Чеширский Кот, глава 8 - slash, R

Глава 8. Семья.

В последнее время я редко покидаю сад, но уже и не брожу меж деревьев. Всё чаще меня посещает бессмысленная задумчивость, и я подолгу лежу под очередным раскидистым кустом, устремив невидящий взгляд в небо. Как и в первые дни моего пребывания здесь, оно искусственного, бумажно–голубого цвета с серовато–белыми мазками облаков. В небе летают птицы. Их не много, потому что здесь слишком высоко. По ночам оно иссиня–чёрное, с яркими крупицами звёзд вместо птиц, которые разлетаются по таким же, как наш, садам на крышах, на ночлег. Рядом со мной постоянно находится то Кот, то Лис; котята словно поддерживают мою связь с внешним миром. Если на улице сухо, то по утрам я неизменно обнаруживаю под боком крохотный пушистый комочек: глубинно–чёрный или солнечно–рыжий. Детёныши искренне считают нас с Даниэлем своими родителями, и, когда парень дома, помогают ему отыскать меня среди шелестящей на своём непонятном языке зелени. Человек проводит рядом со мной б;льшую часть своего свободного времени, если и уходя, то только в четыре места: ванную, туалет, на кухню и работу. В редкие дождливые ночи он перебирается в дом. Я чувствую, что Ежу не нравится моё флегматичное состояние, но и беспечно–весёлого Шира он вернуть не пытается. Кажется, это называется «проницательность».
Думаю, скоро я вернусь Домой. Осталось около четырёх–пяти дней.
И самое плохое заключается в том, что покидать чужой мир я совершенно не горю желанием.
Здесь остаются мои друзья и семья. Там меня ожидает то же самое.
Там – Кийл, здесь – Даниэль. И обоих я люблю.
Как быть?..
***
– Ну, надо же! Значит, Дан не врал! – голос Йирой звучит звонко и насмешливо, но когда я неохотно поворачиваю голову, то не замечаю в его глазах ни тени смеха. – Наш маленький котёнок одичал и поселился в лесу!
Сейчас на улице царит уютная прохлада, а бумажное небо почти полностью скрыто за сине–серыми кляксами дождевых туч. В воздухе пахнет грозой, а от человеческого детёныша – ванилью и корицей. Этот же аромат осел на взъерошенной шёрстке Лиса, похоже дома кто–то готовит пирог. Наверное, это Даниэль. Когда Йирой протягивает руку и помогает встать, равнодушно принимаю помощь и вопрошающе гляжу на него. У ног вьётся огненным угрём хрупкий котёнок, то потираясь, то подталкивая влажным носом в сторону пентхауса. Похоже, сегодня мне придётся покинуть уютный зелёный мирок… Ладно, в конце концов, надо попрощаться со всеми. На обнажённые плечи упали первые дождевые капли.
– А если серьёзно, ты бы хоть улыбался почаще, а то твоё поведение… Желает лучшего, я бы сказал.
Мы медленно шагаем в сторону квартиры под неторопливо моросящим дождём. Йирой рассказывал о Даниэле, о том как он вёл себя в последнее время. А я слушал, безучастно глядя прямо перед собой. В горле колючим ёжиком перекатывался горький комок, глаза пощипывали подступающие слёзы. Когда сквозь просвет между деревьями показались стены пентхауса, я не выдержал и сорвался на бег, оставляя ошарашенного Йирой позади. Влетев в распахнутую настежь дверь и перепрыгнув через все ступени разом, подбежал к говорившему с Рией Даниэлю и крепко обхватил его за торс, утыкаясь носом ему в живот и дрожа от беззвучного плача. Парень оборвал себя на полуслове и неуверенно приобнял меня за плечи. Похоже, он не знал, что делать с плачущими детьми.
– Малой, ну чего ты?.. – гладит по макушке, перебирая отросшие пряди тёмных волос. Прижимаюсь ещё крепче, выдыхая бесконечное: «Люблю тебя… так люблю…».
