Адвокат из Монсальвата часть 3

        921 год  от Рождества Христова. Брабант.

    Печалью встречая осень, в одном из самых дальних уголков герцогского парка, окружавшего возведённый ещё в прошлом веке, но не утративший  былой величественности замок, сидела дочь не так давно оставившего этот беспокойный мир старого герцога...
 
  На протяжении нескольких десятилетий герцог Брабантский управлял этими землями.
Но славный символ герцогской власти - золотой лев на чёрном поле, был хорошо известен и далеко за их пределами.
И не только благодаря славным походам его доблестной дружины.  ... Так было в самом начале...
Но его редкая дальновидность и умение находить понимание, позволили брабантскому правителю на долгие годы достичь согласия и воцарить мир как в самом герцогстве, так и на его ближних и дальних границах.
 
  И впредь, если и случались какие-то стычки с соседями, то всегда находилась возможность погасить их прежде, чем они позволили бы разгореться серьёзным баталиям и затяжным войнам.
 Но...силы Готфрида Брабантского уже таяли...
Он оказался неизлечимо болен. И день ото дня - безнадёжно угасал...
Некогда рослый и атлетически сильный, теперь он буквально на глазах превращался в согбенного старца.
Пока не настал тот печальный момент, когда он в конце-концов не только почти полностью обездвижел, - ему стало тяжело говорить и даже просто дышать.

  Ну а молва о том, что старый герцог стал слаб и немощен, уже распространилась далеко за  пределы его владений.  И к ним, чуя кровь и поживу, стали стекаться
венгерские ратники, готовые по первому знаку своих вождей двинуться на Брабант и вступить в открытую битву.

   Всё неизбежно приближалось к печальной развязке. Знал об этом и сам герцог.
 Потому, когда на последнем совете, где присутствовали все его достаточно знатные и  влиятельные верноподданные, он почувствовал, что минуты уже сочтены, -  не стал медлить, а призвал из всех, стоящих рядом, только двоих: своего верного друга и надежного помощника Рихарда и  пользовавшегося его особым расположением и доверием барона Фридриха фон Тельрамунда...
  Оба приблизились и склонились к полулежащему в глубоком дубовом кресле сеньору.
  - Приведите детей... - дрогнувшим голосом попросил герцог. И прежде обратил свои слова  к Рихарду:
  - Друг мой... Ты всегда был со мной... Мудрый и преданный...  Это от твоей ... искренней веры ...я не раз зажигал своё, вечно сомневающееся сердце...
Он на минуту прикрыл глаза, но ещё сумел собрался с силами, чтобы продолжить:
   - Мы не вольны решать, когда нам уходить... И не можем остаться, когда - призовут... А я уже слышу ...этот зов... И я готов...идти ...
     Но сердце ...ещё неспокойно... И в душе нет ...желанного мира...
     Но ведь ты мне ...поможешь ...его обрести?..  Рихард... Не оставь без любви ...и совета ...детей...
     Будь для них ...тем, кем был и для меня - верным словом ...и пониманием... Сочувствием ... и поддержкой...
     Иного не прошу... Исполни ...это!.. Об остальном ...позаботится ...Фридрих... - тихо закончил он.
   - Да, Готфрид, я обещаю! - с невыразимой болью в глазах, отозвался Рихард. И склонившись, коснулся губами сжатой побелевшей руки герцога. - Я позабочусь о детях.
   - Фридрих... - позвал герцог.
И стоявший рядом рыцарь поспешно опустился перед ним на колено...
   - Да, мой сеньор!.. - откликнулся он, нервным движением убирая со лба,  взмокшие от крайнего волнения и напряжения тёмные кудри...
   - Фридрих... Ты знаешь...  Эльзе скоро ...исполнится восемнадцать... И с того дня она станет ...законной правительницей Брабанта...
     Но ... до тех пор ... беречь мир и покой здесь... надлежит тебе!.. Ты мой...лучший воин... Равных...нет... Кому же ещё...
     Верю, что ты ...и потом  её ...не покинешь ... ..В твоей верности ... мне ...не усомниться...
     Ну... где же... дети?... - все эти последние слова  герцог произносил уже почти беззвучным шёпотом...
 
  Он ещё видел, как лицо Фридриха осветило ликование и тот стремительно поднялся, расправил плечи и обвёл торжествующим взглядом собравшихся в главной   замковой зале членов совета и весь цвет местной знати...
Но слышал ли старый Готфрид его ответ?... Ушёл ли успокоенным или так и унёс с собой и боль отцовского сердца,  и всю свою душевную тревогу?..
 
   - Я клянусь и честью,  и мечом... быть рядом с Эльзой  и ...править Брабантом мудро и справедливо!! - громко и отчётливо произнёс Фридрих.

  И это слышали все и - каждый!..

  Не успело ещё смолкнуть эхо его голоса, докатившееся до самых дальних уголков просторной залы, как рука старого герцога разжалась и безжизненно упала,
точно отпуская на волю его последний судорожный вздох...

   И когда вбежавшая в зал Эльза опустилась перед отцом на колени, жизнь уже покинула его...
Напрасно верный Рихард, и сам едва сдерживавший свои чувства, пытался оказаться услышанным ею, чтоб объяснить всю тщету её теперешней мольбы...
Её слёзы были безудержны и безутешны... И она продолжала целовать холодеющие руки герцога и снова возвращалась к словам, призывающим на помощь
все Святые Небеса...
Но жуткий смысл необратимого дошёл, наконец,  и до неё... И Эльза обессиленно уткнулась лицом в ещё тёплое сукно лиловых одежд, покрывавших отцовские колени...
Теперь уже казалось, что жизнь покинула и её...
В зале установилась тягостная тишина, нарушить которую не смел никто...
И только движение, возникшее где-то у самого входа, разрушило это всеобщее холодное оцепенение.
Все повернули головы и увидели стоящего у колонны Готфрида, девятилетнего сына герцога и будущего наследника герцогской власти.

