Комната

- Чего стоим?! Проходим, - бросает в мой адрес грудастая девушка, стоит мне замешкаться в дверях. Сама она находится за видавшей виды деревянной стойкой, наподобие тех, которые стоят в фойе гостиниц, и на меня даже не смотрит. Всё её внимание направлено на изучение шариковой ручки, меняющей цвета и картинки при переворачивании.

Преодолевая расстояние от двери до девушки, я попутно изучаю обстановку этого забытого Богом места. Каждый шаг разносится по помещению скрипом деревянных половиц. В глаза бросаются настораживающие искусственные растения в горшках с землёй. Электричества нет, и источником света являются настенные керосиновые лампы и восковые свечи, чьи специфические запахи наполняют помещение. Из мебели - лишь диван, расположенный под окном, недалеко от администраторской стойки, и стоящий напротив него небольшой столик, с лежащим на нём журналом «Огонёк», двадцатилетней давности.

Диван этот, несмотря на то, что ни время, ни посетители его не пожалели, всё равно выглядел лучше того, кто на нём устроился. На вид, этому человеку было лет сто пятьдесят, не меньше. Плешивый, с недельной щетиной и старческими пигментными пятнами на лице, он молча курит самокрутку, стряхивая пепел прямиком на пол. Густой дым от этого табачного изделия распространяется по комнате, где запах его смешивался с другими местными ароматами, складываясь в довольно паршивый букет.

Часто, мы начинаем ненавидеть то, от чего раньше были без ума. Вот и теперь, стоило мне бросить курить, как табачный дым тут же стал моим заклятым врагом. И, поэтому, первое, что я делаю, подойдя к стойке - это обращаюсь к старику, разгоняя рукой облака:
- Папаша, ты не мог бы не курить, или, хотя бы, открыть окно?! – но ни малейшей реакции не последовало. Он даже на меня не взглянул, продолжая производить клубы ядовитого дыма.
- Он глухой, - говорит девушка, продолжая разглядывать ручку.

Я поворачиваюсь к ней, и взгляд мой невольно скользит прямиком в шикарный вырез её блузки. Я поднимаю глаза выше, и передо мной предстаёт огромный резиновый пузырь, растущий изо рта этой особы. В следующее мгновение он лопается, и я понимаю, что интерес к моему появлению со стороны представителя местного руководства – минимален.

- Может, отвлечётесь и спросите, зачем я пришёл?
- Здесь не бывает случайных посетителей, - отвечает она, продолжая вертеть ручку в руках.
- Ну, хорошо, … и что мне делать?
- В этом нет ничего сложного, просто следуйте инструкции, - и она передаёт мне запечатанный коричневый конверт с надписью «Для контакта».
Я беру конверт, и тут же убираю его в карман.
- А как всё это работает?
- Я бы и сама хотела знать. Эти японцы чего только не придумают, - говорит она, заворожённая предметом своего любопытства.
- Да нет! – и я, выхватываю у неё ручку, - Я о комнате.
- А-а-а, - в голосе её звучит недовольство. - Вы хотите знать, как работает комната?
- Да.
Тут она, насколько это позволяла стойка, приближается ко мне, словно желая прошептать ответ мне на ухо, но говорит вслух, отчётливо произнося каждое слово:

- Я … не … знаю, - после чего, лукаво улыбается, и начинает меньше мне нравиться.
Потенциальный объект для вскрытия, находящийся от меня по левую руку, также ехидно улыбнулся, демонстрируя идеальные фарфоровые бивни. Всё ещё дымя как паровоз, он кивает своей седой плешивой головой в знак одобрения девичьих слов, от чего у меня возникают сомнения относительно его глухоты.
Ещё раз пожалев, что во всё это ввязался, я хочу развернуться и уйти, но, вспоминаю о том, что уже заплатил, и решаю всё же продолжить играть в эту странную игру.
- Вам нужно расписаться, - девушка, пододвигает ко мне книгу учёта посетителей, и протягивает ту самую ручку.
Быстро пробежав глазами по списку, я прихожу к выводу, что люди, оставлявшие в этой книге отметки о своём проявлении, настоящим именам предпочитали псевдонимы. Чего только стоили Жан Батист Эммануэль Зорг и Мухаммед Абд ар-Рахман Абд ар-Рауф Арафат аль-Кудва аль-Хусейни. Назвавшись именем одного из заморских актёров, я ставлю закорючку там, где нужно, после чего получаю от девушки ключ от комнаты, расположенной на втором этаже.
Стоит мне сделать несколько шагов в сторону лестницы, и я вновь слышу слова, которые никак не выходили из моей головы по дороге сюда:
- И помните, комната не решает проблему, она лишь указывает на её причину, - девушка обходит стойку и направляется к старику. Она помогает ему подняться, и оба они выходят на улицу.

***

Я узнал об этом месте от одного своего знакомого. Мы не были с ним закадычными друзьями, всё свободное время проводившими вместе, но всё же, мы были близки. Знаете, хочется иногда с кем-нибудь поделиться тем, что творится на душе, чтобы не держать всё это в себе. Или послушать о чужих проблемах, чтобы понять, что твои собственные - не так уж и велики.

Однажды мы отмечали его взлёт по карьерной лестнице, и в пылу какого-то отвлечённого разговора, подогретого алкоголем, он вдруг поведал мне о комнате. Помню ещё, как отобрал у него бутылку.

- Да ты послушай меня! Ты вспомни, вспомни, что было всего пару лет назад. И что происходит теперь! Да я себя сейчас человеком чувствую, а тогда было впору в петлю лезть…
Ещё бы мне не помнить, ведь обоюдное недовольство протеканием собственных жизней – это как раз и было нашим общим интересом, благодаря которому мы и нашли общий язык. А теперь…, все эти разительные перемены к лучшему. У него вдруг появилось всё, чего не было у меня, и чего я страстно желал. А мне же никак не удавалось нащупать дна той ямы, в которую я когда-то угодил. Житейские неурядицы преследовали меня, сколько я себя помнил, и это не то, к чему можно привыкнуть. И вроде бы ничего из ряда вон выходящего, так – мелкие неприятности, то тут, то там. Но постепенно эти мелочи сложились в непросветную, повергающую в отчаяние, исключительно чёрную полосу. Мне трудно подобрать слова для описания своих ощущений, да я и не буду этого делать. Я не буду перечислять весь ассортимент этой фабрики бед, выпавших на мою долю. Скажу лишь, что именно их совокупность и заставила меня отправиться в эту глушь, в поисках спасения.
- …Это всё комната, - продолжал мой знакомый, - Она помогла мне разобраться в самом себе, подсказала, что именно в жизни я делаю не так.
- Какая-то комната решила твои проблемы?! По-моему – один из нас бредит.
- Нет! Она не решает проблемы. Комната лишь указывает на их причину…

В это место, о котором упоминал мой знакомый, просто так не попадёшь. В обязательном порядке были необходимы рекомендации от бывших посетителей, коим когда-то и являлся человек, поведавший мне эту тайну. Затем, за несколько недель, непонятно для чего необходимых, бронируешь ночь посещения или “контакт”, как они это здесь называют. Помимо рекомендаций нужны были деньги.
Куда без них?

Сумма была немалая, но со слов моего знакомого, это небольшая цена за те перемены, которые ожидают посетителя. Ему легко говорить, а у меня таких денег нет. Как всё-таки здорово, что мы живём в мире, в котором за деньги купить можно всё, и даже чудо. Вот только вокруг, вместо людей, одни только свиньи-копилки.

