Человеческий фактор. Глава 2

- Вставайте, граф! Вас ждут великие дела.

- Да? А какие? – нехотя открывая глаза, осведомился я.

Татьяна почти полностью одетая на выход – в шапке, в сапогах, но без пальто, - держала над моим ухом дребезжащий будильник. Стрелки часов показывали половину одиннадцатого. Ничего себе, поспал, подумал я. После вчерашнего празднования болела голова, во рту неприятные ощущения. Что ж, погуляли мы на славу, ничего не скажешь! Жена терпеливо выжидала, пока я окончательно проснусь. Она у меня душевный человек, вошла в положение, спозаранку не побеспокоила, дала возможность выспаться. Но валяться в постели среди бела дня, разумеется, вопиющие безобразие.

- Вставай, Паша! – настаивала она. – Звонил Лещинский, требовал продолжения банкета. Через час заявится. В холодильнике найдете, всё, что необходимо. Распоряжайтесь! Дрюню не беспокойте. Он позавтракал, зависает в Интернете. Мама с приятельницами празднует Седьмое ноября. Это надолго… Да, чуть не забыла… Помоги мне, пожалуйста. Я не успела убрать в гостиной.  Возьми пылесос и собери вчерашнюю грязь с ковров.

- Помогу, - согласился я и нехотя сполз с кровати, натягивая тренировочные брюки и футболку.

Татьяна вместе с моей сестрой Александрой собирались в спорткомплекс «Тополиный» на зональные соревнования по художественной гимнастике. В соревнованиях участвует Кристина Суханова, моя племянница, семилетняя дочь Александры.

Девочка увлеченно занимается спортом, подает серьезные надежды. Всё бы ничего, если бы не диктат со стороны тренеров и матери, да не фанатизм самой юной гимнастки. Слишком уж жестким, профессиональным стал наш спорт. Мне больше нравился  любительский подход, когда физкультурой и спортом занимались в основном для себя, ради здоровья, а не ради денег, высоких титулов и званий. Как бы то ни было, сегодняшние соревнования очень важны для девочки и я от всей души желал ей успеха. Чем черт не шутит, может быть со временем она войдет в олимпийскую сборную команду России!

Обряд прощания с женой продолжался:

- Скоро не жди. Мне ещё в несколько мест предстоит заскочить, заказы принять от клиенток, - предупреждала меня Таня, а я, вполуха слушая её наставления, ударился в воспоминания.

Мы познакомились на новогоднем вечере в Общевойсковом училище. Я учился третий год, а Таня была студенткой первого курса Педагогического института. Мой однокурсник встречался с Таниной подругой, которая и привела её на вечер в училище, посулив жениха. Я стоял у окна в Колонном зале вместе с другими ребятами. Мы с интересом наблюдали за девушками, стоящими у колонны как раз напротив нашего окна. Бойкая подружка взяла скромницу Таню за руку и подвела почему-то именно ко мне. Она заявила Тане: - «Вот твоя половина, – и велела: - Танцуйте!» Пришлось танцевать.  Через год мы сыграли свадьбу, и отбыли в Среднюю Азию к моему первому месту службы.

Начальный этап нашей супружеской жизни проходил в бесконечных переездах из гарнизона в гарнизон. Я служил. Таня воспитывала детей, вела домашнее хозяйство. Институт она так и не окончила. Дети выросли. В моду вошел сетевой маркетинг, палочка - выручалочка для деятельных женщин. Татьяна распространяла биологически активные добавки и косметические средства из меда и продуктов пчеловодства через фирму. Она делала это с удовольствием, преуспевала и подключила к своей деятельности всех женщин нашего семейства.

Проводив жену, я решил, пока не вылетело из головы, выполнить её поручение и достал пылесос. Под жужжание агрегата хорошо думалось. Мысли о жене, о племяннице, о сестре плавно переключились на мысли о сыне.