  Увидев лица собравшихся, тот попятился и прижался спиной к холодному камню.

  Эльза, которая, наконец, тоже подняла голову, - повернула к брату  мокрое от слёз лицо и взглядом позвала его подойти.
Но уже обо всём догадавшийся Готфрид так и не решился приблизиться ни к ней,  ни к отцу...
Он развернулся,  немного помедлил ...и со слезами бросился прочь...

  Тихо стало в Брабанте. Скорбную весть по всем его уголкам очень скоро разнесли глашатаи и людская молва...
Все в глубокой печали и тревоге ждали  указов  нового правителя.
Мир и благополучие казались теперь очень шаткими... И ощущение угрозы нависло над всей их размеренной и спокойной жизнью.
Всё замерло в предчувствии беды... и войны..
 И только барон фон Тельрамунд, приближённый почившего герцога,  Фридрих,  лучился радостью, обретя, наконец,  желанную  власть...
Он был счастлив настолько, что  даже не считал нужным это скрывать.

  Этот честолюбивый рыцарь, которому столько лет приходилось прятать своё истинное лицо, тот, кого столь высоко ценил и кому так доверял старый герцог,
был  полон теперь самых смелых, а в чём-то даже и безрассудных захватнических планов...
Он давно вынашивал идею похода в соседние земли... И мечтал мечом склонить к единству с Брабантом - примыкающий к его границам  Лимбург.
 Но хорошо зная нрав своего хозяина и то, насколько чужды были его сеньору подобные мысли, он так ни разу и не отважился заявить о них вслух...
Теперь же, когда пало главное препятствие - путь для Фридриха был свободен!

   Но это была не единственная причина, заставившая заиграть бликами поистине дьявольского наслаждения  всё его существо...
Повод  для неменьшей радости преподнёс и Готфрид Младший.
Фридрих решил, что сама судьба идёт к нему в руки, когда в его покоях оказался юный наследник, которого привела с собой жена Тельрамунда Ортруда,
обнаружив мальчика плачущим в кустарнике старого парка.
И теперь, вдохновлённый супругой Тельрамунд,  тщательно обдумывал способ устранения именно этого - второго по счёту препятствия...
Было и ещё одно - третье... Но с тем он рассчитывал справиться,  даже не прилагая особых  усилий.

  Он вообще от природы был очень самонадеян. К тому же хорошо осознавал свою реальную силу. Да и умом уж точно обделен не был.
Хотя втайне всегда  готов был признать, что до остроты и злокозненности ума его дорогой супруги ему было, ох, как далеко!..
 У Ортруды Фрисландской был несомненный талант организовывать заговоры, плести интриги и вести кулуарные игры.
И при этом никому и никогда бы и в голову не пришло, кто являлся действительным их зачинщиком и вдохновителем.

  Ей не раз, забавы ради,  так умело и ловко удавалось рассорить даже самых ближайших подруг - жен высокопоставленных синьоров, что  дальше уже всё само - собой
доходило до той  точки кипения страстей,  когда и сами их мужья, благородные сеньоры ... готовы были, истребив  друг о друга все свои самые лучшие копья,  -
схватиться и за  мечи...
 
  При этом Ортруда была редкой красоты женщиной. И даже холодность этой красоты не отпугивала  многочисленных поклонников.
Это в своё время позволило ей долго и придирчиво выбирать себе мужа и в конце- концов сделать главную ставку - на барона фон Тельрамунда.
 И она об этом не пожалела. Её муж был в безусловном фаворе у самого герцога, пользовался почти не ограниченной властью, был богат и хорош собой...
А если в чём-то - и недальновиден, то именно для того и была рядом она - Ортруда. Преданная ему всецело и безгранично...
Всегда готовая дать свой "обоюдовыгодный" совет... Ведь недаром же говорится: "муж и жена - одна сатана"...
 Вот так и Ортруда Фрисландская давно стала и частью,  и тенью ;своего обожаемого барона...
И теперь считала, что не вправе успокаиваться на достигнутом, пока её муж не получит над  Брабантом уже безраздельной и безграничной власти.

  Но на их дороге всё ещё стоял маленький Готфрид, которому на днях должно было исполниться десять, и его сестра Эльза, ожидавшая своего восемнадцатилетия.
И это именно они ... так и не позволили бы никогда сбыться чаяниям Ортруды.  А сие могло означать только одно: их фигуры следовало убрать с игровой  доски вовсе.
Оставалось лишь придумать, как лучше и верней этого можно было добиться...

