Счастье и трагедия мужчин

Первый вечер

К концу июньского дня опустевшую комнату №122 на 4-ом этаже общежития экскаваторного завода полностью заселили вновь принятые на производство четверо молодых рабочих. Парни разместили личные вещи в шкафчиках, прикроватных тумбочках и стали знакомиться. Теперь пора  представить их читателям.

 Саша, Александр  Лобов, очень высокий, рост метр и 97 сантиметров, симпатичный шатен, пропорционального телосложения, подбородок круглый, с ямочкой. Лицо выражает доброжелательность. Сразу видно: рубаха-парень. Он, не имея специальности, будет осваивать работу в литейном цехе, где большие заработки.
Гена, Геннадий  Афанасьевич Соснин, выше среднего роста, некрасивый, лоб скошен назад, большие залысины, нос плоский и широкий, брови лохматые, обладает активным умом и пылким воображением. После окончания техникума  парень принят мастером в гальванический цех.
Петя, Пётр  Маслов, среднего роста блондин, смазливый. Особых примет не имеет. Он окончил курсы станочника по обработке металлов, и начнёт трудовую деятельность на шлифовальном станке.

Все трое, выше перечисленные, служили в армии.
И четвёртый — Толя, Анатолий Александрович Плетнёв, маленького роста, всего метр и 45 сантиметров, из-за чего не пригоден к службе в армии, не имеет специальной подготовки, с помощью знакомых устроился кладовщиком инструментального склада.
Было пять часов пополудни. Саша произнёс: «Надо знакомство спрыснуть», достал из сумки бутылку водки, кусок колбасы, буханку хлеба. Петя и Толя поспешили выложить на стол съестные припасы. В суете Толя оказался, стоя, рядом с Лобовым, смотрел на него снизу вверх и с удивлением сказал:
— Какой ты высокий! Я своей макушкой достаю только до твоей подмышки.
— Ну что ж, Анатолий Александрович, я тебя буду звать Подмышкой. Тебе это прозвище лучше подходит, чем паспортное имя. Ха-ха-ха!
 Все рассмеялись и несколько раз повторили: Подмышка. Толя не обиделся. Трое разместились за столом. Лобов удивлённо спросил:
— А ты, Гена, почему не присоединишься к нам? Ждёшь  особого приглашения?
— Я не пью и вам не советую. Отдохну с полчасика и пойду намечать маршрут для утреннего бега. Я каждое утро пробегаю по два-три километра, — и он, переодевшись в лёгкий спортивный костюм, прилёг на  кровать.
Трое парней выпили по  полстакана водки, закусили и закурили.
Гена резко встал и решительно потребовал:
— В комнате не курить! Идите на лестничную площадку!
— А если мы откроем полностью окно, тогда можно будет  курить? — ехидно спросил Толя-Подмышка.
— Я, по-моему, ясно  сказал: в комнате не курить! Я не курю и не выношу табачного дыма.
— Если всё же будем курить здесь, ты что  с тремя станешь драться? — самоуверенно задал вопрос  Лобов.
— И с тремя буду драться! С сигаретами — вон из комнаты! — потребовал Соснин и решительно подошёл к столу.

Новоявленные друзья вышли и минут через пятнадцать вернулись, разлили в стаканы остатки водки, закусили, заговорили о преимуществах и недостатках выбранных профессий.
Гена Соснин отдыхал, лёжа на кровати и прикрыв глаза.
Саша Лобов мечтательно предложил:
— Ещё бы выпить по чуточку.
— Пожалуй, это — дело, —  поддержал его Подмышка.
Гена присел на кровати и предостерёг:
— Выпили немного и хватит. Нам всем завтра предстоит первый выход на работу. Вы подумали об этом?
— Ты что, курить не разрешаешь и теперь  ещё и выпивать? — удивился Саша.
— Никто вам не запрещает пить. Пейте — губите себя. К сожалению, такого закона пока нет, чтобы запрещал пить спиртное, но добрый совет обязан дать всякий здравомыслящий человек.
Друзья набрали нужную сумму денег и стали переглядываться, чтобы решить, кому идти за бутылкой.
— Подмышка! Сбегай в магазин. Ты самый лёгкий из нас, — попросил Петя Маслов.
Подмышка направился в магазин. Соснин вышел на улицу и медленно побрёл, чтобы выбрать маршрут для утреннего бега.