Рядом вздыхает Рия и говорит, что пойдёт на кухню, посмотреть, что у  нас есть покушать. Кажется, она пытается увести и Йирой, но тот упрямо сопротивляется и остаётся в комнате. Даниэль берёт меня на руки, что–то холодно бросает человеческому детёнышу и уходит в хозяйскую спальню. Где аккуратно укладывает на постель и ложится рядом, приобнимая одной рукой. Утыкаюсь носом ему в плечо и безуспешно пытаюсь успокоиться. Я так не хочу возвращаться! Пусть там и брат, пусть там и мой Дом… Да хоть все миры нашей вселенной! Не хочу, и всё тут! Не. Хо–чу.
Ёжик без слов гудит что–то успокаивающе, гладит и целует ласково, нежно.
Я так его люблю. Так сильно, так… невозможно.
Наверное, именно это чувствовала принцесса Ариэль, обращаясь к ведьме за помощью. Но в моём случае такие поступки запрещены, потому что они расстроят Даниэля, а это… Нет, если такова моя судьба, то я приму её и… вернусь. Когда–нибудь, обязательно…
Ведь я – Чеширский Кот, верно?
Мир расплывался, постепенно, словно вода в губку, впитываясь в бесконечную тьму. Где–то за пределами которой испуганно вскрикнул Ёж, мой любимый человек, к которому я непременно вернусь.
***
Небо над нами зелёного цвета –
Это чужая, чужая планета.
На самом деле мир вокруг меня был самым, что ни на есть родным, уютно–прохладным и любимым. Просто видеть хотелось не привычный простор водорослевых лесов, а колышущийся на ветру сад. Пошевелив рукой, вздрогнул: смешно, всего за несколько месяцев я отвык от некогда привычных колебаний воды. Чуткие плавники уловили тень движения где–то в глубине леса. Повинуясь импульсу, поддался вперёд и в несколько сильных движений хвоста достиг своей цели. Существами, потревожившими покой вековых зарослей, оказались взрослые русалы, о чём–то спорящие между собой. Шею одного из них украшала переливающаяся чёрная лента. Поисковый отряд, а этот, должно быть, их командир. Интересно, что они здесь делают? Немного поразмышляв, решил приблизиться и поинтересоваться как далеко отсюда ближайший город. На то, что у подножия леса окажется сама Атлантика можно и не надеяться.
– Ты кто такой?! – стоило только выплыть из зарослей, как один из мужчин мгновенно оказался рядом и схватил меня повыше локтя, удерживая на месте и не давая вырваться. Всё его тело покрывали многочисленные шрамы, плавники были изодраны, а левый глаз, похоже, отсутствовал, по крайней мере, его закрывала блестящая повязка, такая же как у командира отряда, разве что не чёрная, а синяя. – Что делаешь так глубоко в лесу?! Ну, отвечай!
Задираю голову и молча смотрю в единственный доступный глаз. Долго, не моргая и не производя не звука, лишь сердце стучит где–то в кончиках пальцев да размеренно колышутся плавники, ловя все микроволны пространства. Что мне может сделать этот русал?.. Избить? Нет, такие громилы не обижают детей. Скорее отдаст на волю своего капитана, а тот… Бросаю на него взгляд через плечо: статный, с мощным хвостом и чёткими кубиками пресса, а взгляд, взгляд – да, твёрдый, строгий, такому хочется подчиниться. Правда, не в моём случае. Я подчиняюсь лишь двум существам: брату и любимому, и то не всегда. И никому больше.