Пылесос гудел и сквозь гул донесся звонок. Я бросился к домофону, но оказалось, что звонит телефон. Номер не определился. Я снял трубку и услышал незнакомый мальчишеский голос:

- Ты, Логинов, самый умный что ли? Думаешь, если отключил мобильник, то мы тебя не найдем? Нашли, как видишь…

- Что вам надо? – отвечал из своей комнаты Андрей в параллельно подключенный радиотелефон.

- Признайся публично, что герыч твой.

- Героин не мой и любой анализ подтвердит, что в моей крови нет наркотических веществ. – Андрей говорил уверенно и твердо, и лишь нотки вызова выдавали волнение.

- Кто говорит, что ты употребляешь? Ты у нас торгуешь, ты у нас наркокурьер. Делай что велено, иначе пеняй на себя. Вспомни Сережу Харченко… - Голос шантажиста звучал по-лисьи вкрадчиво.

Мой сын бесстрашно отвечал:

- Вам меня не запугать. Я - не Харченко и в окно по вашему приказу прыгать не стану.

- Прыгнешь как миленький. Не в окно, так в петлю полезешь. Понял?

Андрей молчал, а его собеседник продолжал раздраженным тоном:

- Мы тебя предупредили, Логинов. И учти, если хоть слово мурлыкнешь Лещу или папику, сдохнешь. Я сказал, ты запомнил. Пока, до встречи после каникул. Готовься. Тебя ожидает горячий приемчик…

Дослушав разговор до конца, я, не глядя, бросил трубку на рычаг и стремительно влетел в комнату сына. Он стоял у стола с радиотелефоном в руках. Вид у него растерянный. Ещё бы! Угрозы вполне реальные и означали они одно: Андрею ни в коем случае нельзя появляться в корпусе после каникул. Лещинский, вскоре прибывший на запланированное совещание, со мной согласился. Он предложил срочно положить парня в госпиталь на обследование.

- Врачи отыщут болячку.  Здоровых людей в наше время нет, -  уверял он.

Против данного тезиса возражать глупо, тем более что искать болезни у Андрея не придется. У него хронический гайморит. Наш врач давно настаивает на госпитализации. Вот и удовлетворим его желание. Месяц мы, таким образом, выиграем. Госпитализация выглядела естественно, не вызывала подозрений и позволяла скрыть нашу с Лещинским осведомленность. Другие идеи, возникшие в процессе обсуждения, мы отвергли по разным причинам.

Позже, с трудом уговорив Андрея, мы слушали его откровения о делах в роте и неизвестной нам истории о выпрыгнувшем из окна парне.

История с Харченко произошла три года назад, когда Андрей учился на первом курсе. У кадетов стали пропадать вещи. Вора выследили и поймали буквально за руку, когда тот рылся в чужих сумках в каптерке. Возмущенные однокурсники объявили Харченко бойкот. Однажды вечером после отбоя его выставили посреди казармы, и каждый плюнул ему в лицо. Сначала Харченко держался стойко, потом заплакал. Его обзывали разными унизительными прозвищами и, «взяв на слабо», вынудили выпрыгнуть из окна казармы, расположенной на четвертом этаже. Харченко упал на свежевскопанный газон и отделался сломанной ногой. Его увезли в госпиталь. Больше он в корпусе не появлялся. Родители перевели его в обычную среднюю школу. Командиры объяснили происшествие психической неуравновешенностью мальчика.

Заурядная история. Жестокостью подростков никого не удивишь. Воров – «крыс» в коллективах ненавидят и относятся к ним безжалостно. Но мой сын не вор. Судя по тому, как нагло ему угрожают, легко догадаться, что «подстава» и травля затеяны неспроста и не детьми.

Я хотел иметь исчерпывающую информацию обо всём, что происходит на курсе. Андрей для порядка поупрямился, но мы надавили на него с двух сторон, и он продолжил рассказ.

- У нас в роте настоящий ад. Капитан Севастьянов держит нас в постоянном страхе.

- Ваш воспитатель? – удивились мы.

- Воспитатель, - подтвердил Андрей. – С ним и его любимчиками Зинчуком, Яровым и Шаталовым мы стараемся не связываться.

- Кто из них тебе звонил? – недовольным тоном осведомился Лещинский. Разумеется, рассказ Андрея его не обрадовал.