Трое новосёлов  несколько раз мотались в магазины за водкой. Гена  в десятом часу вернулся, но ему было неприятно находиться в пьяной компании, где бестолково, не слушая друг друга, разговаривают и сквернословят. Парень спустился вниз  и просидел на свежем воздухе на лавочке до двенадцати ночи, разговаривая с двумя одинокими пенсионерами, всю жизнь проработавшими на экскаваторном заводе и не получившими квартиры, и с 18 лет живущими в общежитии.

Ночью Петю и Толю-Подмышку  тошнило. Лобов жутко храпел. Свежий воздух, поступавший из открытого окна, не заглушал  кислый  запах блевотины.
В шесть утра Соснин проходил через вестибюль общежития. Техничка домывала пол выложенный плитками. Было свежо, комфортно. Вахтёр, приятной внешности женщина лет пятидесяти, ласково проговорила:
— О-о-о! Наверное, ещё один бегун. Две девушки-спортсменки со второго этажа через день, утром совершают длительные забеги. Сию минуту они появятся.
В коридоре первого этажа послышались быстрые лёгкие шаги, девичьи жизнерадостные голоса, и вошли в фойе две среднего роста девушки в светло-зелёных спортивных костюмах:  одна светловолосая, другая — черноватая.
— Вот они, неутомимые бегуньи, Галя и Света, — приветливо сказала вахтёр.
— Геннадий Афанасьевич Соснин, — представился парень.
Девушки назвали свои имена и рассказали, что у них  сложился для пробежки маршрут по краям тротуаров не очень оживлённых улиц и далее — по аллеям парка. Можно добежать до стадиона, но он открывается в восемь часов. Вечерами они занимаются физкультурой на стадионе. Девушки и парень, не тратя времени на разговоры, поспешили на улицу и минут через сорок бодрые, немного вспотевшие от бега, вернулись в общежитие, чтобы приготовиться к уходу на работу.

Саша Лобов, Петя Маслов и Толя Плетнёв, то есть Подмышка, лежали на кроватях, мучились от ужасной головной боли, изредка бегали в туалет и умывальню, возвращались на  свои кровати, валялись, посматривая на ручные часы. От общежития до заводской проходной ходьбы десять минут. Соснин успел побриться, вымыться по пояс, позавтракать в буфете на первом этаже и за полчаса отправиться на работу. Без пятнадцати минут восемь трое, теперь в ранге собутыльников, встали, не заправили кровати, не умылись и вялые потащились на работу. Без трёх минут восемь они прошли через проходную и поспешили на  рабочие места.

Саша схитрил: спрятал от компании четверть литра водки за тумбочкой и теперь нёс её под рубашкой, за брючным поясом. Лобов зашёл в туалет и отпил несколько глотков алкоголя, затем поторопился получить защитную спецодежду. Мастер с удивлением рассматривал лицо высокого шатена: щёки румяные, белки глаз розовато-масленые, нос красный, и с  возмущением  воскликнул:
— Лобов! Да вы пьяны! Да ты, оказывается, — не молодой рабочий, а старый алкоголик!
— Ни в коем случае. Вчера в общежитии с ребятами по случаю знакомства выпили немного, поэтому у меня с похмелья такой вид, — спокойно  и улыбаясь, ответил Саша, прижимая ладони  к своей груди.
Мастер недоверчиво пробурчал:
— Чёрт тебя знает. Смотри: пьяный  не появляйся, у нас не холодный компот по стаканам разливают, а расплавленный металл по формам. Сам погибнешь, а меня за это надолго в тюрьму упрячут.

Подмышке предстояло за два дня принять инструментальную кладовую от женщины, увольняющейся на пенсию. Она сразу заметила, что маленького росточка паренёк страдает с похмелья и возмутилась:
— Ну и молодёжь нынче пошла, одним словом — беда.
Подмышка часто отпрашивался якобы покурить, а сам шнырял в туалет и за весь рабочий день с грехом пополам принял лишь четверть всего имущества.