 

  Ортруда рассудила, что чем бесхитростней будет их план, тем надежнее окажется в итоге. И тем более правдоподобные объяснения всему можно будет изобрести.
С вечера она сама принесла, так и  не покидавшему отведённых ему комнат Готфриду, особый отвар из сбора одурманивающих и снотворных трав. Этот рецепт ей был хорошо известен ещё от бабки...
 Ничего не подозревающий мальчик без колебаний выпил щедро сдобренный мёдом напиток и уже вскоре крепко заснул.
Двое надежных слуг  барона, не мешкая переодели спящего ребенка в простые груботканные одежды, завернули его в большой шерстяной плащ и под покровом ночи,
усадив на лошадь и привязав к себе прочным широким поясом, вывезли юного герцога в скромную сторожку лесного смотрителя, практически у самой окраинной точки брабантских  земель.;
 Путь оказался столь неблизок, что занял целую ночь. И это, несмотря на то, что преданные вассалы гнали коней почти без отдыха, делая краткую остановку лишь для
того, чтоб добыть со дна фляги глоток вина и пересадить мальчика из одного седла в другое.
   Только на рассвете они достигли, наконец, своей цели и остановились у домика лесника.
  Это было небольшое деревянное строение, с прорубленными маленькими окошками, затянутыми почти непрозрачным бычьим пузырём
и огороженное невысоким забором из вбитых на небольшом расстоянии друг от друга и прочно сплетённых между собой островерхих кольев.
  Оно же было и единственным жильём во всей округе... .
 Лишь удивлённые глаза лесной живности могли бы теперь стать случайными наблюдателями всего происходящего в этой Богом забытой глуши.
Именно потому Тельрамунд,  серьёзно повздоривший со своей супругой, вопреки всем её предостережениям, взглянув на мирно спящего ребенка, решил всё-таки не брать на себя лишний грех и не губить до поры - до времени эту невинную душу... Дав, однако,  жене слово - ещё тщательно подумать над  дальнейшей участью наследника...

  Один из ленников барона  развязал прочный узел и ослабил пояс, до сих пор удерживавший мальчика в  положении всадника, а  другой, уже спешившийся, медленно стащил его вниз и уложил прямо на влажную от  росы траву.
Мальчик зашевелился, медленно приходя в себя.
Тогда и второй  ленник проворно соскочил с лошади, и они вместе внесли ребенка в уже осторожно приотворившуюся  дверь.

  Их встретил сам лесник. Он сразу узнал прибывших, но всё же, несмотря ни на что,  держал в руке длинный клинок, который в просторечии называли
 крестьянским ножом.
Жизнь у самых границ  диктовала свои правила осторожности. Сказывалось и его беспокойное прошлое...
  Когда-то он и сам был ленником,  жил в деревеньке, неподалёку от герцогского замка и не раз ходил с  брабантской дружиной проведать соседей.
А в одном из последних походов, во время жарко разгоревшейся схватки с норманнами, от верной гибели его спас сам барон.
И когда, получивший в той битве серьёзные увечья  ленник решил удалиться в эту глухомань, то и здесь не переставал помнить своего благодетеля...
И никогда не отказывал тому  в  услуге, платя, как и прежде, - своей верностью и бесконечной преданностью.
 
  Один из вассалов Тельрамунда подошёл к леснику и что-то тихо сказал ему... После чего тот  знаком велел  выйти своей жене,  вместе с которой и обосновался
однажды в этих местах.  А когда она молча скользнула во двор - посмотрел на ребенка, зашевелившегося на грубо сколоченном низком топчане, куда его положили,
связав вначале поясом руки, и спросил:
   - Что делать с ним?
   - Беречь и стеречь, Леший! Стеречь и беречь пуще глаза!.. А сбежит малец - барон с тебя сам шкуру спустит. Тогда пощады не жди!
   - Да что за птица-то  такая?
   - Золотая!
   - ...И в этих, да, обносках?.. Ну, да, не моё дело  - знать... Совесть тише будет.
      А вот кормов для золотой - у меня нет. Как есть - так и говорю!
   - Ну... Сам-то,  должно быть,  не помои ешь?.. Вот и с ним делиться не забывай... Тогда не помрёт!
   - И долго мне так... делиться?
   - Жди гонца. Это герцогу решать! Наш Гриф ведь герцог теперь. И выше него - только сам король!
 Лесник издал протяжный звук, похожий на птичий свист.
   - Значит, пора мне собираться!.. - сказал он, резко обрывая свою трель.
   - Куда?.. -  удивленно спросил один из посланцев самопровозглашённого герцога...
   - В мир иной... К Святому Престолу... Если дозволят  мне, грешному,  подступиться, а не спихнут прямиком в преисподнюю... - мрачно ответил ему лесник.
   - Что за речи?
   - Да чего не понять!.. Быть войне... А начнут, известно, отсюда! С кордонов... Сомнут, пожгут и пойдут дальше... Всем достанется!
   - Страхи не разводи... Точи меч!.. Если верно знаешь - значит пригодится!  А нам пора... Засветло бы вернуться... Только хлеба, да сыра на дорогу дай...
     И за мальцом лучше смотри!
 И вскоре оба уже вскочили в сёдла и скрылись среди деревьев.
А лесник проводил их долгим взглядом, покачал головой, словно отгоняя собственные дурные предчувствия, и припадая на изувеченную ногу,  медленно
направился к своему ненадёжному жилищу...


    Уже к полудню в замке не осталось никого, кто бы не слышал о таинственном исчезновении Готфрида.
Его искали повсюду, но только все поиски оказались напрасными. И потерявшая накануне отца, Эльза оплакивала теперь и своего пропавшего брата.
Рихард не скрывал своего отчаяния:  не успели ещё предать земле тело Готфрида Старшего, как он уже нарушил данное тому  у смертного одра слово, не сумев уберечь его сына!.. А теперь был бессилен помочь и его безутешной дочери...