- Держи, - и он протянул мне заранее заготовленный конверт с наличностью и визитку с номером телефона. - Отдашь, когда судьба, наконец, тебе улыбнётся…
Конечно, рациональная часть моего «Я» говорила, что всё это полнейший бред. Но желание изменить свою жизнь, иногда, толкает людей и не на такие авантюры.
Пару дней я сомневался, и не без оснований. Но затем, всё же позвонил. Мою заявку приняли, и когда пришло время - назначили встречу в безлюдном месте.

Я не объяснял, как буду выглядеть и во что буду одет, мне не пришлось расхаживать из стороны в сторону, с приметным журналом в руке – они прекрасно меня знали. Когда я появился в назначенном месте, в назначенное время, ко мне подъехал неприметный автомобиль отечественного производства, владелец которого назвал меня по имени и предложил проехать с ним. Это был обычный с виду человек, какой легко бы затерялся в толпе, при необходимости. На улице было довольно темно, и мне не очень хотелось садиться в машину к незнакомому человеку, но выбора у меня не было.  Стоило нам сдвинуться с места, как водитель велел мне отдать ему деньги, и не о чём его не спрашивать. Ещё через полчаса он дал мне что-то вроде повязки и сказал одеть её на глаза.

То ещё ощущение, доложу я вам. Либо у них новые правила, либо мой застенчивый друг забыл меня об этом предупредить. Как бы там ни было, но только минут через тридцать мы добрались до места назначения. Хотя, возможно, это было быстрее, ведь в стрессовой ситуации, по ощущениям, время тянется дольше.

Я чувствовал, как машина замедляет ход и останавливается. Слышал, как открывается дверь, и мне велят выйти. Слышал, как тот, кто привёз меня в эту дыру – удаляется на постаревшем творении инженерной мысли, не сказав мне ни слова о том, можно ли снять повязку с глаз. Помню, как замер, прислушиваясь к пугающей тишине ночного леса…

Но вот я стою возле двери в комнату, с ключом в слегка трясущихся от волнения руках, не зная, чего именно мне ждать…

                ***

В комнате ничего лишнего: большая кровать и тумбочка, с графином воды и пустым стаканом на ней. Ещё, ожидающие моего появления, небезопасные источники света.
И ничего больше.
Все окна плотно закрыты шторами. Обстановка навевала уныние, здесь ничто не могло отвлечь человека от цели посещения. Разве что - было немного прохладно.
Сев на кровать, я достаю из кармана конверт, переданный мне девушкой. Внутри небольшой лист бумаги, с инструкцией всего из трёх пунктов, и белая таблетка безо всякой упаковки.

Пункт первый гласит:
«Горит свет, или же нет, значения не имеет. Всё зависит от ваших предпочтений».
Здесь я решаю, что пусть лучше всё остаётся как есть.

Пункт второй гласит:
«Запейте таблетку водой, а затем, устройтесь на кровати как можно удобнее».
На вкус, ничего необычного. Я смываю горечь большими глотками воды из графина и укладываюсь на кровать, не снимая обуви.

Пункт третий гласит:
«Расслабьтесь и закройте глаза. Вам не стоит ожидать контакта. Всё произойдёт само собой, в момент, когда вы меньше всего этого будете ожидать».
Чуть ниже приписка:
«Остановить контакт невозможно. Он закончится самостоятельно, так же, как и начался».

Минут пять лежу на спине, с закрытыми глазами. Может дольше. Вокруг так тихо, что я слышу, ход моих наручных часов. Ничего не происходит. Я открываю глаза, чтобы убедиться в отсутствии каких-либо изменений вокруг. Так и есть. Свечи, лампы, закрытые шторами окна. Так, с открытыми вопреки инструкции глазами, я лежу ещё какое-то время. В какой-то момент, от всего этого веселья, меня начинает тянуть ко сну. Я чувствую, как меня накрывает приятной волной, но затем, странная жажда, неожиданно даёт о себе знать. Я пытаюсь подняться, но вдруг понимаю, что больше не контролирую своё тело. Я не могу и пальцем пошевелить. Я лежу на спине словно парализованный, меня будто приклеили к кровати, и лишь моя голова свободна от этих невидимых оков. Несколько секунд я пытаюсь побороть это необъяснимое явление, но тщетно. Адреналин ударяет по вискам. Я кричу, но звука нет, как если бы кто-то нажал на пульте дистанционного управления нужную кнопку.
И вот у меня мелькает мысль, что возможно всё это, всего лишь часть того, ради чего я собственно сюда и пришёл. «Таблетка», - проносится в голове, и я перестаю биться в истерике.