- Мне звонил Зинчук. Он самый противный, - ответил Андрей и продолжил повествование о порядках в роте. – Время от времени, тот или иной пацан попадает в мясорубку капитана Севастьянова. Организуется настоящая охота. Сам Севастьянов поначалу жертву не трогает. Он натравит своих подручных, а они и рады стараться, настроят ребят и ну, шпынять жертву, «темную» устроят, бойкот объявят.

- Без повода?

- Придирок достаточно. Мол, зазнался парень, гордый стал, коллектив не уважает. Затравленный пацан делает ошибку за ошибкой, двоек нахватает, в самоход сбегает, грубит всем подряд. Севастьянов наблюдает и ждет подходящего момента, чтобы подловить жертву на чем-нибудь серьезном. Поймает на залете и спуску не даёт, добавляет масла в огонь. Одного парня застал курящим в туалете и заставил сигареты съесть. Славе Краснову, небрежно заправившему кровать, приказал отжиматься. Слава отжимался, пока сознание не потерял.

- До каких пор продолжается это безобразие?

- Пока родители не откупятся.

- Откупятся! Как откупятся? За что? – вскричал шокированный Лещинский.

- За двойки, самоходы, конфликты с преподавателями и ребятами. После откупа Севастьянов оставляет жертву в покое.

- Значит, родители платят?

- Платят. Севастьянов бедных не трогает, он богатых ненавидит. Теперь до меня очередь дошла. Готовь денежки, папа. Наркотики - повод железный, - тяжело вздохнул Андрей.

Я ни секунды не сомневался в искренности сына. Андрей не приучен жаловаться родителям. Он в состоянии сам постоять за себя. Просто на этот раз противник имеет другую весовую категорию.

В любом случае Севастьянов известит меня. Ещё неизвестно под каким соусом он преподнесет мне историю с обнаружением наркотика. Не думаю, что под сладким…

- Дожили, - тем временем возмущался Лещинский, набросившись на Андрея с упреками. – Почему о безобразиях, происходящих в твоей роте, я узнаю последним?

Андрей долго молчал, а потом, потупив глаза, заявил:

- Я не стукач. И ещё вы сами, товарищ полковник, велели  кадетам «не шляться возле вашего кабинета без особой надобности». Однажды мой друг Лёша Дроздовский попытался к вам пробиться, но вы его прогнали. И тебе, папа, всё время некогда. С серьёзным разговором  не подступишься.

- Вчера же подступился, - оправдался я, осознавая, что в главном Андрей прав.
Равнодушными мы стали, не любим, когда нас беспокоят. Прячемся за занятость, находим глупые отговорки и все ради того, чтобы доказать  окружающим и самим себе собственную значимость и исключительность. Порой спохватываемся, но поздно.

Мой друг Лещинский тоже оправдывался:

- До меня доходили слухи о негуманных методах воспитания, применяемых капитаном Севастьяновым. Я не верил, считал, что ему завидуют. Он на хорошем счету, имеет педагогическое образование и опыт службы в воинской части. Чужая душа потемки, - Лещинский беспомощно развел руками.

И все-таки, мы нашли выход. Решили действовать осторожно. Лещинский подумает, с кем из родителей пострадавших ребят связаться, поговорит с ними и убедит выдвинуть против Севастьянова обвинения в вымогательстве и взяточничестве. Я, тем временем, начну переговоры с капитаном, дабы на практике ознакомиться с механизмом его афер. Мы так увлеклись разработкой предстоящей операции, что абсолютно забыли про Андрея.

После ухода Лещинского Дрюня робко поинтересовался:

- Папа, мне ложится в госпиталь?

- Разумеется, - подтвердил я, догадавшись, что врачей и процедур мой сын боится не меньше, чем капитана Олега Витальевича Севастьянова.

***

На следующий день нас навестил Дмитрий Хайдаров, капитан – отпускник.

Когда-то мы с моим другом Михаилом мечтали поженить наших детей. Молодые люди решили свою судьбу по-своему. Аня вышла замуж за Дениса Щербакова, а Дмитрий, несмотря на подступающее тридцатилетие, все еще ходил в холостяках.