– Мистер, а Вас в детстве не учили, что при знакомстве первым называется тот, кто спрашивает? Нет? Оно и видно. А вот меня учили, поэтому я своё имя говорить пока не буду: мало ли, вдруг Вы опомнитесь? В конце концов, надежда умирает последней, – пожимаю плечами и заправляю отросшую фиолетовую прядь за ухо. Одноглазый нехорошо прищуривается и уже было открывает рот, чтобы ответить, но не тут–то было. – Кстати, Вы случайно не знаете, как далеко отсюда и до Атлантики своим ходом? А то представляете, какая несуразица вышла: открываю я сегодня глаза, а вокруг чащоба вместо стен родного дома… Даже думать не хочу, как меня сюда занесло! – передёргиваю плечами будто от страха. – Братец меня потерял, наверное… Он у меня заботливый знаете какой? И ласковый, любящий, строгий иногда, но ведь на то и старший! А ещё, ещё!.. – губы задрожали от сдерживаемых всхлипов. И вот это уже не было представлением, потому что только сейчас до меня по–настоящему дошло, ЧТО здесь происходило в моё отсутствие. – А жив ли он вообще? Меня ведь так долго не было… – я и не заметил, как заговорил вслух. – А вдруг он… Нет–нет, это не могло произойти, он не… не… – ужасное предположение мгновенно разрушило все возводимые барьеры, и я спрятал лицо в ладонях, подтягивая хвост к груди, сворачиваясь в комочек, и с каким–то притупленным удивлением ощущая как меня прижимают к сильному телу. – Б–братик… н–нет…
– Ну, тише–тише. Успокойся, малыш, – одноглазый одной ручищей прижимал меня к себе, а другой ласково поглаживал по волосам. Голос у него мягко рокотал, словно кошачье мурлыканье, только мощнее. Вспомнились Кот с Лисом и Даниэль. Стало ещё горше. – Всё будет хорошо, с твоим братом ничего не случилось, говорю тебе. Шеф, давайте на сегодня закончим? Надо бы этого мальца в семью вернуть, смотрите, как плачет.
– Не дело это, Охотящийся Во Мраке Глубины, – недовольно заметил кто–то из членов отряда. Я сжался ещё сильнее и прикусил губу чуть ли не до крови, стараясь успокоиться. Всё в порядке, Шир, он жив. Он не умрёт, он будет искать. Он уже ищет. Всё хорошо. Всё. Нормально. – У нас задание, не забыл ещё? А пацан не маленький – сам дорогу найдёт, дай только ему направление.
И правда, чего это я разревелся? Как девчонка, блин. Никуда Кийл не денется, вот я – да… Но это, как говорится, отдельная история. Так, быстро взял себя в руки! Разогнулся и попросил прощения! Хотя нет, последнее можно опустить, просто спроси, куда плыть и двигай. Еле заметно кивнув самому себе, немедленно последовал собственному плану, юркой змейкой выскользнув из хватки Охотящегося. Деловито осмотрел свои плавники на возможные повреждения, взъерошил волосы и лукаво сверкнул золотыми глазами.
– Значит, ты – Охотящийся Во Мраке Глубины? Спасибо за поддержку, – кивнув и благодарно улыбнувшись, повернулся к капитану отряда. – Не подскажете, в каком направлении мне плыть? – голос вибрировал и переливался, отражая обуревающие меня эмоции. Вспомнилось знакомство с Даниэлем, и улыбка перестала быть просто благодарной, она стала шире, заблестела смешинками в глазах. – Правда, спасибо. Не знаю, что бы я без вас делал. Да, кстати, меня зовут Чеширский Кот!
Что тут началось… Оказалось, что этот поисковый отряд был вызван братцем, что помимо его меня ищет весь наш район, что брат, судя по словам «искателей», теперь похож на бледную тень самого себя, что здесь прошло столько же времени, сколько в том мире, что та самая девчонка–ябеда каждый день плачет, ждёт моего возвращения… А в конце вообще оглушающая новость, мимоходом проскользнувшая меж остальных, но, тем не менее, замеченная мною: Охотящийся Во Мраке Глубины собирается петь моему брату… После этого в моих ушах словно появилось две хороших пробки, не пропускающих ни звука. Оглушённый, я замер соляным столбом, бессмысленно уставившись в пространство. Этот испещрённый шрамами, с отсутствующим глазом, русал собирается петь… Мужчина мужчине. Это вообще нормально? С другой стороны, я тоже не в девушку влюбился. Но он старше, намного! Можно подумать, Даниэль твой ровесник… Но он же, он же!.. Ты просто завидуешь. А ещё, разговариваю сам с собой. Эх…
Мой… папа, брат, дядя?.. В общем, единственный в этом отряде, чьё имя я знал, вызвался сопроводить меня, а остальные покивали важно так на прощание и скрылись за водорослями. Мы же поплыли куда–то на север. По дороге я, как обычно, разболтался и узнал, что лес этот, оказывается, находится не так далеко от Кладбища Кораблей. Я мгновенно вспомнил его название – Лес Смерти, или просто Лес. Охотящийся лишь усмехнулся моему ошарашенному выражению лица. Дальше мы плыли в молчании. Почти.