Стоит мне справиться с волнением, как меня тут же охватывает непередаваемое ощущение покоя. Теперь, я абсолютно расслаблен, как бывает после продолжительных физических нагрузок и пары бутылок пива.
Кровать всё ещё подо мной, но я её не чувствую. Я словно парю в невесомости.
«Когда всё это закончится, обязательно стрельну у той смазливой пару этих замечательных колёс, а заодно, и номер её телефона», - но стоит мне об этом подумать, как по телу пробегает мелкая дрожь, а через мгновение, уже вся комната ходит ходуном, как во время землетрясения. И лишь кровать остаётся неподвижной. Всё происходит в полной тишине, как если бы одно из моих пяти чувств было полностью блокировано.

Я начинаю бояться, что зажжённые лампы и свечи попадают на пол, и начнётся пожар. Но в этой болтанке ничего не пострадало. Не один предмет не упал и, похоже, даже не сдвинулся. Когда все, наконец, замирает - по комнате проносится звук, похожий на хруст под ногами сухих веток, но более частый. Комната и всё что в ней, вдруг стало разбиваться на небольшие, абсолютно правильные квадраты. Длится это не долго, и когда своеобразная разметка окончена, эти части единой мозаики начинают осыпаться, оставляя вместо себя пустоту. Это продолжается до тех пор, пока вокруг меня не остаётся лишь непроглядная мгла, несмотря на которую, я спокойно могу видеть и себя и предмет мебели подо мной.

Если вам когда-нибудь приходилось смотреть фильмы ужасов, то вы наверняка знакомы с моментом, когда во время просмотра начинаешь немного прищуриваться, ожидая, что вот-вот, откуда не возьмись, на экране выскочит какая-нибудь хрень, перепугав до заикания, и прибавив на голове несколько седых волос. То же самое делаю и я, предполагая, что должно произойти что-то настолько неожиданное, что лучше увидеть это глазами азиата.
Но ничего такого не происходит.

В какой-то момент, я замечаю, что кровати подо мной больше нет. Неожиданно для себя я понимаю, что стою на обеих ногах непонятно на чём. Ничто уже больше не стесняет моих движений, но двигаться я пока не решаюсь, опасаясь провалиться во тьму.

Пару мгновений спустя сверху, начинает опускаться белая дымка, постепенно окутывая меня целиком. Она похожа на безобидный туман и не доставляет мне никаких неудобств. Эта дымка становится всё плотнее, и вот, на её поверхности я вижу нечёткие образы, словно вокруг меня телевизор огромных размеров, с испорченным кинескопом. Но постепенно, образы становятся более различимы. На этом панорамном экране я вижу что-то вроде видеоролика, персонажем которого является маленький мальчик, лет пяти. Я вглядываюсь и прислушиваюсь, пытаясь понять значение происходящего, пока до меня не доходит, что смотрю я на самого себя, в детстве, и всё это своеобразная нарезка из воспоминаний.

Вот, я вижу себя в детском саду. У маленького меня слёзы бегут ручьём, потому что какой-то паренёк из моей же группы сломал игрушку, купленную моими родителями только вчера. А вот я уже реву из-за ободранных коленок, потому что уже другой детсадовский гадёныш, забавы ради, подставил мне подножку, когда я бежал.

