La vie en orange

Аннэт: В Париже  стояла ранняя осень. Листья на деревьях только начинали желтеть. Мы с Луи не спеша  шли по Новому мосту. Если мне не изменяет память, это было воскресенье. Мы присели за столик в одном из открытых кафешек на берегу Сены и заказали кофе. Мы собирались поругаться, так как Луи говорил, что я очень ему дорога, но знакомить со своей семьей не собирался, что, само собой, приводило меня в бешенство. Я закуривала «Мальборо» одну за другой, стараясь не потерять контроль над собой: Луи уже пятнадцать минут пытался объяснить мне, почему со встречей с его родителями стоит повременить. Я закрыла лицо руками, чувствуя, что слезы предательски подступают к горлу, как вдруг услышала незнакомый голос:
-Простите, можно к вам присесть?

Луи: Его звали Ксавье. Он был художником. Наверное, именно так выглядел Виргилий, только что приехавший в Париж. Русые непокорные кудри, пронзительные синие глаза и будто нарисованные губы. Мы с Аннэт настолько не ожидали вмешательства в наш разговор, что сначала ничего не ответили и молча его разглядывали. Он сел и лучезарно улыбнулся. Попросил разрешения нарисовать меня и мою спутницу. Просто так. За бесплатно. Сказал, чтобы мы вели себя непринужденно, как будто мы наедине. Но к прежнему разговору при постороннем возвращаться не хотелось, поэтому я заговорил о вчерашнем просмотренном нами фильме. Аннэт восхваляла концептуальность идей Терренса Малика, а я разглядывал нашего нового знакомого. Первым, что в его внешности бросалось в глаза, был оранжевый шарф, небрежно наброшенный на его длинную изящную шею. Руки его быстро скользили по бумаге, оставляя неровные штрихи и полосы. Почувствовав на себе мой взгляд, он поднял глаза и обжигающая нутро улыбка возникла на его аристократично бледном лице. Мне показалось что вся земля вместе со мной сделала тройное сальто мортале, в глазах потемнело. Я крепко вцепился в ручки стула, поглубже вдохнул и улыбнулся в ответ.

Аннэт: Ксавье рисовал более чем недурно. Все втроем вы вышли из кафе и до самой темноты шатались по извилистым улочкам. Он был родом из Дурдана, небольшого городка к Северу от Парижа. В столицу он переехал всего месяц назад. Мы были просто обязаны показать ему город.  На станции Бэльвиль мы расстались, договорившись встретиться в следующие выходные. Тогда все и началось.

Луи: С тех выходных мы все время проводили вместе. Ксавье странно на нас влиял. Когда он появлялся рядом, я чувствовал себя двенадцатилетним мальчиком. Все казалось новым, неизведанным, не открытым. Ксавье заходил за нами в десять вечера, и мы отправлялись на поиски приключений. Сначала бегали по вечернему городу, втроем, взявшись за руки, смеялись над припозднившимися прохожими, ели пирожные в маленьких кондитерских. Пускали мыльные пузыри на набережной  и делали бумажных журавликов. Это звучит глупо, но в такие минуты я забывал, что мне двадцать два и мне завтра на работу. Последний  раз я испытывал такие же  приступы счастья, от которых ну знаете, вдыхаешь полной грудью и никак не можешь потом все это выдохнуть, в 9 лет, когда папа подарил мне радиоуправляемую машинку. Тогда я все время закрывал глаза и как же было приятно их открывать и понимать, что машинка была настоящая, ощутимая, она стояла передо мной и принадлежала исключительно мне. В том сентябре все было точно так же. Мне не хватало воздуха, я не верил в реальность происходящего, зажмуривался и снова открывал глаза только для того, чтобы увидеть сияющего Ксавье и хохочущую Аннет и убедиться, что это все происходит со мной.