Лет шесть назад он настойчиво ухаживал за Катей, дочерью дяди Лёши. К нашему огорчению их отношения разладились.

О Диме Хайдарове Катя говорит неохотно. После разрыва с ним она встречалась еще с каким-то парнем и родила ребенка, которого  воспитывает одна.

Катя - искусствовед, сотрудник музея изобразительных искусств. Зарплата у неё микроскопическая. Если бы не помощь дяди Лёши, ей бы не справится. Но Катя – женщина решительная и самостоятельная, прекрасная мать. Она не жалуется, а с честью преодолевает  трудности. Её сын Петька чудный ребенок…

Визит Дмитрия порадовал всю семью. Даже Андрей, переживающий из-за последних событий, покинул свою комнату и вышел в гостиную. Мы с интересом слушали рассказы гостя.
Он говорил о службе на границе, о сослуживцах, о выводе колон беженцев из Чечни и Южной Осетии. О событиях в Беслане он знал со слов очевидцев. Солдаты и офицеры заставы, где служил Дмитрий, во время захвата террористами школы в Беслане 1 сентября 2004 года, находились в состоянии полной боевой готовности. В напряжении и тревоге на заставе ожидали прорыва уцелевших боевиков. Да и сейчас, через год, в Осетии неспокойно. Отпуска военнослужащим дают неохотно. Отлучаться из расположения разрешено в случае крайней необходимости или по делам службы.

- Не так давно я находился в командировке в городе Верхнедонске и приберег для вас подарочек, - сказал Дмитрий, достал из нагрудного кармана кителя сложенный вчетверо газетный листок и протянул его мне. – Сюрприз. Вы долгие годы разыскиваете какого-то родственника. Посмотрите, это он?

С газетного листка на меня смотрел улыбающийся двоюродный брат Кирилл Николаевич Логинов, ныне, как я прочитал, мэр города Верхнедонска, родственник дальний, полузабытый, но не потерянный.

Кирилл уехал в Верхнедонск по распределению после окончания Политехнического института. Там он прочно обосновался, женился, перевез к себе родителей. Наши отцы, родные братья Николай и Владимир поддерживали между собой почтовую, телефонную и личную связь. После их смерти, а ушли они как-то враз, в один год, связь между Сибирском и Верхнедонском оборвалась. Только тетя Надя иногда получает оттуда известия через вдову дяди Николая. Об избрании Кирилла мэром она нам не сообщала, не успела, наверное.

Кирилл моложе меня на пять лет. Это сейчас, когда нам за сорок, пустяк. В детстве пять лет разницы ощутимы. Другие интересы, другой круг знакомств. Кирюша, насколько я помню, всегда был под завязку занят учебой, общественной работой, спортом, научной деятельностью. Он с юных лет твердо знал, чего хочет. Эдакий серьезный, образцово – показательный, целеустремленный юноша, направляющий все старания на будущую карьеру. Инженер на заводе, главный инженер, директор, главный акционер, по сути, хозяин Акционерного общества, в которое преобразовался завод, мэр. Дальнейшее не трудно предвидеть – депутат, а там и до президента России не далеко.

А мы с Женькой всегда делали только то, что нам нравилось – помогали дяде Лёше, увлекались то картингом, то шахматами, то борьбой. Амбиции и у нас имелись. Какая юность без амбиций! Но, выбрав военную стезю, мы справедливо полагали, что теперь о нашей карьере позаботятся наши командиры и начальники. И как ни странно, они заботились до определенного момента, в определенной степени заботятся и сейчас.

Я читал статью из верхнедонской газеты с неподдельным интересом. Мэр Логинов ратовал за справедливость, обещал всеобщее благоденствие и глобальные перемены. Короче, вешал на уши читателям обычную политическую лапшу. Учитывая местные особенности, он рассуждал о роли, предназначении и возрождении казачества и не забыл упомянуть о своем происхождении и прадедах, сибирских казаках. Что же, он имеет на это полное право. Кирилл, дядя Лёша и я – прямые потомки казачьего рода Логиновых, носители фамилии.