***
У дома я засомневался так уж ли мне нужно входить. Поэтому храбро спрятался за широкой спиной Охотящегося и подтолкнул его вперёд. Тот нахмурился недовольно, но не воспротивился, наверное, понял мой страх. Гулко постучал в дверь, которая распахнулась через долю секунды, и я услышал глухой, полный почти угасшей надежды, голос:
– Нашли?..
Это был Кийл. Вне всяких сомнений. Родное водное пространство поглотило выступившие на глазах слёзы. До чего же ты довёл себя, брат? И всё я, я… Если бы только не это чёртово перемещение, если бы не оно!.. И я тоже хорош, вместо того, чтобы искать способы вернуться обратно Домой, погрузился в жизнь людей, более того, ВЛЮБИЛСЯ в одного из них! Какой же я эгоист! Но ведь Даниэль… Даниэль. Яростно проведя тыльной стороной ладони по глазам, глубоко вдохнул и ткнул впередистоящего русала в один из шрамов на пояснице.
– Нашли, – в глубоком голосе «искателя» звучали одновременно гордость, облегчение и нежность. Последняя была направлена на Дикого Лиса. А затем этот шрамотелый засранец отплыл в сторону, открывая меня взору брата. Сморгнув оставшиеся зачатки слёз, выдавил неуверенную улыбку:
– Эм… Я вернулся?
***
Конечно же брат рвал и метал, обвинил меня во всех смертных грехах, заявил о домашнем аресте, даже пару мощных подзатыльников дал. Но я всё это терпел стоически, не поднимал взгляда от пола и не решался воспроизвести ни звука. Братцу нужно было выплеснуть накопившееся напряжение, и чем провинившийся младший не удачная мишень? Пусть виновата была моя немного бесконтрольная внутренняя магия, кого это волнует? Кстати, эту информацию я выловил из общего потока обрушившейся на меня ругани. Ну и слава Посейдону и Амфитрите, значит, не придётся уничтожать каких–нибудь мистических врагов. Всё просто и банально.
В какой–то момент «искателю» надоел весь этот бедлам, он решительно подплыл к бушующему братцу, прижал его к себе и крепко поцеловал. Тот замер на несколько мгновений, а затем начал яростно отвечать. Я с интересом наблюдал за действом, даже и не думая смущаться и уплывать в свою комнату. Ну, румянец  появился, конечно, куда уж без него. Взрослые, кстати, слишком далеко не заходили. Нет, Лис пытался, но Охотящийся, помня о моём присутствии, этим порывам воли не давал. А потом мне надоело созерцать одну и ту же картину, и я задал вопрос в лоб:
– Слушайте, вы когда друг другу петь собираетесь? – милующиеся мгновенно отсосались друг от друга и шокировано уставились на всего такого невинного меня. – А что? Лично я не против. У Охотящегося Во Мраке Глубины доброе сердце, он ответственный, тебя, братик, любит… – начал я загибать пальцы, но потом плюнул на это дело и возмущенно продолжил. – Да и вообще зачем вам все эти причины?! Вы друг друга любите? Любите. Хотите быть вместе, жить в одном доме/спальне/кровати? Хотите. Так, за чем дело стоит?
– Шир… – угрожающе проговорил Кийл.
– Да, братец?
– Ты где успел так обнаглеть? – осторожно вывернувшись из объятий шкафа, тьфу, русала, брат приблизился и внимательно осмотрел меня, затем, видно заметив что–то (наверняка это был нехилый засос двухдневной давности… Так и знал, зря позволил Ежу распускать… губы с зубами), посмотрел прямо в глаза и рыкнул. – Рассказывай.