Аннэт: Однажды, когда Ксавье ночевал у нас, я проснулась и поняла, что мы были влюблены. Да, мы оба, я и Луи, мы были влюблены, очарованы, околдованы, сведены с ума обаянием Ксавье. Я чувствовала себя легкой, юной, женственной, в тысячу раз счастливее и красивее, чем я была на самом деле. Я накинула на себя рубашку Луи и на цыпочках вышла в гостиную. Ксавье сидел на несложенном после ночи диване лицом к окну и рисовал что-то в своем блокноте, покусывая нижнюю губу. Солнце играло в его волосах, гладило ресницы. Я беззвучно опустилась на диван рядом с ним, боясь спугнуть сказочное мгновение. Он повернулся ко мне, тряхнув кудрями. На фоне его лица солнце казалось бледной точкой
-Доброе утро,-одними губами сказала я.
-Сегодня очень красивое солнце с самого раннего утра, - сказал он, поведя затекшим плечом и придвинулся ближе ко мне. Между нашими руками было несколько сантиметров, я еле сдерживалась, чтобы не сжать его длинные ледяные пальцы. Вообще странно, как с таким теплым взглядом можно иметь такие холодные руки.
-Аннэт,-  вдруг сказал он, - в тот день, когда мы с вами познакомились, помнишь, вы ведь ругались с Луи. Из-за чего?
В горле у меня запершило. Я опустила глаза.
-Если не хочешь говорить, ничего страшного, я просто спросил. – он убрал руку подальше от моей и собрался встать
-Нет, дело не в этом, - я схватила его за запястье, он снова сел,- дело в том, что мы с Луи вместе уже довольно давно и он говорит, что штамп в паспорте пустая формальность, но все же…я бы так хотела официально быть его женой…это. Вам мужчинам этого не понять. Для женщины быть замужем это  совсем другое. А Луи даже не хочет ничего об этом слышать. -  я вздохнула.
Ксавье смотрел в пол и улыбался. Воцарилась тишина. Я чувствовала себя неуютно, как будто сморозила какую-то несусветную глупость.
-Ксавье а ты собираешься жениться? Не сейчас конечно, когда-нибудь, в будущем?
Насмешливые синие глаза приблизились к моему лицу:
-А ты разве хотела бы, чтобы я был женат?
Я смущенно улыбнулась и промямлила что-то невнятное. Его дыхание на моей коже заставляло забыть все нужные слова.
- Но все-таки?
- От серьезных отношений мне хочется зевать. – он подмигнул, - единственная девушка, с которой я мог бы быть и та, хочет замуж. 
В синих глазах Ксавье плясали маленькие льдинки. В комнате стало душно. Кровь застучала в ушах, когда его лицо совсем приблизилось к моему. Синева его глаз захлестнула меня с головой. Я скорее поняла, чем почувствовала, что его приоткрытые губы слегка коснулись моих. От него пахло полынью и далеким детством. Рука скользнула по моей щеке, легонько сжала подбородок. Я вся превратилась в поцелуй, в мгновение, в ощущение восторга, к которому можно прикоснуться. Вдруг он слегка укусил меня и резко встал.
- Луи обязательно женится на тебе, будь уверена,- в синеве глаз Ксавье по-прежнему было что-то пугающе колкое.
Его лицо подернула мимолетная улыбка и он вышел из комнаты. В спальне я услышала шаги. Проснулся Луи.

Луи: В то утро Ксавье пришел без звонка. Я сам виноват, говорил ему, что он может приходить к нам без приглашения. Аннэт поехала к кузине присмотреть за ее годовалой дочкой, и я был дома один.
Ксавье как всегда сиял. Поцеловал меня в обе  щеки, развалился на диване. С собой он принес апельсинов. Он сидел в гостиной, купаясь в объятиях солнечных лучей, и разламывал апельсины на дольки. По его запястьям тек оранжевый сок, он смеялся и слизывал его. Я невольно  залюбовался и в тысячный раз пожалел, что не умею рисовать. Я бы запечатлел этот момент: комнату, залитую солнцем, апельсины и Ксавье в его неизменном оранжевом шарфе.
-Почему именно оранжевый, Ксавье?
Он оторвался от своего занятия и взглянул на меня.
-Оранжевый цвет силы и власти, разве ты не знал? Он приносит уверенность в себе и влияние на людей, - Ксавье смотрел сквозь меня.
-Так ты жаждешь власти над людьми? Страшный ты человек! -  я рассмеялся, но быстро замолчал, увидев помрачневшее лицо моего друга.
-Может быть,- холодно сказал он и отошел к окну.
Я не мог понять, что произошло, и не знал, куда деваться от смущения. Я настолько задумался, что не заметил, как Ксавье очутился рядом со мной на диване. Его лицо было привычно сияющим. В его руках были дольки апельсина. Я хотел взять одну, но он отодвинул мою руку.
-Открой рот, - глаза Ксавье заговорщески блестели.
Я повиновался. Он кормил меня с рук. Они были липкими и теплыми. Пару раз, он дразнил меня, отводя апельсин от моих губ, когда я собирался его укусить. Я забывался и подавался за ним вперед. Когда осталась всего одна долька, он положил мне ее в рот.
-Не кусай,-предупредил он
Я был словно загипнотизированный. Ксавье наклонился и откусил половину дольки, зажатой между моих губ. Еще секунда и я ощутил горький привкус его поцелуя. Мне сразу вспомнились альпийские луга и неземного цвета небо. Я хотел отстраниться, потому что понимал, что это неправильно, неестественно, мерзко, но не мог вспомнить, что нужно сделать, чтобы  откинуться назад. Ксавье резко встал.
- Я совсем забыл, что мне нужно в прачечную, передавай Аннэт от меня привет.
Я закрыл за ним дверь. Позвонила Аннэт и сказала, что скоро приедет. Я собрал шкурки от апельсинов и отправил их в мусорку. Подошел к зеркалу и потрогал пальцем свои губы. Кажется, они все еще пахли Ксавье.

