Лимонадный дождь

Далеко-далеко, за горами и лесами, морями и реками находился один город — небольшой, но гордый, словно стоял там испокон веков и знал что-то такое, чего не знали ни путешественники, ни картографы. Дома в городе были тесно прижаты друг к другу, будто согревались в холодные ночи: одни кирпичные, красные и охотливо впитывающие солнечные лучи, другие деревянные, темноватые, пахнущие смолой и старой мудростью. Узкие улочки петляли меж кварталов, то взбираясь на холмики, то спускаясь к реке, а на центральной площади всегда шумел рынок — с криками торговцев, блеском рыбы на прилавках, ароматами выпечки и специями, которые щекотали нос так, что почти невозможно было пройти мимо, не чихнув.
Обычный такой город, каких на свете много. Только над городом всегда висела Тучка — круглолобая, пушисто-серебристая, с переливами света в своих мягких боках. Любила она играть с молниями, прятать их внутри себя, а потом внезапно выпускать — тонкими, как серебряные иглы, или широкими, будто ленты света. И пугала всех громом. Бах! Бах! Бах! – звучали с высот ее возгласы, словно кто-то наверху гулко хлопал огромными дверями, и народ шарахался в стороны. Они знали, что сейчас хлынет ливень, поэтому круглый год носили с собой зонтики и плащи. Не любили взрослые Тучку: фыркали, ворчали, искоса поглядывали на небо, будто подозревали в Тучке хитрость. Зато дети ей всегда радовались, ибо даже в самую злую непогоду им не было скучно.
Когда шел дождь, они бегали по лужам, прыгая так, что вода взлетала целыми фонтанами, и кричали:
— Дождик, дождик, кап-кап-кап,
Мокрые дорожки!
Все равно пойду гулять,
Где мои сапожки?
И Тучка еще пуще брызгала каплями, довольная, что есть те, кому нравится ее работа. Она знала: травы и цветы пьют дождь, как живительную смесь; земле нужна прохлада после дневного зноя; реки, ручьи и озеро у города ждут, когда можно будет пополнить свои воды. И так было всегда, и в этом было предназначение туч: быть словно маленькими хранительницами жизни, летать по небу, приносить влагу, бурчать громом, но втайне нежно любить землю внизу.
Но однажды Тучке, которой смертельно надоело однообразие, пришла совершенно иная идея.
— Лить обычную воду — это скучно и однообразно. Всем людям и животным это не нравится. Вон и взрослые злятся, когда я метаю молнии... Пора меняться... Может, мне стать теперь лимонадной? Ведь сладкая вода так вкусна...
Мысль показалась ей блестящей, и стала Тучка лить на землю шипучий лимонад. Взбилась пена на тротуарах — легкая, пузырчатая, пахнущая цитрусами; дороги залило сладкой желтой водой, которая искрилась, будто жидкое золото, текла по водостокам, журчала и шипела, словно сама собой смеялась.
Взрослые, едва вкусив на язык странные капли, испугались пуще прежнего. Решили, что наступил конец света, и разметались по домам. Некоторые звонко хлопали дверьми подъездов, отряхивали одежду и, дрожащими пальцами набирая номер, звонили в Бюро погоды и требовали немедленных пояснений. Тамошние специалисты сами были в полном недоумении: кто-то уронил кружку, кто-то в панике листал учебники по метеорологии, другие тыкали пальцами в приборы, надеясь увидеть хоть какие-то понятные цифры. Но приборы показывали лишь чепуху.
— Явление, не поддающееся научному анализу! — отвечали специалисты, чувствуя, как им самим хочется спрятаться под стол.
Даже газетчики, вечно стремившиеся к сенсациям, писали, что ученые не верят своим глазам, отказываются проводить исследования и сидят в лаборатории в растерянности, словно увидели дракона, прилетевшего сдавать кровь на анализ.
Поднялся скандал, народ был в панике.
Зато как радовались дети! Они выбегали на улицы с визгом, ловили ртом потоки лимонада и пили, и пили без остановки. Некоторые выносили из квартир кастрюли, ведра, банки, кастрюльки, кастрюльки поменьше, даже старые чайники, давно забытые в кладовках, — и всё это заполняли до краев шипучей солнечной жидкостью. Яркие пузыри лопались в их руках, лимонад стекал по локтям, а смеющиеся лица сияли от восторга.
И вместе с ними резвилась Тучка, не жалея ни капли. Она плескалась в небе, закручивала вихри шипучей влаги, хлопала пузатыми боками и думала, что придумала совершенно чудесную затею.
