Молчали все. Собака выла. Былинка

Почти два десятилетия прожили мы с женой на «диком» юго-западе Питера, утешая себя двумя радостями: огромной десятиметровой кухней в «корабле» и новоприобретённым гаражом в необъятном кооперативе с шлагбаумом и охраной. И хотя до «жигулёнка» надо было добираться почти три трамвайных остановки, а потом долго идти пешком, я был счастливым обладателем недвижимого имущества шириной в три с половиной и глубиной в шесть метров. Не стоит и говорить, что гараж был классно отделан вагонкой и обустроен полками.

Когда по батюшкиным молитвам удалось обменять две низкорослые квартирки на двухкомнатную площадь в Новой Деревне, я был несказанно рад, ибо только здесь и мечтал жить. Огорчало одно: здесь гаражи стояли прямо во дворах, но подходить к хозяевам было смешно: такое счастье лишь очень везучим приваливает. Я было затосковал и в который раз со вздохом поведал батюшке Иоанну про беду с гаражом. Не прошло и месяца, как на моей же Школьной улице пьяница предложил купить его гараж в неохраняемом блоке. Сделка состоялась; денег хватило тютелька в тютельку за утраченную роскошь в спальном районе города.

С годами у меня появилась настоящая южнокорейская иномарка серебристого цвета, которая, в отличие от советских «жигулей», не доставляла внезапных неприятностей в виде поломок. Она просто возила нас куда надо, тратила мало бензина и легко управлялась даже таким неумелым водителем, как ваш покорный слуга.

Но вот незадача: ворота нашего блока были нараспашку, а повешенный на цепи замок скоренько спилили забывчивые гаражане. И были случаи угона машин, кражи колёс и другие неприятности.

Я долго думал, как уберечь свою «ласточку» от угона: замки сейчас не преграда, а сигнализация для автомобильных воров – что игрушка для ребёнка: а что у неё внутри? И кто-то зимой надоумил меня приобрести, конечно, китайское изделие, которое рычит и лает по-собачьи при приближении к объекту. Причём, её искусственный лай от настоящего отличить трудно. Перед уходом я ставил Дружка на багажник и подключал к сети. Близко подходящий к воротам вдруг слышал яростный, с захлёбом и рычанием, лай собаки из-за закрытых дверей. Вряд ли Дружок остановил бы воров, но мне на душе стало тише.
 
…И вдруг зазвонил домашний телефон. «Я – представитель Общества охраны животных, - представилась женщина. – По нашим данным, вы держите в холодном гараже собаку, но почти не навещаете её, и она умирает от голода. Сегодня мы были возле вашего гаража, и там намело столько снега, что даже к воротам не подойти. А бедный пёс изошёлся лаем. Если немедленно не примете меры, мы вас оштрафуем, с милицией взломаем ворота, а собаку поместим в приёмник. Я слышала, что вы гуманитарий по профессии, а так бездушно относитесь к животным. Стыдно, молодой человек!» Мне и вправду было стыдно, - за себя и за всех нас.

Я извивался, как уж, в извинениях и обещал скоренько перевести собаку в тёплое место. А сам при первой возможности убавил расстояние, с которого Дружок начинает реагировать на посторонних, - и больше Общество охраны мне не звонило.

Не дразните злого пса,
Лучше приласкайте,
Ведь в его седых усах
Спит мечта о хате;
В злых глазах – тоска добра,
В спазме мышц – прощенье,
Не спешите шкуру драть! –
Злость – само мученье.
Не пинайте душу пса,
Не бросайте камнем.
Вас отметят небеса –
Станьте псами сами,
Влезьте в шкуру,
Влезьте в мозг,
Что в лицо вам лает,
Посмотрите – пёсий хвост,
Ждя добра, виляет!
Дайте кость, погладьте лоб,
Утишите муку.
Пёс – не кот, не жмот, не жлоб –
Он лизнёт вам руку.
Леонид Адрианов, г.Тула (№1)

А с Дружком у нас сложились прекрасные отношения. Мне кажется, он даже скучает, когда я долго не прихожу, и в его яростном лае я чувствую радостные нотки встречи с любимым хозяином. И мне приятно. Жаль, нельзя погладить собаку по голове, а то и поноситься с Дружком по мягкому снежному полю и нарезвиться всласть…

        ВЕРНОСТЬ
Ей дозволялось «не тужить»,
Жить под дождём, дружить с метелью.
Хозяин, что греха таить,
Держал собаку в чёрном теле.

Никто не объяснит, за что
Взяла хозяина могила,
Чтоб превратить его в ничто…
Молчали все. Собака выла.

Скулила долго, а потом,
Пугая бешеным оскалом,
Лежала под его крестом
И никого не подпускала.
Степан Курлов +2004 (№1,22)