В следующем отрезке былого я опять лью слёзы, но на этот раз по вине своего отца. Он топчет мои спичечные домики, которые я склеивал несколько недель. И делает он это просто потому, что считает такое занятие недостойным своего отпрыска, словно он застал меня за примеркой женского белья.

Далее, я вижу ещё несколько эпизодов, героями которых снова выступаем я и мой отец. Мне становится не по себе от этого зрелища. Мне тошно снова видеть человека, которого я так долго боялся и ненавидел. Человека, которого, по какой-то необъяснимой причине, безумно любила моя мать, и ради которого она была готова на всё.
Я снова ощущаю этот детский страх, пронизывающий меня при каждом его появлении. Страх сделать что-нибудь не так, вызвав тем самым его гнев. И я вспоминаю то облегчение, которое испытал после его смерти. Он умер от кровоизлияния в мозг, когда ему не было ещё и сорока. Он просто упал на пол прямо у меня на глазах, когда в очередной раз на меня орал, и умер ещё до приезда врачей. А я стоял, смотрел на него, и поверить не мог своему счастью.

По тому, что предстаёт передо мной, я начинаю понимать, что воспоминания эти не обо всём периоде моей жизни, а лишь о негативных её эпизодах. Мне подсунули зловещую подборку, походившую на коктейль, приготовленный сплошь из отрицательных эмоций.
Господи, сколько же их было!

Обиды, гнев, стыд. Всё, о чём я старался не вспоминать, всплыло в одночасье. Призраки прошлого сменяют друг друга всё быстрее, и быстрее. Но это, почему-то, не мешает моему мозгу уделять внимание каждому из них. Детские слёзы плавно перетекают в юношеское разочарование жизнью, её несправедливостью по отношению ко мне. Непонимание со стороны окружающих меня людей, и конфликты на этой почве. Стычки с районной гопотой, отсутствие настоящих друзей, неудачная влюблённость, а затем ещё одна. Сотни глав из жизни, каждая из которых когда-то уничтожила часть меня, проносятся перед глазами за считанные секунды.
Говорят, что со временем, в памяти остаётся только хорошее. Было бы неплохо.

И вот, последние кадры этого хит-парада затрещин проносятся передо мной, после чего всё исчезает. А через мгновение, меня выбрасывает где-то в лесу, да так, что я чувствую себя жевательной резинкой, выплюнутой огромным ртом, за ненадобностью. Я скольжу несколько метров по влажной траве и перегною, ощущая лицом их сырость, прежде чем останавливаюсь. Поднявшись на ноги, осматриваю себя в поисках повреждений, но всё в порядке - я даже не испачкался, и это настораживает. Теперь оглядываюсь по сторонам, пытаясь сообразить – очередное ли это видение, или же я действительно, каким то образом, оказался чёрт знает где, в лесной глуши. Во всяком случае, на воспоминания это не походило. Солнечные лучи пробиваются сквозь высокие сосны, освещая, насколько это возможно, окружающее пространство. Звуки и запахи заставляют верить в реальность происходящего, а предчувствие подсказывает, что впереди меня ждёт нечто не менее удивительное, чем то, с чем я уже успел столкнуться.

Не зная нужного направления, я решаю идти, куда глаза глядят. Мобильный телефон не работает, наручные часы встали колом, не реагируя на мои попытки их реанимировать. Пробираясь сквозь заросли, в этой слишком реальной сумеречной зоне, я думаю лишь о том, удастся ли мне вернуться. Комариные тучи роящиеся вокруг, казалось, не обращают на меня ни малейшего внимания. Ни один из этих упырей, почему то не решался отведать моей крови, докучая мне лишь своим пронзительным писком.