   - Это моя вина, госпожа!.. - твердил он, не смея поднять на неё глаз. - Я не должен был надолго выпускать мальчика из вида...
   - Но ведь он же найдётся, Рихард?.. Он ведь скоро вернётся?!... - и прозрачная как тень Эльза, снова выскользнула  в сад, подальше от  стен, в которых ей  теперь всё время чудились голоса отца и брата.

  ...А верные приближенные Фридриха фон Тельрамунда, под видом простых крестьян и мелких торговцев, уже шли по окрестным селениям, щедро делясь
с встречными зеваками рассказом об ужасном убийстве молодой герцогиней своего брата, которое она совершила хладнокровно и расчётливо, желая на многие годы стать полновластной правительницей Брабанта.
  И  даже посеянный  в не самую благодатную почву слух, ... уже скоро стал излюбленной и едва ли не единственной темой для пересудов в лачуге каждого простолюдина...
А  вскоре достиг  и замка...
...Поначалу это казалось немыслимым... Но людская молва настойчива...
И вот, ...даже те, кто ещё вчера восторгался,  превознося  кротость и благочестие своей будущей госпожи, теперь  движимые сомнением,  готовы были поверить
всей нелепости брошенного ей обвинения, приняв всё - за чистую монету...

  Но наверное, больше всех, оказалась потрясена услышанным сама Эльза.
И всё никак не могла  поверить, что кроме  Рихарда,  в её защиту никто не произнёс ни единого слова!..

  В крайнем отчаянии бросилась она к Фридриху, прося его защиты от злого навета. Ведь она так давно уверовала в его доброе отношение, что и теперь так же искренне надеялась на его высокое покровительство.
Но в планы Фридриха это не входило совершенно.

   - Нет дыма без огня, - заявил он во всеуслышание. - А жажда власти превращает людей в чудовищ!
И кроткая овца может сделаться тогда опасным хищником, не ведающим  жалости...  Те дьявольские хоры способны заглушить даже голос крови...
А значит  ...и  я  могу поверить, что и наша благонравная Эльза могла пасть перед этим сладостным соблазном и  склониться  к  братоубийству!..
Так ...ужаснись же, Эльза! Ужаснись и припади к Святому Распятию !.. Припади и покайся!
Может, тогда Господь смилостивится и не отправит гореть в аду твою жестокую, лицемерную душу!!

  Присутствовавшие  в зале брабантские сеньоры при этих словах почти перестали дышать...
Каждый слишком хорошо знал, что могло означать брошенное прилюдно обвинение...  Даже, если оно было и куда менее тяжким...
А тут сам правитель Брабанта громогласно обвинил Эльзу в убийстве наследника!

   Эльза и сама всё поняла... Но она ещё очень надеялась найти поддержку у преданных вассалов её отца...  А потому и обратилась теперь уже к ним...
 
   - Благородные сеньоры... Разве вы сами не слышите, сколь всё произнесённое здесь  - нелепо и лживо! ... Оно же  чудовищно! - молодая герцогиня  вглядывалась в лица стоящих вокруг баронов и графов, но те, не выдерживая её пронзительного взгляда,  лишь поспешно опускали головы...
   - Как можно ...поверить сейчас Фридриху?!... Как, услышав его речи об искушении властью, - не усомниться: а не знакомо ли всё это ему самому, когда описание - столь  живо и ярко?!...  Не  ждал ли он сам - так - собственного возвышения?!..
     Ну, отчего же вы все теперь молчите???... - в голосе Эльзы внезапно прозвучало горестное отчаяние...

  Но лишь один из присутствующих здесь вельмож, убелённый сединами граф Аурелис,  не отвёл взора и решился ей ответить,  заметив осторожно:
   - Госпожа... Разве у нас есть право усомниться в мудрости самого Готфрида Брабантского?.. Ведь это ваш отец  избрал Фридриха фон Тельрамунда своим преемником...
     И мы все это слышали!.. Что же теперь, герцогиня, ...прикажете делать нам,  его покорным и преданным вассалам?..

  Во взгляде Эльзы промелькнула растерянность.

 Заметивший её колебания Фридрих,  тут же поспешил этим воспользоваться, чтобы нанести молодой герцогине ещё один жестокий удар:
   - Возьму на себя роль глашатая... Пусть она мне и  не подобает... Но эта весть стОит слова ...и барона, и герцога:
     Сам король наш, Генрих Первый Птицелов намерен прибыть сюда  из Антверпена!
     Государь - в замке Стеен, но уже к утру будет здесь!
     Страшная весть о нашей трагедии достигла и его Высокого слуха...
     И волей  короля,  участь герцогини Эльзы Брабантской с рассветом решит Божий суд!

  Фридрих перевёл свой непроницаемый взор на потрясенную Эльзу, которая ещё всеми силами стараясь сохранить подобающее достоинство осанки, повернулась и
больше не сказав ни слова, медленно направилась к выходу. ...И лишь оказавшись снаружи,  дала волю всем своим чувствам...
 
   Теперь ноги сами несли её подальше от замка... И вдаль от людей, которых она вдруг совсем перестала чувствовать...
Так, как будто  они превратились в бесплотные  тени,  напрочь лишённые того тепла, что прежде называлось жизнью...
 