Признаюсь, ко мне неоднократно обращался наш атаман Виноградов, приглашал в Сибирский казачий полк, должность обещал, интересную работу. Я отказался. Какой я казак? Не люблю маскарада. Не знаю обычаев, нравов, истории. Не хочу знать. Не интересно мне это. Почитать «Тихий Дон» или «Даурию» интересно, а ходить по городу ряженым и рассуждать о том, что уже не вернешь, глупо. А дядя Лёша по сей день занимается изучением истории сибирского казачества и довольно серьёзно занимается. Он выпустил несколько книжек, опубликовал статьи в научных исторических журналах. Интерес к этой теме огромен, к нему постоянно обращаются за консультациями.

Догадываюсь, что упоминание Сибирска в сочетании со знакомой фамилией натолкнуло Дмитрия Хайдарова на мысль о том, что мэр Верхнедонска наш потерянный родственник, точнее, потомок Григория Логинова. Но, как я уже сказал, Кирилл – правнук Петра. Так я Дмитрию и объяснил. Он огорчился:

- Федот да не тот…

- Не переживай, - успокоил я. – Известие приятное. Мы не предполагали, что Кирилл так высоко взлетел. Знаешь, что? Отнеси свой подарок дяде Лёше, порадуй старика. Он приобщит интервью с Кириллом к семейной истории, - посоветовал я.

Мне казалось, что я выдвинул замечательную идею, но Дмитрия она не вдохновила. Он стал вежливо отказываться и отнекиваться, что выглядело крайне неубедительно. О причине догадалась Татьяна. Она ободряюще и понимающе улыбнулась и заявила смущенному капитану:

- Дима, по воскресеньям Алексей Иванович находится в музее. Катя там сегодня не появится. Она повела Петьку в бассейн.

- Петька? – быстро переспросил Дмитрий. – Ему лет пять сейчас.

- Пять, - подтвердила Татьяна. – Недавно исполнилось.

Моя жена со скрупулезной точностью помнит дни рождения родственников и другие семейные даты.

- Как поживает муж Кати? - продолжал расспросы Дмитрий.

- Какой муж? – удивился я. – Катя не замужем и никогда не выходила замуж. Она мать – одиночка в полном смысле этого слова.

Дмитрий, ошарашенный полученным известием, долго молчал. Я спросил:

- В чем дело, Дима? Откуда у тебя сведения, что Катя замужем?

- Я полный идиот, дядя Паша. Артем, действительно, ни при чем. Петя – мой сын. Остальное, глупости… Татьяна Николаевна, - обратился он к моей жене. – Подскажите, как связаться с Катей?

- По мобильному телефону.

- Позвоните ей, пожалуйста. Выясните, где мы с ней сможем встретиться и поговорить.

- Звони сам, Дима, - предложила Татьяна.

Дмитрий энергично замотал головой и отказался.

- Нашу проблему надо решать, глядя глаза в глаза.

Татьяна связалась с Катей и сообщила:

- Они в бассейне «Юность». Занятия в младшей группе заканчиваются через полчаса.
Она обещала дождаться тебя у центрального входа в парк. Поторопись.

Дмитрий стал поспешно прощаться. Я предложил подвезти его до Парка культуры и отдыха. Он охотно согласился. Мы спустились на лифте в подземный гараж. Вывести из бокса серебристую «Ауди» - дело минутное. Мы выехали с Полковой на улицу Маяковского (бывшую Кузнечную), не широкую, но оживленную магистраль. До бассейна «Юность» рукой подать, несколько остановок на общественном транспорте. Бассейн располагался неподалеку от входа в Парк культуры и отдыха, раскинувшегося на обширной территории березовой рощи, когда-то именуемой Новой загородной.

Мы прибыли вовремя. Занятия малышей только что закончились и через турникет плотным потоком шли ребятишки в сопровождении взрослых. Я глазами отыскал в толпе Катю и Петьку, указал Дмитрию:

- Вот они. Катя в красной куртке и розовой шапочке, Петя в синем комбинезоне.