Аннэт: Рождество мы решили встретить за пределами Парижа, все втроем. Сняли домик под Ашером и уехали туда. Играли в твистер, катались на лодке, кормили уток. Ксавье бегал по берегу и размахивал руками. Его вечный оранжевый шарф развевался на ветру.  По вечерам жарили сосиски, пили вино. Луи читал нам вслух отрывки из газетных статей, мы вместе смеялись над мелочностью городской жизни. Скоро Ксавье должны были выселить из его квартиры, и Луи предложил ему переехать к нам, благо места было достаточно. Этим мы собирались заняться по возвращению в Париж.
Спали мы втроем, на одной огромной кровати, так как больше спальных мест в доме по непонятным причинам не было. Ксавье в середине, мы с Луи по краям. Во сне, он клал голову мне на плечо, его кудри падали мне на щеку и я не подолгу не могла заснуть, захлестываемая странными эмоциями.

Луи: Каникулы близились к концу. Странная атмосфера царила в маленьком домике на берегу Сены. Глупо: трое взрослых людей, которые не могут разобраться в собственных чувствах. Я давно перестал оценивать все происходящее с моральной точки зрения. Мне хотелось немного: определенности. Плевать на мораль.
Ксавье сидел на веранде в кресле качалке. Я опустился на ступеньки рядом с ним. Он поднял свои бездонные синие глаза от книги.
-Ксавье…-я не знал, с чего начать, - ты же знаешь, о чем я хочу поговорить. То, что между нами, оно неправильно, нечестно, по отношению к окружающим, но я хочу знать, что это, чувствуешь ли ты тоже, что и я, и если да, то мы вместе решим, что с этим делать…
Он смотрел мне в глаза и я не узнавал этот взгляд. Он был совсем бесцветный. Не синий и не солнечный. Он был леденяще холодным, обжигающе  безразличным.
-Я разве похож на гея? – вкрадчиво по слогам произнес Ксавье.
Мне хотелось провалиться под землю. Подул ветер. Ксавье вернулся к чтению. На веранду вышла Аннэт.
-Я испекла пирожных, -  сказала она.

Аннэт: Голова плохо соображала. Луи с самого утра был  как в воду  опущенный и ушел прогуляться по лесу  в полном одиночестве. Ксавье сидел на стуле и рисовал обстановку комнаты. Мне казалось, что меня он не замечает.
- Ксавье, если бы не было  Луи, ты женился бы на мне? – неожиданно для себя спросила я
- Я не настолько сильно люблю имбирные пирожные, - сказал он, не отрывая глаз от бумаги.

Луи:  Я проснулся около 7 утра. Что-то было не так. Я оторвал голову от подушки. Рядом спала Аннэт. Ксавье не было.
Я вскочил и в одних трусах бросился к двери. Дом был пуст. Ни следа от его вещей. Только оранжевый шарф лежал в гостиной на стуле. Я наспех натянул джинсы, еле попав в штанины, накинул на голое тело куртку и выскочил на улицу. Вдалеке виднелся знакомый силуэт. Я бросился за ним. Он шел по направлению к железнодорожной станции. Через несколько минут я догнал его.
-Ты куда? – задыхаясь спросил я
-В Париж,- не замедляя шага ответил Ксавье.
-Но..как же мы?, - я еле успевал за ним
- Рядом с вами мне становится трудно дышать. Мне нужен воздух.
Я остановился как вкопанный. Он продолжал  идти.
-Но ты забыл свой шарф…
-Тебе он пригодится больше.
Ксавье даже не повернулся. Я стоял до тех пор, пока его фигура не исчезла совсем за деревьями, а потом пошел домой.
Аннэт ничему не удивилась. Мы оба знали, что рано или поздно это случится.
Через три дня мы вернулись в Париж. Не знаю, как это получилось, но оранжевый шарф мы потеряли  где-то по дороге.

Аннэт:  Две недели спустя Луи сделал мне предложение. Еще через месяц мы поженились.
А потом я сделала тест и узнала,  что беременна. Сейчас я на седьмом месяце. Доктор сказал, что у нас будет мальчик. Я уже, кажется, знаю, как его будут звать.