   Она бежала в самую глубь  рукотворной чащи - ...парка, устроенного  ещё стараниями её предков, а теперь превратившегося почти что в дикий лесок.
Именно сюда она всегда несла все свои радости.  Здесь же и укрывалась от своих детских печалей и невзгод...
После отцовской библиотеки, это было самое любимое место в её маленьком мире...
  Но сегодня даже парк выглядел совершенно иначе... Конечно, и он  бывал разным: спокойным, задумчивым, приветливым... Но таким ещё не был никогда...
Даже в вечернем шорохе смыкающихся за ней веток, Эльзе чудилось обличительное и страшное как приговор: Убийца! Убийца!..
И она бежала дальше, в надежде, что они  - эти ветви - либо устанут, либо всё поймут и затихнут,  укрытые подступающими со всех сторон сумерками...

  Эльза оказалась в самой удалённой от замка заброшенной аллее, давно принявшей вид лесной тропки...
Сходство было бы полным, если бы не стоявшая рядом каменная скамья, уже покрытая первыми сорвавшимися листьями...
На её холодную, гладкую поверхность и опустилась она в полном изнеможении, почти в бесчувствии...

   На небе медленно проступали первые звёзды. Но постепенно становились видимы всё отчётливей и разгорались всё ярче и ярче.
А само небо стало густо-лиловым,  хотя,  до сих пор ещё с нотками пронзительно - глубокой синевы по краям, - так завораживающей и притягивающей взгляд...
А когда настал черёд новой смены полотен, - оно стало цвета мягкого чёрного бархата, ещё сохранившего в себе всё нежную ласковость недалеко отошедшего пока лета...
И на нём Эльза уже смогла различить таинственную дорожку, называемую Млечный Путь и нераздельный с ним Cygnus или Цигнус - Созвездие Лебедя,
так напоминавшее собой Христово Распятие... Когда-то ...ей показал его отец...
 
   Но сквозь невольно подступившие к глазам слёзы, свет звёзд рассыпался вдруг  тончайшими лучиками, которые тут же устремились к ней, пробиваясь сквозь густую листву и   - ....все самые немыслимые преграды.
  Теперь она безотрывно смотрела только на них и на один из них - особенно яркий, просто пылающий...
Lohen  - непроизвольно сорвалось  у неё восклицание и взлетело ввысь, навстречу этому пламенеющему лучу... Лоэн...
  Но стоило  лишь одной крохотной солоновато - горькой капельке сорваться вниз, как луч тотчас погас...
Но Эльза уже снова с мольбой смотрела на Небесное Распятие,  словно не замечая ни шорохов, ни звуков ночной птицы в темноте, давно обступившей её со всех сторон...
 
   - Силы Небесные!.. Боже Святый!  - едва слышно шептали её подрагивающие от волнения губы... - если ты слышишь голос всего сущего - услышь и меня!..
     Нет ни сил,  ни слов - защитить себя и спасти своё честное имя... И надежды больше нет ...тоже...
     Осталась только живая искорка  веры... Во всё доброе и справедливое!.. И ясное, как твои маленькие светлые звёзды...
     Мне сейчас так нужна твоя помощь! -   сложились, наконец,  слова её отчаянной мольбы  и рванулись этим призывным  криком прямо в бездонную высь......
    А оттуда - вниз сорвалась звезда. И растворилась, едва успев прочертить краткую золотистую дорожку...
 
   Эльзу охватила необъяснимая дрожь...
   - Это знамение...  - лихорадочно зашептала она.  - Я не одна...
 Она порывалась было встать, но точно какая-то неведомая сила мягко и тепло обволокла  её своим покровом... И она медленно погрузилась в спокойный, глубокий сон.

  В нём...была она... В  простом  платье... И её светлые, не убранные  в косу волосы, мягко развевал ветер...
А  небо над ней было ласковое и чистое... И в этой неоглядной голубизне она заметила приближающуюся светлую точку, которую, наконец, стало возможно разглядеть...
...По небу летел лебедь... Он приближался... Ослепительно-белый и прекрасный... Сильный и свободный...
  И какое-то незнакомое ещё - счастливое чувство теперь переполняло и вызывало ликование... Она и сама уже тянулась навстречу той удивительной птице...
Но видение неожиданно оборвалось...
 
 Это тяжело дышащий от пережитого волнения и долгой, утомительной  ходьбы Рихард  заботливо накинул на плечи Эльзы,  принесенный с собой лёгкий плащ.
   - ... Хвала Господу! ...Госпожа Эльза!.. Наконец-то  я  нашёл... - прерывался, успокаивая дыхание, и вновь продолжал он. - Боялся, что Вы тоже исчезли, ...как наш... бедный ...маленький Готфрид!..  Хорошо ещё, что слуги видели, как Вы бежали к мосту!..
 Но заметив её отрешённый, словно обращенный не к нему, а куда-то внутрь неё же самой  - взгляд - Рихард умолк.
И какое-то время не осмеливался нарушить установившейся тишины. Но всё-таки не сумел выдержать долго и осторожно дотронулся до её руки:
   - Госпожа Эльза!.. Гроза рядом... И  сердцу что-то тревожно... Надо бы вернуться!..