- Вижу, - коротко бросил капитан и двинулся к ним навстречу.

Я наблюдал через ветровое стекло. Катя заметила Дмитрия, остановилась, наклонилась к ребенку, что-то сказала ему, указывая на приближавшегося к ним военного. Петька подбежал к отцу и метнулся к нему в распахнутые объятия. Дмитрий обнял малыша, поцеловал. Подошедшую к ним Катю он приветствовал сдержанно.

Высокий, могучий богатырь Дмитрий Хайдаров очень мужественно смотрелся рядом с худенькой невысокой Катей и живчиком – колобком Петькой. Наблюдая за ними, а особенно, за мальчиком, шагающим вприпрыжку между родителями, я упрекал себя за недогадливость. Как я раньше не сообразил, кто отец Петьки?

О романе Кати и Дмитрия знали все окружающие. Внезапный разрыв, неожиданный отъезд Дмитрия на Кавказ,  Катино нежелание обнародовать имя отца ребенка – все это должно было насторожить меня. Но я занимался другими проблемами и не насторожился. Интересно, я один слеп или остальные тоже не замечали очевидного. Петька похож на отца как две капли воды цветом глаз, волос, чертами лица, телосложением, жестами, манерой держаться.

Мальчик первым забрался в машину, поздоровался со мной за руку «как мужик с мужиком», радостно сообщил о том, что у него теперь есть папа. Катя и Дмитрий сели вместе с сыном на заднее сидение.

- Куда едем, господа? – тоном завзятого таксиста поинтересовался я.

- В городок Нефтяников, Паша, - распорядилась Катя. – К нам поедем.

Дмитрий попытался возразить ей и предложил поехать к Хайдаровым, но Катя привела железные доводы:

- Петю надо переодеть, накормить, искупать. Завтра в детский сад. К тому же я не готова к встрече с Ниной Васильевной в новом качестве. Ты подготовь её сначала, а то свалимся как снег на голову.

- Мы в машине, нам снег на голову не упадет, - вмешался в разговор взрослых Петька.

- Мама не о нас говорит, - посмеявшись, ответил Дмитрий, - а про бабушку Нину.

- У меня нет бабушки, только дед Лёша, - не согласился малыш.

- Есть, теперь есть и бабушка. Я вас познакомлю, - пообещал Дмитрий и спросил у Кати: - Как я понимаю, Алексея Ивановича готовить не надо.

- Он в курсе. Если наш разговор затянется, я позвоню и попрошу его остаться на ночь в музее.

Дмитрий кивнул:

- Согласен. Дядя Паша, гони тачку в Нефтяники.

Я выбрал короткую дорогу. На городские красоты Дмитрий успеет наглядеться, пусть посмотрит на трущобы.

Горбатый мост, Линии, Северные улицы. На город опустились сумерки. Отсутствие снега, голые деревья, ветхие частные дома. Невольно вспоминаешь слова классика, сказанные про наш благословенный Сибирск: «гадкий городишко». Складывается впечатление, что время остановилось.

Но, нет. О том, что время все-таки стремительно летит вперед, напоминают рекламные щиты вдоль дороги и силуэты многоэтажных высоток в отдалении. Не верится, что находишься в Центральном районе города. Хотя о планах реконструкции этого района разговоры ведутся давно, а в последнее время все громче и активнее. Выгодное место — центр, готовая система коммуникаций. Только вот жителей куда девать? Властям легче застроить пустыри и окраины, чем расселить густонаселенную низину.

Мои пассажиры молчали. Петька забрался к отцу на колени и считал звездочки на его погонах.

- Четыре маленькие. Капитан. Да, дядя Паша? У тебя и дяди Жени три большие, значит, вы полковники. У Андрюши нет звездочков, он ещё учится. Папа, а ты на войне воевал?

- Почти. На границе. Кавказ. Слышал такое слово?

Дмитрий растерялся. Он не умел общаться с маленькими детьми и разговаривал с пятилетним мальчуганом как с взрослым. Петьке это понравилось, и он отвечал по-взрослому рассудительно. Он у нас, вообще, философ.

