу бюрократии, окружающей тандем, и на пользу самому тандему, говорить о справедливости не приходится.

Что касается развития собственно денег, то история их происхождения и изменения слишком банальна, чтобы её здесь повторять. Можно только обозначить узловые моменты. Первое: в качестве денег может функционировать любой товар;  второе: скот и т.д., и особые металлы – медь, серебро, золото; третье: золото и рядом с ним бумажные деньги; четвёртое: только бумажные деньги и рядом с ними расчётная пластиковая карточка; есть надежда, что бумажные деньги станут лишь счётными единицами, а основной формой расчёта станет пластиковая карточка.   

 Продолжение следует.                24. 08. 2011.  1:00.