 Эльза вздрогнула от его прикосновения, так, точно всё это время продолжала находится здесь одна.
Но лишь на мгновение очнувшись, она  тут же  вновь возвратилась к своим прежним мыслям, только спросив его тихо:
   - Рихард, скажи мне: сон... - это что?..
   - ... Сон?.. -  задумался и Рихард... - О снах говорят многое, госпожа... И многие... Мужи от наук, прорицатели с ведьмами...
     Всё разное - говорят... Что в  них  - и пустое, и - смысл... - он всё пытался сосредоточиться, удивлённый её неожиданным вопросом.
   - Тут много непонятного... Даже таинственного... Но люди сведущие их толкуют...  А несведущим, наверное, сам Господь иногда дарует подсказки...
      Раз - так случилось и со мной... Тогда,  во сне,  я видел ... предвестие своего будущего...
   - ...Будущего... - почти беззвучно повторила за ним Эльза и подняла глаза к небу, которое теперь полностью,  непроницаемо затянула предгрозовая мгла.
   - ...Но  ведь было столько звёзд!.. - искренне удивилась она, стряхивая с себя своё странное оцепенение.
   - Что Вы, госпожа!.. - изумился  Рихард. - Звёзд сегодня не было вовсе... Как с вечера тучи натянуло, так они всё тут и есть... Сквозь такой покров никаких звёзд не увидишь!
   - Но я же видела, Рихард! Они были!!
   - Вам, верно, пригрезилось...  - попытался ответить Эльзе как можно мягче, не на шутку обеспокоенный её неожиданными фантазиями Рихард.
   - Может и так... - вздохнув, согласилась с ним  девушка. - Но я люблю ночь... И лунную, и беззвёздную...
     Только сейчас она так темна, что тяжесть этой тьмы кажется мне непомерной...
   - Моя девочка!.. - не выдержал Рихард, назвав её так, как позволял себе лишь во власти какого-то особенно щемящего чувства или необычайного волнения...
 Ведь сейчас он как никто другой понимал истинную причину её тяжких мыслей: вместо  пиршественной залы и торжеств по случаю её восемнадцатилетия, его госпожу ожидал Божий суд, весть о котором уже успела облететь все окрестности...

  Он вспомнил слова своего друга,  дочь которого именно сейчас так нуждалась в его утешении и поддержке...
Но Рихард не знал, что бы он мог сказать, чтоб хоть как-то успокоить её мятущуюся душу...Но неожиданно вдруг понял...  И уже совсем другим, враз окрепшим голосом произнёс, глядя  прямо в глаза Эльзы:
   - Что есть тьма?!... Всего лишь  - отсутствие света!.. А значит не надо её и бояться!
      Надо просто верить в Свет, который придет и БУДЕТ!!  - и он показал  глазами на яркий смоляной факел, который  всё это время держал в руке.
 Другую руку он подал своей юной госпоже, и они медленно отправились в обратный путь...  К  давно забывшемуся беспокойным сном герцогскому замку.


        А время неумолимо приближало мир к  рассвету.
Грозы ночью так и не случилось... Неожиданно поднявшийся сильный ветер развеял плотно сходившиеся с вечера тучи, и утро выдалось на редкость ясным и солнечным.
Казалось, что это, одумавшись, вернулось недавнее лето.

   А к берегу Шельды,  ещё задолго до восхода, потянулись зеваки, предвкушая небывалое зрелище...
Крестьяне и торговцы, мастеровой люд и вооруженные ленники...
Постепенно наплыв любопытствующих стал так велик, что уже прибывшей сюда королевской страже и рыцарям Брабанта немалых трудов стоило воцарить на лугу
хотя бы подобие, приличествующего  моменту, порядка.
   Все собравшиеся ожидали захватывающего действа, но не особо задумывались  о поводе, приведшем  их к реке в столь ранний час...
Всеобщее возбуждение было сродни тому,  что увлекало толпы в дни радостных событий и праздничных торжеств.
 
   Для высокопоставленной знати Брабанта предстоящее событие тоже было в некотором смысле - представлением, разбавлявшим привычную скуку будней...
Но они помнили, что именно в его финале должно было прозвучать имя того, кому им предстояло служить дальше.
Покорно и смиренно ...или - едва укрощая своё недовольство... С достоинством или подобострастием... Дни, месяцы или годы...
Так что, возможно, и они не чувствовали себя спокойно и уверенно...
 
  Но лишь немногие в то утро испытывали волнение, проистекавшее от совсем иного - истинного источника,  ...от самой первопричины...
Хотя, ... и их было уже по меньшей мере двое: это оклеветанная молодая герцогиня Эльза Брабантская и алчущий герцогской власти клеветник -
барон фон Тельрамунд.
Последний - жестоко страдал от сжигавшего его нетерпения...
  Он уже теперь был настолько уверен в исходе всего происходящего, что считал себя законно провозглашенным правителем Брабанта  и выступал, требуя всех полагающихся его высокому положению почестей и привилегий. Но его неожиданно попросили ожидать дальнейшего  не  в ложе его венценосного сеньора - саксонского и франкского короля Генриха Первого Птицелова, а стоя ... и в некотором отдалении...
 
  А Эльза,  так и встретившая своё восемнадцатилетие в мучительных раздумьях, и проведшая в молитвах почти весь остаток ночи, готовилась принять
свою судьбу как неизбежное.
  Перед рассветом она попросила слуг - принести ей самое простое льняное платье...
А после того, как одна из девушек помогла ей перевить волосы длинной лентой, -  была готова предстать и перед королём.
 
  С появлением юной герцогини, толпившиеся на лугу люди замерли.  И Эльза, сопровождаемая неотступно следовавшим за ней Рихардом,  прошла по высокой траве под безотрывными взглядами сотен собравшихся и приблизилась к королевской ложе, украшенной дорогими тканями в ярком сочетании пурпурного и синего ...
Здесь, под высокой раскидистой липой, на небольшом возвышении  расположился сам король, а подле него - и вся его многочисленная свита.
Далее - занимали  достойные их положения и званий места -  уважаемые брабантские сеньоры: графы и бароны - в окружении целого сонма высокородных дам.
И уже по сторонам - выстроились отменно вооруженные саксонские дружинники.