– Эм… А может, не надо? – заюлил я, но мгновенно прекратил под его хищным взглядом. Нервно сглотнув и откашлявшись, начал. – Ну, ладно… В общем дело было так…
По окончании рассказа, мою скромную фигурку сверлили две пары гневных глаз. Класс, похоже, мне удалось повторно довести Кийла и впервые (на моей памяти) взбесить Охотящегося. Ве–ли–ко–леп–но. Потеребив отросшие волосы, вздохнул и махнул рукой, вставая со стула и уплывая из кухни в свою комнату. Но по пути на второй этаж меня покинули последние силы, и я, прислонившись спиной к стене, сполз на песчаный пол. Согнув хвост, притянул его к груди, обхватил руками и уставился в пространство бессмысленным взглядом. Ужасно хотелось к Даниэлю, чтобы он обнял, приласкал, может быть, даже поцеловал. А ещё невыносимо хотелось прикоснуться к глубинно–чёрной шёрстке Кота и солнечно–рыжей – Лиса, чтобы они ластились и мурлыкали, чтобы вокруг шумел листвой сад, а облюбованные мною кусты роз поливал Йирой, время от времени отвлекаясь и рявкая на Ежа, что у него сейчас весь «шаш–лык» сгорит, а любимый бы в ответ предлагал человеческому детёнышу побороть лень и перевернуть эти злосчастные кусочки. В пентхаусе бы гремела посудой Рия, то ли готовя что–то, то ли просто перемывая всё грязное. А ближе к пяти часам приехал бы Стаб и все собрались в саду на расстеленном пледе и принялись бы за еду, перешучиваясь, смеясь, болтая, косясь друг на друга и на нас с Ежом в частности. Даниэль бы разговаривал в своём любимом холодном тоне, обнимая меня свободной рукой за талию, а я бы воровал у него и окружающих самые аппетитные, на мой взгляд, кусочки. И Йирой обязательно затеял бы драку, после которой, довольные и взъерошенные, мы бы вернулись обратно на плед, продолжая прерванный пикник.
– Шир? – голос брата прервал мои грустные мечты. Вздрогнув, я поднял взгляд и тоскливо посмотрел в его зелёные–зелёные глаза. – Ты в порядке?
– Конечно. Всё о’кей.
– Ох, какой же ты ещё глупый, братишка, – парень присел рядом и, приобняв меня за плечи, притянул к себе. – Мы не разозлились на тебя. Это просто… тревога, понимаешь? Ты мой родной брат, несовершеннолетний младший, ясное дело, что все эти приключения не произвели на меня хорошего впечатления. В первую очередь я беспокоюсь о твоей безопасности, понимаешь? Мне важно, чтобы с тобой было всё в порядке, как в физическом так и в эмоциональном плане. Хото же… Ты правильно сказал, у него очень доброе сердце, – немного помолчав, брат с улыбкой добавил. – Знаешь, он полюбил тебя ещё до знакомства. Сказал, что у такого неуправляемого сорванца должно быть большое сердце.
– Прямо так и сказал? – я сильнее вжался в прохладное тело брата.
– Ага. Хм… Что же касается песен, – Кийл порозовел, а заметив робкую ухмылку в уголках моих губ, фыркнул. – Да–да, мы решили последовать твоему «совету». Однако, этот твой аргумент насчет близости… – покачав головой, Лис продолжил. – Правда, думаю, ты этого не застанешь, – обижено, с недоумением гляжу на него. – Малыш, я могу себе представить этого твоего Даниэля, пусть и только с твоих же слов. И знаешь, мне не кажется, что он легко переживёт разлуку.
– Ты… отпускаешь меня? – недоверчиво смотрю на него, а у самого пульс от волнения зашкаливает. Брат ласково улыбается. – Но… Но разве я тебе больше не нужен? Разве мы не семья? Ты же… не разлюбил меня, верно? Ты же мой старший, ты..!
– Тихо–тихо, Шир, не волнуйся так. Мы всё ещё семья, ты мой любимый братец и ничто этого не изменит. Ну, что ты? Ох… Глупыш, – брат крепко–крепко обнимает меня, вжимая в себя. И я цепляюсь за него, сильно–сильно, чуть ли не до крови.