Петя Маслов выпросил у начальника цеха разрешение полдня походить по заводу, чтобы познакомиться с расположением цехов, и отсиживался в различных курилках, страдая от дурноты. Во второй половине дня он начал работать на шлифовальном станке.
Гена Соснин, несмотря на непривлекательную внешность, с первых минут завоевал  симпатию и авторитет   у сослуживцев своей манерой неторопливо рассуждать и внимательно, с уважением  выслушивать  мнение собеседника.

В половине шестого вечера в комнате №122 общежития собрались все жильцы. Саша,  Петя и Подмышка принесли с собой несколько бутылок пива, торопливо начали выпивать, шумно разговаривать и жадно курить. Гена напомнил, что не переносит табачного дыма, и пусть они немедленно выходят курить куда угодно. Собутыльники, сдерживая возмущение, удалились. Соснин переоделся в спортивный костюм и отправился на стадион. Сожители по комнате обрадовались его уходу, закурили, допили пиво. Саша раздобыл пару бутылок водки, и пошла пирушка! В половине девятого вернулся Гена Соснин и видит: в комнате накурено, а на его кровати  спит в клетчатой рубашке немолодой, лысый мужик. Гена бесцеремонно вытолкал мужика из комнаты, а сожителей предупредил, что если они будут курить в комнате, то он напишет об этом докладную коменданту общежития. Лобов снисходительно ответил:
— Пиши хоть прокурору. Нам всё равно.
Соснин спокойно, рассудительно проговорил:
— Я ещё раз повторяю: в комнате не курить! Если мы не уважаем друг друга, то хоть не будем делать неприятности. Иначе мы не уживёмся.
Его спокойный басистый голос отрезвляюще подействовал на собутыльников.  Петя Маслов примирительно ответил:
— И то правда: не следует курить в комнате. В нашей семье мама не любит табачный дым, и мы с отцом всегда  курим во дворе. Ты, Гена, не обижайся: мы сегодня выпьем и больше не будем. Завтра, как говорится, пойдём в люди.
Соснин скривил ироническую улыбку и сказал:
— Вряд ли вы прекратите хлестать водку. У вас это  вроде болезни. Я считаю людей, которые систематически употребляют алкоголь, призраками. Время, которое человек находится в нетрезвом состоянии, — это время, вычеркнутое из его жизни.  В нетрезвом состоянии человек как будто существует и не существует. Такие сейчас прекрасные вечера, и вы их потеряли. Зачем? Глупость какая-то!

На следующий день Соснин купил учебники для подготовки к сдаче экзаменов на заочное отделение института и настольную лампу, которую установил на своей тумбочке.

Выходные дни

В субботу Соснин с восьми утра занимался часа полтора на стадионе  физкультурой: бегал,  отрабатывал упражнения на турнике, сыграл в теннис, потом  пришёл в общежитие, вымылся в душе и отправился в кафе, где позавтракал  и в хорошем настроении, чувствуя себя бодро, вернулся в комнату и принялся повторять математику.
Трое сожителей долго валялись в постелях. В десятом часу Саша напомнил: пора выпить пива. Петя отказался: «Ну, вас» и ушёл знакомиться с городом.