Да только это так было на первый взгляд. И вскоре Тучка убедилась, что допустила ошибку. Солнышко, круглое, сияющее, будто отполированное золотое блюдце, выплыло из-за горизонта. Оно было добрым и терпеливым, но очень уж любило порядок: если уж его очередь светить, то никакие тучи, пусть даже игривые и любящие эксперименты, не должны мешать. Лучи Солнышка были теплые, мягкие, словно шелковые ленточки, которые оно бросало вниз, чтобы погладить крыши, деревья и людей.
Когда эти ласковые лучи коснулись всего пространства, залитого лимонадом, началось нечто странное: воздух густо пропитался сладкими испарениями, и прохожие тут же начали чихать, сморкаться и чесаться. Пошли аллергии, глаза слезились, головы кружились. Выяснилось также, что одежда стала липкой, как будто её окунули в огромную кастрюлю с сиропом. Башмаки и туфли прилипали к дороге так сильно, что каждый шаг превращался в маленькую борьбу. Шмяк! Шмяк! — и подошвы отрывались от земли с таким звуком, будто кто-то безуспешно пытался вытащить ногу из вязкой патоки.
Через несколько минут на сладкий аромат слетались мухи — не просто мухи, а целые тучи насекомых, жужжащих, как неисправные моторы. Они заполонили улицы, липли к стёклам, кружили над головами, и своим настырным жужжанием раздражали всех без исключения. Детям зудели уши, взрослые отмахивались газетами, а мухи только плотнее сгущали рои.
Конечно, все проявили недовольство и ругали Тучку за такие глупости.
— Это безобразие! — кричали старушки, тряся палками и пытаясь отмыть зонтики от насекомых. — Совсем с ума посходили в небесах! Или это колдуньи заклятие на нас наслали!
— Совсем погода испортилась! Последствия глобального изменения климата! — соглашались солидные мужчины, тщетно протирая липкие стёкла автомобилей.
Даже кошки, аккуратно поднимая лапы, чтобы не прилипнуть, сердито шипели, а собаки лаяли и мотали мордами, пытаясь стряхнуть надоедливых мух. Птицы летали выше обычного, боясь опуститься в сладкую липкость, а жуки и вовсе сбивались с курса, словно опьянели от лимонадного запаха.
Задумалась Тучка. Осознала, что допустила промах, и решила исправить ситуацию. Она ведь хотела сделать добро, осчастливить граждан — ведь так понимала их жизнь по-своему.
«Да, с лимонадом получилось не то... А может, теперь шоколадом заливать землю? Конфетами? Мармеладом? Ведь это так вкусно и приятно», — подумала Тучка. Ей казалось, что уж против сладостей никто возражать не станет.
Вновь ударила она громами, так что стекла в окнах задребезжали. Засверкала молниями — не злыми, а переливчатыми, будто из витрин кондитерских: золотистыми, янтарными, карамельными. Люди вздрогнули, остановились и с тревогой посмотрели в небо, предчувствуя, что опять случится что-то непонятное.
Их опасения оправдались: с неба посыпались шоколадные плитки, карамельки, мармеладки и батончики. Бум! Бряк! Блюмс! — падали они на газоны, прыгали по крышам, с весёлым стуком катились по палисадникам и дорогам. От удара плитки ломались пополам, батончики разваливались, а мармеладки, подпрыгнув, прилипали к заборам.
Конечно, и на этот раз радовались только дети. Они носились по улицам, собирали сладости в ведра и корзины, а многие — прямо в карманы, где карамельки моментально таяли. И сразу же ели всё, что попадало под руку, даже не успевая распаковать фантики как следует.
А взрослые опять зафыркали и заворчали:
— Это уже слишком! Это просто непорядок! Дождь должен быть из воды, а не конфет! Это плохо.
И они были правы, потому что многое знали. А Тучка ведь не училась в школе и не понимала, что снова допустила ошибку. Ведь из-за чрезмерного употребления конфет и шоколада у детей разболелись зубы: одни держались за щёки, другие плакали, третьи хмурились, пытаясь жевать только одной половиной рта. Появились дупла в зубах, чувствительность, ноющая боль — всё, как бывает после сладкого без меры.
Пришлось вести всех в поликлинику. Врачи, тяжело вздыхая, сверлили, чистили, пломбировали и качали головами:
— Нельзя так много есть сладкого! Это вредно!
А дети, жмурясь от лечения и старательно сдерживая слёзы, оправдывались:
— Это не мы... Это Тучка принесла...