– Я боюсь уходить. А вдруг, ты меня забудешь? Вдруг, я больше не смогу попасть сюда? Вдруг… – паника накатывала волнами, и каждая последующая была крупнее предыдущей. – А вдруг… Вдруг, Даниэль не обрадуется мне? Что, если у него уже новая девушка или парень? Что, если…
– Господи, ты прямо как я в твоём возрасте, – хрипло смеётся брат. – Помнишь, когда родители отпускали меня? – я судорожно кивнул, ещё бы забыть такое. – Меня тогда точно так же колотило, казалось, что весь мир обратился против меня… А до этого словно разрывало напополам: хочу быть с семьёй и в то же самое время с любимым. А потом в дверь моей спальни поскрёбся ты, вплыл, получив разрешение, и сонный, ещё не разобравшийся что к чему, тут же встал на мою защиту. Как же ты тогда кричал на родителей! Как обвинял их, загородив меня своим маленьким тельцем, – Кийл поцеловал меня в макушку. Я обвился своим хвостом вокруг его, рыжего, как шёрстка Лиса, с чёрным плавником, и внимательно слушал. – А узнав, что меня отпускают, заявил, что идёшь со мной. В любом случае. Отпустят – не отпустят, идёшь! Что им оставалось… Потом ты обернулся ко мне, подплыл и обнял, вот как сейчас, уговаривая меня не плакать и что всё будет хорошо, ведь я под твоей защитой. Помнишь?
– Да… Я тогда так зол был, сначала из–за того, что своими криками вы меня разбудили в рань несусветную, а потом – на них. Ведь ты же никогда не плакал, а тут… Я тогда ещё подумал, что же такого надо было сделать, раз ТЫ плачешь? Ну и… накричал, обвинил во всём, а потом пообещал тебя защищать. И любить. Помнишь? Когда тот парень бросил тебя? Я тогда поклялся, что никого не подпущу к тебе в этом смысле и, если так и не встречу достойного, сам спою песню. И ведь сдержал клятву, правда? – робко улыбнувшись, потёрся носом о шею брата, как делал это Лис во время грозы, если Даниэлю удавалось загнать меня в дом. – Кстати, я уже совершеннолетний.
– Правда что ли? – улыбается Дикий. – И что ты спел? Небось, нечто грустное и тоскливое?
– Что? Как ты догадался?! Я же неуправляемый и озорной Котяра, разве нет? – изумился.
– Озорной, озорной, – покивал парень. – Только семью ценишь как ничто иное, поэтому легко представить твоё состояние вдали от неё. Знаешь, даже хорошо, что ты и там успел свить гнёздышко, иначе не знаю, смог бы я тебя отпустить?.. А насчет Даниэля не беспокойся: во–первых ещё не прошло и суток, а во–вторых, он сам сказал, что тебя любит, а влюблённой русалке её возлюбленный солгать не может, только не в том, что касается этой самой любви.
– Ясно, – кивнув, в который уже раз за этот день взял себя в руки и выскользнул из ослабевших объятий. Протянул руку, помогая подняться, и потянул на кухню. – Охотящийся Во Мраке Глубины же там, да? – получив в ответ кивок, продолжил. – Вот и хорошо, я хочу спеть на прощание. Песня, правда, не моя, но… Это же ничего, верно?
– То есть, как это не твоя? – удивился Охотящийся, обнимая подплывшего к нему Кийла.
– А вот так! – я задорно улыбнулся и пояснил. – В мире Даниэля очень много певцов, сольных и собравшихся в группы. И жанров тоже бесчисленное множество, ну, мне так показалось, по крайней мере, – всплыв над столом, я припомнил слова зацепившей меня песни и запел так, словно рассказывая о чём–то, что причиняло застарелую боль, но, тем не менее, вызывало горчащую улыбку на подрагивающих губах:
– Once upon a time we had a lot to fight for
We had a dream, we had a plan
Sparks in the air, we spread a lot of envy
Didn't have to care once upon a time

Remember when I swore
My love is never ending
And you and I will never die
Remember when I swore
We had it all
We had it all

I'll sail away, it's time to leave
Rainy days, are yours to keep
Fade away, the night is calling my name
You will stay, I'll sail away

Once upon a time we used to burn candles
We had a place to call a home
The dream that we lived
Was better than divine
Every day was like a gift
Once upon a time

Remember when you swore
Your love is never ending
And you and I would never die
Remember when you swore
We had it all
We'd never fall

Sail away, it's time to leave
Rainy days are yours to keep
Fade away, twilight is calling my name
You will stay, I'll sail away

No reason to lie
No need to pretend
I'm grateful to die
To live once again
I'm fearless to fly
And reach for the end
And reach for the end
Ohhohhhohhhohhh...