Хрустя лежащими под ногами ветками и спотыкаясь о коряги и кочки, я пробираюсь сквозь лес, слыша по дороге стук дятлов и крики кукушек. Через несколько минут я вижу впереди небольшое строение. Ничего особенного, обычный деревянный сруб побитый временем и местами поросший мхом. Никакой ограды нет, и я беспрепятственно приближаюсь к дому, опасаясь лишь, что какая-нибудь дворняжка кинется на меня, заливаясь злобным лаем. Рядом с домом нет никаких дополнительных строений, позволяющих держать домашнюю живность. Невидно даже туалета, словно дом этот, когда-то был лишь временным пребыванием людей и сейчас пустовал.

Открыв незапертую входную дверь, я попадаю в коридор, но там никого нет. Затхлый запах дома, в котором доживают свой век пожилые люди, царил в этом месте. Громко окликнув потенциальных хозяев, и не получив никакого ответа, я направляюсь в соседнюю комнату.  Дверь издаёт скрип, от которого по спине пробегают мурашки. Стоит мне сделать шаг вперёд, и я замираю, заметив сидящих за большим столом молодую девушку и женщину в годах. Окна закрыты ставнями и лишь пара горящих свечей, стоящих посредине стола, не дают этой комнате полностью погрузиться во тьму. Никто из присутствующих не повернулся в мою сторону, после чего я подхожу ближе, и, уставившись на их профили, как можно громче, снова обозначаю своё присутствие.

- Ну, так что, вы мне поможете? – вдруг произносит молодая девушка умоляющим голосом, обращаясь к расположившейся напротив неё старухе.
Смотря на девушку через пламя свечей, старуха отвечает:
- Помочь могу, но я должна предупредить, что приворот может обернуться против тебя.
- Как это? – и нотка недоверия мелькает в её голосе.
Они не видят и не слышат меня, и я принимаю это за необходимое условие всего происходящего, и оставляю свои попытки обратить на себя внимание.
- Ты должна знать, что это посягательство на чужую волю, - проскрипела старуха, тяжело дыша. - Это грех. Большой грех, у которого обязательно будут последствия.
- Последствия? – и она начинает нервничать, - Что вы такое говорите? Какие последствия?
Громко откашлявшись, старуха отвечает:
- Ты хочешь создать семью, подчинив себе волю другого человека, человека который тебя не любит…
- Он любит! Любит! Только ещё сам этого не понял, - перебивает девушка, пытаясь убедить старуху, но на самом деле уговаривая саму себя.
- …Но когда ты получишь то, что хочешь, когда обретёшь своё счастье – всё начнёт рушиться. Постепенно, не сразу, но неизбежно, - девушка слушает ее, широко открыв глаза, - Со временем, твой домашний очаг превратится в обитель страданий, тебя и твоих близких. Страданий, которым не будет конца. И даже после смерти твоего избранника, а умрёт он раньше тебя, даже после твоей смерти, это проклятое место будет портить жизнь того, кто останется после вас. И лишь покинув его навсегда, можно будет избавиться от его влияния, - и она снова громко и противно раскашлялась.
- А теперь подумай, готова ли ты обречь себя и других на такую учесть? Готова ли ты решать за тех, кому придётся платить своими жизнями за твои желания? За твой эгоизм. 
- Но я люблю его, и у нас всё будет хорошо! Он будет счастлив со мной…, - застрочила девушка.
- Нет, не будет, - прерывает её старуха: - И ты не будешь.
- Я не верю в это! – раздаётся выкрик, заставивший меня вздрогнуть от неожиданности, а затем из глаз её потекли слёзы, - Я не хочу в это верить.
- Ты веришь в мои способности, но не хочешь верить моим словам. Ты хочешь слышать только то, что тебе нравится, что ты хочешь услышать, пропуская мимо ушей по-настоящему важные вещи. Когда-нибудь это погубит тебя.
- Но я люблю его, - с трудом выдавливает из себя девушка сквозь слёзы и нахлынувшие эмоции.