  Эльза останавилась перед королём, склонив голову в знак уважения и покорности.
Король Генрих  молчаливым кивком ответил на её безгласное приветствие.
И какое-то время, с тщательно скрываемым любопытством,  разглядывал стоявшую перед ним девушку...
Смиренный вид, простота её одеяний и ... эти, насквозь промокшие от утренней росы, - тканевые туфли... -  как-то совсем не соотносились в его представлении
с образом коварной и безжалостной братоубийцы.
И он молчал, пытаясь путём внутреннего диалога развеять внезапно охватившие его сомнения, но сохраняя, однако, при этом - полную бесстрастность своего лица...
 
   - Эльза Брабантская! - наконец,  начал Генрих. - Все эти люди... -  и он обвёл  рукой затихшие пёстрые ряды, -  ждут здесь правды!.. И моего справедливого решения!
     Ты знаешь, в чём тебя обвиняют... А это - страшно и тяжко... Братоубийство искони - грех из грехов!
     Но я готов выслушать тебя. ...Что важного ты можешь сказать для своей защиты и в своё оправдание?..
 
   - Государь, - и Эльза, не пытаясь скрыть своих смятенных чувств, подняла на короля прозрачной озёрной глубины глаза.
   - Я не виновна!
     Клянусь честным именем моего отца...Готфрида Брабантского!  ...Ita vivam!  -  Жизнью клянусь! - негромко, но с твёрдостью в голосе сказала она.
     А те, кто дал волю злобной клевете - люди бесчестные и недостойные!.. ...Но правда не оставит места лжи!  Свято в это верю и на Небеса уповаю!
  И она  умолкла,  вновь опустив свой взгляд.

  Тогда Генрих Прицелов, видя, что Эльза  больше ничего не хочет прибавить к сказанному, обратился уже к сидящему рядом с ним вельможе, а  тот знаком подозвал глашатая.
Герольд, внимательно выслушав государево слово,  громогласно объявил имя барона фон Тельрамунда.
Тот  приблизился незамедлительно;.
   - Да, мой государь! - устремил он свой пылающий взор на Генриха,  припав перед ним на колено.
   - Что скажешь ты,  доблестный рыцарь? Готов ли повторить так же свои слова и теперь? - вопросительно посмотрел на него Генрих Птицелов.
   - Да, государь! Готов повторить их снова! - Фридрих повернул голову в сторону Эльзы и посмотрел на неё  с видом палача,  уже идущего  к плахе...
   - Я готов поклясться своей честью и мечом, что это Эльза Брабантская погубила наследника герцогской власти Готфрида Брабантского.
     И прошу справедливого и скорого суда над этой лживой и жестокой особой! - всё это Фридрих произнёс, не отводя от короля своего пламенного
     и удивительно правдивого взора, словно, им стремясь подкрепить каждое сказанное сейчас слово,  и им же выражая своё законное требование возмездия!

  Но он не сумел удержаться от соблазна...
Барон совсем не желал лишить себя  удовольствия  увидеть в лице Эльзы истинное страдание и всё-таки бросил молниеносный взгляд в её сторону...
Но та стояла на удивление твёрдо и прямо, лишь с нескрываемой жалостью глядя на лжеца.
Не ожидавший этого Тельрамунд,  с явной поспешностью отвернулся и дальше смотрел только на государя, будучи совершенно  уверен, что вскоре  услышит
нужный ему ответ.

  Над лугом повисла напряженная тишина.
Все безмолвно ждали королевского решения.
На этот раз король сам подал знак  герольду. Тот спешно приблизился и застыл, слушая своего государя.
Затем снял с пояса свой, ярко просиявший на солнце,  рог,  ...и над лугом,  и над Шельдой,  пусть и не покидая пределов одной тональности, но звучно и далеко
протянулось его требование всеобщего внимания.
А когда звук смолк, то все уже готовы были внимать голосу глашатая, доносившего до них государеву волю:
   - Слушайте! Слушайте! Слушайте!
     Пусть все сеньоры: бароны, рыцари и дворяне из земель Брабанта и  иных земель нашего и других  христианских королевств, что не объявлены вне закона,
     не изгнаны и не враги нашему королю, да хранит его Господь, знают, что сего дня для установления истины,  королевской волей и словом назначается  Божий Суд!
    По условиям и  установленному порядку...за честь герцогини Эльзы Брабантской, которая обвиняется в злодейской жестокости по отношению к брату своему
    Готфриду Брабантскому, законному наследнику власти в Брабанте, может вступиться любой отважный рыцарь, славное имя которого и его высокое
    положение могут быть подтверждены!
    ...Ему предстоит сойтись в честном поединке с бароном Фридрихом фон Тельрамундом, который своим мечом готов доказать виновность Эльзы Брабантской!
    Истина будет на стороне победителя! - заключил герольд и обвёл глазами стоящих рядами у ристалища рыцарей с их оруженосцами.
 
   -  Пусть же выйдет тот, кто готов вступить в поединок!

   Но никто даже не шелохнулся...Ни один из присутствовавших здесь рыцарей, будучи в здравом уме, не осмелился бы принять вызов Тельрамунда.