- Про Кавказ я по телику слышал. Мама всегда звук громче делает, когда наших солдатов показывают. Она тебя искала, но тебя ни разу не показали. А я  сразу узнал. У мамы фотка есть в компьютере.

Катя зарделась от неловкости. Чертенок Петька выболтал все её тайны. В зеркало заднего вида я видел, как Дмитрий обнял Катю и поцеловал.

- Почему вы не вместе? Почему не поженились? – спросил я, не из любопытства, а из желания сгладить неловкую ситуацию.

- Банальная ревность, дядя Паша, - охотно объяснил Дмитрий. - Возле Кати кружился мой приятель Артем. Однажды он заявил мне, что тоже любит Катю, что сделал ей предложение, и она приняла его. Мне же Катя не говорила ни да, ни нет.

- Артему я отказала, - спокойно уточнила Катя, – но он продолжал настаивать, а когда узнал о моей беременности, то исчез со скоростью звука. Дима же сдался без боя, уехал на Кавказ без меня. Вот такая любовь. Верь после этого мужчинам. Я разобиделась и решила воспитывать ребенка одна.

- Катя, прости, - виновато улыбнулся Дмитрий.

- Прощаю, - хладнокровно ответила она, и, взглянув в окно, предостерегла меня: - Паша, не пропусти поворот. Мы приехали.

Я въехал во двор дома, где жили Катя с отцом и сыном, остановился возле подъезда. Мы стали прощаться. Петька пытливо поинтересовался у меня:

- Почему мама называет тебя «Пашей», а папа «дядей»?

- Мы с тобой родственники, Петя, - начал я издалека. – Твоя мама мне троюродная сестра, а ты племянник. У нас одна фамилия. Мы – Логиновы.

Мальчик, соглашаясь с моим утверждением, кивнул головой, но тут же задал следующий вопрос:

- У папы другая фамилия? Он нам чужой?

- Интересный ты человек, Петька, - я с трудом находил нужные слова. – Твой папа не может быть чужим, уже только потому, что он твой папа. А ещё, он сын моего друга, а значит, и мне как сын. Понимаешь, пострелёнок?

Тяжелая это работа объяснять пятилетнему ребенку курьёзы судьбы. Как так получилось, что моя сестра, которая моложе меня на восемнадцать лет и старше моей дочери на три года, полюбила сына моего друга, который старше её на одиннадцать месяцев? В жизни и не такое случается.

Петька, кажется, все-таки что-то понял и радостный побежал к подъезду. Дмитрий промолчал, но, прощаясь, крепко пожал мне руку.

Нравился мне Дмитрий, всегда нравился. И, когда был мальцом, как Петька, и курсантом военного училища, и молодым офицером, достойно пережившим гибель отца. И теперь нравится. Он взрослый мужчина, который не боится отвечать за собственные ошибки. Я думаю, он разберется в отношениях с Катей и примет правильное решение, устраивающее обоих.

Я ехал по центральным улицам – проспекту Мира, улице Красный Путь, проспекту Карла Маркса. Широкие магистрали, оживленное движение, яркие витрины магазинов и офисов,  огромные щиты и видеоэкраны с рекламой, подновленные фасады старых зданий, новостройки, стройплощадки за бетонными заборами, разрисованными яркими детскими рисунками, чистота и порядок.

Прогресс и цивилизация меняют облик города стремительно. Люди не успевают за переменами. Они, как пятьдесят и сто лет назад любят, надеются на лучшее, тоскуют, огорчаются, радуются.

Нет, меняются и люди. Они стали более прагматичными и менее приспособленными, более эрудированными и менее образованными, более раскрепощенными и менее откровенными. Другие и все те же…

- Ну, рассказывай! Как они встретились? – нетерпеливо набросилась на меня с расспросами Татьяна, едва я переступил порог дома.

- Нормально, - лаконично ответил я.

- Петька признал отца?

- Признал. Он счастлив. Все счастливы, Танюша.

- Вот и славно, - вздохнула она с облегчением и отправилась болтать по телефону с очередной из своих многочисленных подруг...

Продолжение следует...