Sail away

Sail away, it's time to leave
Rainy days are yours to keep
Fade away, the night is calling my name
You will stay, I'll sail away

Sail away
The night is calling my name
Sail away*
Затихнув, перевёл дыхание и постарался успокоиться. В некоторых моментах песня не подходила нашей ситуации, но всё равно. На душе стало спокойней, сердце уже не билось как сумасшедшее. То, что брат отпускал меня – это было хорошо. Широко улыбнувшись, поднял взгляд от песчаного пола и расхохотался над изумлёнными физиономиями русалов. Первым отмер брат и, мягко расцепив сжатые в замок пальцы Охотящегося, подплыл ко мне.
– Ты молодец. Пусть это и не песня твоего собственного сочинения, но так передать эмоции и переживания… – обнял за плечи и коснулся губами макушки. – Горжусь тобой, – и отплыл.
– Далеко пойдёшь, Чеширский Кот. В том мире обязательно займись пением, не уничтожай свой талант, организуй какую–нибудь группу, лады? – взъерошил мои волосы и ухмыльнулся дружелюбно. – Зови меня Хото.
– А я – Шир! – мир уже начал оплывать. Я вдохнул поглубже, запоминая родной привкус, и махнул на прощание. – До скорого! И не забудьте спеть друг другу!
***
Небо голубое, поют соловьи…
Так хорошо, хоть в небо воспари.
Ну, вот я и вернулся. Даже непривычно как–то твёрдую землю под ногами (ногами!) ощущать. Вокруг пели птицы, небо было синим, бумажным, но в чём–то таким же родным, как и то, что Дома. Кора ближайшего дерева отличалось твёрдостью и живым теплом, в отличие от водорослей Леса. Бесчисленная листва лениво шумела под ласковыми порывами ветра, который мягко обдувал моё лицо, путая сухие тёмно–фиолетовые волосы. В шершавом от жажды горле всё ещё сохранялся вкус морских вод, но и он довольно быстро стирался из памяти посредством местного воздуха. Болезненно–яркое солнце скрылось за длинным серебристым облаком, даря моим глазам кратковременный отдых. Пить хотелось зверски. Собрав все имеющиеся силы, я медленно побрёл в направлении распахнутого настежь окна, виднеющегося не так далеко в просвете между деревьями. Это точно был сад на крыше и принадлежал он моему любимому человеку, потому что каждая травинка и трещина на деревьях были мне знакомы. И это хорошо.
Последние несколько метров до вожделенной цели я преодолел на автомате, совершенно не соображая из–за усилившейся жары и пекущего над головой солнца. Усилием воли перевалившись через слепящий своей белизной подоконник, шумно свалился на пол, пребольно ударившись копчиком и ещё парочкой частей тела. Да так и замер, крепко зажмурившись и чуть ли не хныча от невозможности собраться в кучку и добраться до ванной. Невыносимо, нереально хотелось даже не пить, а просто… И тут откуда–то сверху на меня обрушилась вода, затем кто–то аккуратно приподнял мою голову и прислонил к губам что–то узкое и пластиковое – «горлышко» бутылки. Жадно глотая ледяную влагу, ощущал, как возвращается в тело жизнь, уже почти покинувшая его.
– Кто ты? – раздался сверху холодный голос Даниэля.