   Эльза с отчаянием посмотрела на тех, кто ещё совсем недавно верой и правдой служил её отцу...
Потом с выражением какой-то беспомощности обернулась к своему  другу и советчику, ещё надеясь хотя бы в его глазах обрести поддержку своему дрогнувшему духу...
Но глаза Рихарда уже поблёскивали искорками непрошеной влаги, которую он, крайним усилием воли,  всё так тщетно старался удержать в самой их глубине.
Рихард смотрел на собравшихся здесь рыцарей, переводя полный немого укора взгляд с одного доблестного воина на другого.
И многие не выдерживали и отводили глаза... Кто-то даже склонял голову, чтобы избежать этой нелёгкой  "встречи"...
Но были и те, кто оставались всё так же холодны и невозмутимы.
 
  А он не мог  поверить, что среди всех не было никого, кто вступился бы за честь его госпожи.
И тогда он посмотрел на Эльзу так, будто всем своим видом признавал собственное бессилие сделать для неё что-либо.
Ведь для него самого,  уже давно прошло то время, когда он мог  участвовать в сражениях и турнирах.
И Эльза, словно прочтя его мысли и видя всю его душевную муку, ясно почувствовала,  что даже сейчас он винил прежде всего себя... 
И она, пусть только одним своим взглядом, но поблагодарила его за эту бесконечную верность.
И вновь обернулась к стоявшим здесь рыцарям.
Только теперь те не могли не заметить перемены, произошедшей в её лице.
Пусть её взгляд и остался по-прежнему печален, но перед ними стояла  уже не растерянная девушка, а госпожа...

  Пусть надежды больше не осталось, но и слёз не осталось тоже... Они иссякли ещё ночью, под слова её горячих и искренних молитв...
До сих пор оставался только страх... Но теперь и он её оставил.
   - Я, дочь Готфрида Брабантского!.. И должна достойно принять любую уготованную мне участь!.. -  решила она для себя смиренно, но твёрдо.

 Замерли на берегу Шельды людские толпы... Недвижимо стояли рыцари... Застыло всё...
И только то и дело срывающийся ветер трепал  пёстрые флажки на турнирных копьях...
А звонкая тишина прерывалась лишь нетерпеливым пофыркиванием застоявшихся  уже лошадей...

    ...Печаль и покорность судьбе, бывшие  во взгляде молодой герцогини, влажный блеск и непередаваемое страдание во взгляде стоящего позади неё  Рихарда...
  Даже сам король, повидавший  немало всего, был тронут этой пронизывающей молчаливым трагизмом картиной.

  Не выдержал  и совсем юный рыцарь, лишь недавно прошедший посвящение  в это звание... Он стоял в самом дальнем ряду... И уже готов был сделать свой
решительный шаг, так и не сводя глаз с лица прекрасной госпожи... Но стоявший с ним рядом,  куда более опытный воин,  точно  угадав его намерение, в тот же миг стальной хваткой сжал запястье безрассудного смельчака.
   - Опомнись! Вижу, ты смел и благороден...  Но Тельрамунду  - не соперник!.. Падёшь после первого же  удара!.. Он же станет - и последним!! - едва слышно произнёс рыцарь, не поворачивая к нему головы. - Будь там не Гриф, а -  другой  - нашлись бы храбрецы... Сам бы пошёл... Но это Гриф! Так что стой - где стоишь!..
И порывистый юноша замер, только низко опустив голову... Как будто так пытаясь скрыть,  запылавшее вдруг нестерпимым жаром,  лицо.

  Тишину разорвал вновь прокатившийся над турнирным полем голос глашатая.
   - Правило гласит: если среди собравшихся здесь рыцарей не окажется того, кто примет брошенный вызов, то одержавшим верх будет признан тот,
кому так и не нашлось равного по силе соперника!
  При этих словах лицо Фридриха фон Тельрамунда,  беспрестанно сминавшего нервными пальцами свои кожаные рукавицы, засветилось нескрываемым торжеством триумфатора.
Но уже спустя какое-то мгновение, толпа заполнявших берег простолюдинов разрушила ему всю упоительность момента.

Стоящие там люди повернулись к реке... За ними стали поворачиваться и остальные, привлечённые небывалым зрелищем...

 Посмотрела на реку и Эльза...  И замерла изумлённо...
По Шельде шла ладья... И  перед ней плыл  лебедь...
А в  ладье прямо и неподвижно стоял облачённый в доспех воин...

   И всё это было так неожиданно ...  и так долгожданно, ново, но ... узнаваемо, волнующе ...и  умиротворяюще - одновременно, что поражённая девушка
не могла ни пошевелиться, ни вымолвить ни слова, боясь любым случайным  движением разрушить это чудесное воплощение её воскресшей  надежды...

  Она оторвалась от этой сказки  только тогда, когда потрясенный не меньше Эльзы Рихард вдруг  стал что-то быстро и отрывисто повторять на древнем языке его германских предков...
Из всего услышанного она узнала лишь одно-единственное слово... То, что и сама вспоминала накануне...
   - Что ты, Рихард?!... Что ты сказал?...  -  тихо спросила его Эльза,  но так и не обернувшись... Она слишком боялась хоть на миг отпустить взглядом тот нечаянный
светлый образ, возникший на Шельде...
   - Lohen!..  Пламя!.. Свет!.. - уже на языке франков повторил ей необычайно разволновавшийся Рихард. - Он светлый, Эльза!..
   - Да, Рихард... Я это вижу... Чувствую!..
     Свет!.. Лебедь!.. Лоэн!..
     Рихард! ...Это он!... Это он,  Рихард...
     Ты услышал меня, Господи!... - теперь шептала и она, перемежая всю кажущуюся бессвязность речи - словами молитвы...