Лобов и Подмышка в тени дерева с нетерпением ждали, когда откроется ларёк, в котором продавалось пиво. Было без десяти минут десять. Солнце начало припекать. Три синего цвета ларька с закрытыми ставнями казались безжизненными. В левом ларьке продавался квас и безалкогольные напитки, в среднем — пиво и закуска к нему, в правом — мороженое и сладости. Полтора десятка разновозрастных мужиков выстроились в очередь к пивному ларьку, курили, не скрывали своего нетерпения и ругали продавщицу: «Могла бы пораньше начать работать!» С опозданием минут на пять  появилась продавщицы,  открыли ставни, окошки и начали торговлю. Саша и Подмышка купили по две кружки пива, заняли место за круглым высоким столиком в тени под тополем и, стоя, неторопливо пили. К ним подошли с бутербродами и бутылкой лимонада  мужчина и мальчик, спросили разрешения, налили лимонад в одноразовые стаканчики, принялись кушать и запивать. Лобов возвышался над всеми. Его внешность вызывала доверие. Он, чтобы начать разговор, шутливо сказал:
— Что это такое — с утра пить лимонад? Пиво надо пить — оно очень полезное.
— Вовсе не полезное, — смело и громко возразил мальчик. — Кто пьёт пиво, тот человек слабый, ленивый и глупый.
— Я этого не знал, — ответил Саша. — Я постоянно пью пиву и не делаюсь  от этого слабее. Я как был сильным, так и остаюсь богатырём.
— Это вам кажется, что вы сильный. Пиво отнимает у человека силу. Если вам придётся драться, то вам докажут другие люди, что вы — слабак.
Лобов искренне широко улыбнулся, с нескрываемым удивлением и любопытством смотрел на мальчика, ростом ниже стола. Ямочка на круглом подбородке у Саши стала заметнее, и он продолжил шутливый разговор:
— Мальчик, может быть, ты со мной поборешься?
— Я согласен и запросто вас опрокину.
— Ого! — пришёл в весёлое настроение Лобов. — И ты меня не боишься?!
— Нисколечко. Если вы не занимаетесь самбо, то я вас одолею.
Молчавший мужчина пояснил:
— Вова с пяти лет упорно и успешно занимается в секции самбо. Сейчас ему одиннадцать. Я недавно попытался с ним бороться. Он меня так двинул в грудь ногой, что я улетел на диван. Не советую с моим сыном связываться.

Отец с сыном покушали, бросили использованные стаканчики в урну и куда-то поспешили.
Саша и Подмышка продолжали пить пиво. Толя рассказывал:
— С твоей подачи меня заводчане зовут Подмышка. В деревне моё прозвище Колдай. А почему так, я не знаю. Мои отец, мать и  сёстры маленького роста. Поэтому моего отца даже во время войны не брали в армию. Вообще-то, мы все работящие и непьющие. Если и выпиваем, то понемножку и лишь на праздники.
Высокий шатен проговорил:
—  Водочки бы…
— У  меня деньги кончились.
— И у меня — ни копейки. Надо у кого-то занять до зарплаты. Потопаем в общежитие. Я успел познакомиться с некоторыми женщинами. Уверен, если попрошу у них взаймы пару сотен, то они мне не откажут, — сказал Лобов, и они с Подмышкой пришли в общежитие.
Саша постучался в дверь комнаты на втором этаже. Никто не отозвался, потом — в другую дверь. Ни звука в ответ. Так они прошли почти весь длинный коридор. Наконец в открытой двери появилась среднего роста молодая женщина в домашнем халате. Волосы её были накручены на бигуди. Она, заигрывая взглядом, смотрела на высокого симпатичного парня, спросила:
— У вас какие-то проблемы? Я — к вашим услугам.
Лобов сказал, что он временно оказался без денег, зарабатывает хорошо в литейном цехе, просит взаймы пару сотен рубликов до первой получки. Женщина ответила, что такому красавцу ни одна женщина не откажет в просьбе, и предложила зайти к ней. Трезвый мужчина, глядя на неё, догадался бы, что она завлекает его. Однако Саша упустил момент, отказался войти в её комнату, пояснив, что его ждёт друг. Женщина скривила недовольную гримасу, вернулась в комнату и вынесла деньги. Два сожителя сбегали в магазин за водкой. Подмышка скоро основательно запьянел и завалился на кровать спать. Лобов ещё занимал деньги, покупал водку. Как мухи на мёд, к нему сбежались алкоголики, и вечеринка набирала силу.

Утром, после бега, туалета и завтрака, собираясь на работу, Соснин спросил у Лобова, лежащего на кровати и страдающего с похмелья:
— Саша, тебе не надоело пить?
— Не-е. Я пью с девятого класса.
— Если бы у меня была власть, — рассуждал Гена, — то я бы таких алкашей, как ты, сажал в тюрьму. Почему? Да потому что, допустим, я кому-то причинил вред здоровью, то меня бы осудили и заключили под стражу. А если человек сам себя убивает вредными привычками, разве это не преступление? По моему мнению, тоже чистейшее преступление. Гражданин — высшая ценность и достояние общества, и совершенно неважно каким способом он становится непригодным для жизни. Всё зависит от законодательства. Если появится в уголовном кодексе статья о наказании за пьянство, наркоманию и прочие пороки, то общество будет нормальным, — и Соснин ушёл.