– Чеширский Кот, – и распахнул глаза. Это и вправду был мой любимый Ёжик. Улыбнувшись безумной счастливой улыбкой, я поднял правую руку и провёл по его щеке. – Даниэль… Амфитрита и Посейдон, как же я скучал! Я думал, думал не смогу вернуться обратно, к тебе. Мне было так страшно, так тоскливо… А потом я увидел Кийла, знаешь, он так изменился за эти месяцы. Побледнел, исхудал… И всё я, если бы не я… Но теперь у него есть Хото, скоро они споют друг другу и… У моего братца будет семья, классно, правда? А ещё, ещё меня, оказывается, всем районом искали, представляешь? Волновались, переживали, а я всё это время тут был! С тобой и… – оборвав себя на полуслове, недоумённо посмотрел в полные ледяных карамельных колючек глаза. – Даниэль?.. Почему ты молчишь? Что–то случилось? Я… Меня не было, прости, я… У меня не получалось вернуться раньше… я не м–мог… Пока Кийл не объяснил, я думал что это навсегда, что я не смогу, что… – а потом пронзила ужасная, придавливающая к земле догадка. И я отдёрнул руку, будто обжёгшись. И попытался отползти, но меня почему–то не отпустили. – Ты… Ты же не мог?.. Ты же не..? Хотя, глупо было надеяться, верить… Этого и следовало ожидать, в конце концов, я ещё ребёнок, парень, и в этом мире у нас нет будущего, и… – с каждым словом мой голос становился всё тише, безжизненнее. Хотелось само–отравиться. Отвожу взгляд и на грани слышимости шепчу. – Всё кончено, да?
– Ты – идиот. Причём клинический и неизлечимый, – Ёж встряхивает меня за плечи, заставляет смотреть прямо в глаза. И я послушно смотрю, и в какой–то момент осознаю: они ледяные не из–за безразличия, а из–за тревоги. Недоумённо хлопаю ресницами. Я опять всё перепутал? Класс. – Мог бы и предупредить, что исчезнешь. Мы хотя бы не волновались из–за этого. И ростом не вышел, и мозгов – две параллельных извилины.
– Значит… Ты меня не бросаешь? – мрачный взгляд в ответ. Неловко чешу затылок. – Эм… да. А… как Лис с Котом? Они… и… ну… да.
– Всё с ними в порядке. Сейчас, вон, спят в нашей спальне, – «нашей»? – Из–за твоей выходки пришлось посвятить Йирой, доволен? – смущенно краснею и, неловко сев, поддаюсь вперёд, утыкаясь носом ему в шею. – Рия сейчас с ним как раз разъясняется на кухне. Ещё что–то?
– А… Тыменяждал? – решившись на главный вопрос.
– Говорю же – придурок, – слегка отталкивает, приподнимает за подбородок и целует, целует, целует…
Жарко отвечая,  обнимая руками за шею, зарываясь пальцами в его шевелюру, я чувствовал, как где–то внутри меня зарождается яркая, ослепительная волна, которая поднималась всё выше и выше, пока не вырвалась наружу золотистыми лучами, переплетаясь в некий сложный рисунок вокруг нас с любимым. Неохотно оторвавшись, оставляю между нами нежное соприкосновение губ и смотрю на него, смотрю, смотрю… и он кажется мне таким идеальным, таким совершенным, прекрасным и моим.
– Хочу быть твоим, – просительно выдыхаю и замираю в напряжённом ожидании.
– Ты уже давно мой.
Улыбается как–то по–доброму и снова целует: сначала мягко и не размыкая губ, потом врывается языком, изучает, играет, ловит полные удовольствия стоны. А вокруг переплетаются золотые ленты, светятся, связывают нас, но пока ещё не навечно. Потому что это – ещё не взаимное песнопение. Мы ещё плохо друг друга знаем. Потом, когда–нибудь… Но не сейчас. Определённо – не сейчас.
А пока что нам хватает и этого. Мы любим… друг друга, наших «детей», наших маленьких и хрупких котят.
Возможно, в будущем я найду способ переместить свою семью Домой. Ну, или можно будет попросить заглянуть к нам Кийла с Хото.
В конце концов, Чеширский Кот я или кто?!
______________________________________________
* --> The Rasmus "Sail Away"