И именно в это мгновение, в эту самую секунду, я узнаю эту зарёванную девку, которой не было ещё и двадцати, с небольшой родинкой над верхней губой и шрамом на левом запястье. Я узнаю её голос и черты лица, которые выглядят гораздо моложе, чем в момент нашей последней встречи. После смерти отца она потеряла интерес к жизни. Она начала угасать, превратившись, всего за пару лет, в старуху. Пустой взгляд, все движения и действия словно на автопилоте – такой она была незадолго до смерти. Такой она мне запомнилась. А теперь она сидит передо мной, молодая, красивая, но снова с заплаканными глазами, которые мне так часто приходилось видеть раньше.
Это была моя мать.

И как только я это понимаю, всё вокруг снова исчезает, и в следующее мгновение, я опять оказываюсь на кровати. Окна открыты, и через них внутрь проникали солнечный свет и утренняя прохлада. Свечи и лампы уже не горели, оставляя пространство для свежего воздуха. Одежда промокла от пота, голова кружилась, а во рту царила пустыня, поэтому первое, что я делаю, придя в себя, это бросаюсь к графину с водой, полностью его опустошая.

Утолив жажду и переведя дыхание, я присаживаюсь на кровать, перебирая в памяти увиденное. Постепенно мысли становятся яснее, и в голове начинает складываться довольно чёткая картина произошедшего. Я снова вспоминаю слова о том, что комната лишь указывает на причину проблем. Именно это она и сделала. Она показала мне все неприятности, случившиеся со мной в течение жизни, а затем указала на скрытую ранее от моих глаз причину. Значит тогда, много лет назад, ещё до моего рождения, моей матери всё же удалось уговорить ту старуху. Она получила то, чего добивалась, несмотря на предупреждения. И, если следовать этой логике, если верить словам старухи, то квартира, в которой я сейчас живу, которую унаследовал после смерти родителей, и есть тот самый очаг, отравляющий жизнь того, кто остался после них.
То есть - меня!

И как бы это банально не звучало, как легко не казалось, но чтобы избавиться от своего проклятья, мне всего лишь нужно сменить место жительства. Мне просто нужно переехать. Все эти мысли и сделанные на их основе выводы несли в себе облегчение. Я стал цепляться за эту идею, как за спасательный круг, и идея эта требовала немедленного воплощения.
Преодолевая невероятную физическую усталость, сковывающую движения, я спускаюсь вниз. Там, за деревянной стойкой, на глаза мне снова попадается пышногрудая девица, раскладывающая по коричневым конвертам листки с  инструкциями и таблетки. Увидев меня, она прерывается.

- С вами всё в порядке?
- Лучше не бывает.
- Ну как, помогло? – задаёт она очередной вопрос, который наверняка не раз задавала десяткам таких же посетителей, как и я.
- Ещё не знаю…. А что это была за таблетка?
- Таблетка?.. Ах, это? – и она указывает на небольшую пластиковую баночку: - После контакта у посетителей жутко болит голова. Уж не знаю, с чем это связано, но факт малоприятный. И если заранее принять таблетку, то этого можно избежать.
И она добавляет:

- Хотя всем об этом знать не обязательно.
Я устало улыбаюсь, глядя в её красивые голубые глаза, а затем направляюсь к выходу, прямиком к поджидавшей меня машине.

В тот день домой я не вернулся. Приняв всё произошедшее со мной за чистую монету, я некоторое время пожил у своего приятеля, пока не были оформлены все необходимые документы на продажу квартиры.
Ну а потом…
Эта история заканчивается хорошо. Правда-правда.
Невероятное рядом, стоит лишь протянуть руку.
Ну, или конверт с деньгами.
Жизнь моя действительно начала налаживаться, меняя своё направление от сточной канавы на чистейший горный источник. И сейчас мне настолько хорошо, насколько до этого было плохо. Я так часто улыбаюсь, что, наверное, окружающим кажется, что у меня проблемы с головой.
Я не буду перечислять весь ассортимент положительных моментов, выпавших на мою долю после посещения комнаты. Скажу лишь, что их совокупность заставляет меня радоваться жизни.
Жить.