Рассердилась Тучка. Ведь не поняли люди её доброго жеста, не оценили стараний.
«Ладно, — решила она, сердито подув на свои пушистые бока. — Теперь я завалю землю… пирогами и печеньем. От них зубы не портятся!»
И в ту же секунду весь город, словно по волшебству, покрылся слоем ароматной выпечки: пушистыми плюшками, хрустящими рогаликами, пышными батонами, мягкими лепёшками, блестящими пирогами с ягодами и творогом. Они ложились на крыши, на лавочки, в палисадники, на площади — так густо, что тротуары стали похожи на огромный буфет.
Если честно, даже взрослые не смогли устоять: отовсюду доносился запах ванили, корицы, тёплого теста, и они стали уплетать всё в обе щёки. Дети же хватали булочки большими горстями и старались съесть всё в один присест — так сладко и вкусно казалось это чудо.
«Вот теперь я угодила людям!» — радовалась Тучка, лихо пляша в небесной выси, пуская довольные клубы пара.
Эх, только недолго ей пришлось наслаждаться своим волшебством. Ведь всем известно, что нельзя много есть мучного — можно очень быстро располнеть. И именно это и произошло: люди округлились, расправились вширь, животики наливались, как воздушные шарики, руки перестали сходиться на талии, щеки округлились, шаг стал тяжелым. Они не могли натянуть прежние костюмы и платья: пуговицы жалобно трещали, молнии не сходились. За столы влезали с трудом, в станки едва помещались, пилоты не могли застегнуть ремни в кабинах самолётов, а машинисты поездов с трудом усаживались на свои места.
Даже лифты дрожали, тяжело вздыхали и отказывались поднимать людей на верхние этажи — сил у механизмов просто не хватало.
Учителя и врачи опять схватились за головы:
— Караул! Глобальное ожирение! Это чревато для здоровья плохими последствиями! Нужно принимать срочные меры! И остановить это странное природное явление!
Услышала эти слова Тучка — и страшно расстроилась. Ей хотелось плакать, да только чем? Тортами? Арбузами? Печеньем? Но ведь всё это снова выйдет не к добру. Она зависла в небе, грустная, серая, маленькая, словно детский шарик, из которого выпустили воздух.
Впрочем, люди не были на неё злы. Они понимали, что сами погрешили: нельзя есть всё подряд и забывать о движении.
Тут один тренер, подтянутый, бодрый, с голосом, который пробуждал даже ленивцев, громко сказал:
— Ладно! Хватит хныкать и всё сваливать на погоду! Пора браться за своё здоровье! Всем выйти на гимнастику! Начать бегать и прыгать, плавать и ходить!
И тут люди стали просить Тучку:
— Тучка, милая Тучка, залей наши бассейны водой, чтобы мы могли плавать и вернуть себе здоровье! Порадуй нас проливным дождём! Чтобы мы почувствовали себя свежими и счастливыми!
Разве могла она отказать? Сама уже поняла, что лучше быть обычной Тучкой — такой, какой должна быть, а не шоколадной, пирожной или лимонадной.
И вновь брызнула она во все стороны каплями — крупными, звонкими, серебристыми. Они падали на землю, сверкая на солнце, словно россыпь алмазов. Стали блестеть лужи и реки, как полированные зеркала, отражая чистое небо.
Засияла радуга — широкая, яркая, переливающаяся всем спектром красок. Казалось, она стала живым мостом, соединяющим горы с полянами, небо с землёй, надежду — с радостью.
Дети и даже взрослые бегали по дворам и улицам, подставляя ладони под живительную воду. Бассейны наполнились, река ожила, и весь город занялся плаванием, бегом, зарядкой. Очень скоро все похудели, порозовели, повеселели.
— Это хорошо, это правильно, — улыбались старики, опершись на трости. — Природа должна быть такой, какой она есть!
— Мы любим нашу Тучку! — кричали дети. — Она самая хорошая!
И сама Тучка была счастлива — впервые по-настоящему. Ведь она поняла: быть собой — самое лучшее, что может быть на свете. И как же приятно знать, что ты нужна всем живым на земле.
А с тех пор над городом всегда плыла её добрая тень — мягкая, прохладная. Она дарила дождь, когда земля жаждала, громыхала слегка, если хотела поиграть, и сияла серебристым боком в лучах солнца.
И люди, поднимая глаза к небу, всегда улыбались:
потому что знали — где-то там, высоко, живёт их любимая, настоящая Тучка.
(12 мая 2006 года, Ташкент,
Переработано 25 ноября 2025 года, Винтертур)