Лобов и Подмышка продолжали лежать и мучиться от головной боли. Без семи минут восемь они встали, не умылись, не позавтракали и побежали на завод. За одну минуту до восьми парни успели прошмыгнуть через проходную.
В следующее воскресенье в общежитии уже знали, что Лобов — алкоголик, и ему никто не давал взаймы денег. Он с Подмышкой вынужден был пойти на танцы в клуб. Высокий симпатичный Саша, в белой рубашке, оказался в центре внимания девушек. И танцевал он красиво. Подмышка бестолково вёл во время вальса высокую девицу, и та, перехватив инициативу, сама повела его в танце. Само собой получилось, что Лобов с красивой девушкой и Подмышка с высокой нескладной девицей образовали устойчивые пары и вместе ушли с вечера. Парни проводили барышней до дома и к часу ночи пришли в общежитие. Соснин возле своей тумбочки с зажженной настольной лампой читал книгу. Маслова не было. Лобов и Подмышка, не имея денег, ничего целый день не кушали, дьявольски проголодались и попросили у Соснина  хлеба.
— Поделиться с нуждающимися людьми куском хлеба  — святое  дело, — ответил Геннадий Афанасьевич, достал из тумбочки батон, в стакане сахарный песок и распечатанную пачку чая, отдал им.
Друзья обрадовались, поблагодарили его. Подмышка ушёл на кухню вскипятить воду в чайнике. Лобов похвастался:
— Мы познакомились с девушками. Мою девушку зовут Люба, а Толину — Вера. Как ты, Гена, провёл день?
 — У меня занятий хватало: и бегал, и на турнике упражнялся, и на велосипеде катался, играл в теннис и волейбол. Теперь я готовлюсь к сдаче экзаменов в институт.
— И ты даже  не ходил куда-нибудь, чтобы познакомиться с девушкой?
— Представь себе — не  искал знакомства с женщинами. Верю, что судьба сведёт меня с девушкой, которая станет моей женой.
— Ха-ха-ха! — самодовольно и покровительственно рассмеялся Лобов. — Ты, Гена, никогда не женишься, если будешь так вести себя по отношению к женщинам. И если бы мужчины скромничали, как ты, не образовывались бы семьи. Ты парень умный, но в женском вопросе профан.

Появился Подмышка с полным чайником кипятка. Друзья стали пить чай. На лице Лобова было трагическое выражение — в последние дни никто ему не даёт денег взаймы, и он вместо водки пьёт чай! Это для него весьма печально.
Петя Маслов не ночевал в общежитии и прибыл в понедельник, в семь утра, чтобы переодеться для работы.

Во вторник на заводе выдали зарплату. Лобов купил несколько бутылок водки, пива и дорогую закуску. Подмышка отказался пить, сказав, что его мама получает минимальную пенсию, и ей нужно помочь деньгами купить дрова.  ато набежали алкоголики. Всё понятно. Они напились до безобразия, так как Саша, добрая душа, не жалел денег, покупал и покупал спиртное.

На следующий день Лобова, пришедшего на производство в похмелье, не допустили к работе и отправили в курилку. Сидя на скамейке, он рассеяно улыбался, доставал из рукава пиджака бутылку с водкой, отпивал из горлышка несколько глотков, прятал бутылку в рукав. И так минут через двадцать-двадцать пять. Заходил в курилку мастер, курил сигарету и заметил, что Лобов не трезвеет, а наоборот, становится всё пьянее и пьянее. Мастер решил, после каждой выдачи зарплаты утром  основательно обыскивать рабочих на предмет наличия спиртного. Конечно, не всех, а только тех, кто замечен в похмелье.

Так день за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем прошло время. На дворе поздняя осень. Заводчанам стало известно, что молодой блондин Петя Маслов стал любовником технолога Надежды Кузьминичны, которая через полтора года достигала пенсионного возраста. Выяснились обстоятельства их сближения. Надежда Кузьминична жила в частном доме на окраине города, имела при доме небольшой земельный участок и всякие хозяйственные постройки, что для города являлось очень шикарным. Но усадьба постоянно требует что-то подлаживать. Кузьминична и позвала Петю Маслова починить забор. Парень хорошо потрудился. Хозяйка ему заплатила, налила стопку крепкого вина, подала обед. Он покушал. Они стали договариваться, что  в следующее воскресенье он придёт заново переделывать крышку для погреба. Она подливала ему вино. Он выпивал, захмелел и по её инициативе оказался вместе с ней в постели. Как-то сослуживцы спросили Надежду Кузьминичну: «Не стыдно иметь любовника на тридцать лет моложе, чем тебе?» Технолог цинично ответила: «Моя мама очень старая, и я не молодая, да ещё, если привести старого мужика, то мой дом превратится в приют для престарелых. Нет, уж если заводить любовника, то только молоденького». Петя забрал свои пожитки из общежития и перебрался к ней.

У Лобова трагедия

Однажды Лобов попросил своих сожителей погулять с восьми вечера до десяти — к нему в гости придёт Люба. К назначенному времени они разошлись и вернулись в 12. Саша, не умеющий скрывать свои чувства, сидел на кровати  в подавленном настроении. Подмышка шутливо спросил:
— Ты чего, Саша, такой обиженный? Она лишила тебя невинности, а в мужья брать не хочет?
— Ещё хуже. Она разделась и легла на кровать — это всё, что  требуется от женщины. У меня не получилось. Понимаете, не смог я…Хотя раньше женщины мной были довольны. Мне жить не хочется.
Друзья не посмели ещё что-то сказать по этому поводу. Лобов был весьма расстроен. Таким его никогда не видели. На следующий день он не пошёл на работу. Подмышка после окончания рабочей смены, придя в общежитие, спросил его:
— Почему тебя не было в цеху?
— Да вот всё из-за Любы. Уверен, она о моей беспомощности целый день рассказывала всем. Надо мной смеялись.

Пришёл Соснин и занялся стиркой белья. Лобов, растянувшись, лежал на кровати и переживал неудачу с женщиной. Раздался осторожный стук в дверь. Подмышка крикнул: «Не заперто! Входите!»
Дверь плавно отворилась, появилась Люба, словно прекрасная девица из сказки. У неё не было на лице макияжа. Она была очень серьёзна и от природы красива. Лобов, увидев её, от неожиданности встал на ноги и с высоты своего роста уставился на свою любовь, на свою неудачу. Девушка попросила оставить её одну с Сашей на несколько минут. Когда посторонние ушли, она заговорила:
— Я после обеда заходила в литейный цех, чтобы рассказать тебе о моём посещении врача. Но тебя не было. Так вот, я с утра отпросилась на полдня с работы, чтобы побывать у врача. Врач — молодой мужчина, лет тридцати. Я стеснялась рассказать ему о том, что у нас с тобой приключилось в постели, и молчала. Доктор сказал, стесняться не надо, у человека может заболеть любая часть тела от пальца на ноге до затылка, и всё надо лечить.  Я, как могла, рассказала. Врач пробурчал, что желательно, чтобы ты сам пришёл к нему. Потом он дотошно расспрашивал о твоём образе жизни. Выписал тебе рецепт и строго предупредил, чтобы ты ни в коем случае не пил спиртное. Тогда со временем ты вылечишься. Я зашла в аптеку и купила лекарство, — она достала из сумочки несколько пачек таблеток и положила на стол. —  Я прямо с работы. Пойду домой, приведу себя в порядок. Встретимся через пару дней, — девушка ушла.
Лобов был потрясён до глубины души её заботой о нём.

Финал

Гена положительно зарекомендовал себя и на работе, и в институте и удивил всех: раздавал пригласительные открытки на свою свадьбу, которая состоится перед Новым годом. Друзья вслух высказывали недоумение: как Соснин, который, словно монах, никуда не ходил, не посещал танцы, и вдруг женится, да не на ком либо, а на дочери главного инженера — гордой красивой и богатой девушке. Заводчане в годах рассуждали: не он выбрал  красавицу в жёны, а она — его, деревенского некрасивого парня,  в мужья. Но почему? Никто ответить не мог.

Петя Маслов пытался расстаться с Кузьминичной, уходил от неё и возвращался к ней, да так и остался навсегда: привык к этой женщине, как наркоман к наркотикам.
Саша Лобов прилежно лечился, долго не употреблял алкогольные напитки. В морозное воскресенье он обедал в кафе, не удержался и заказал  всего сто граммов водочки, потом — ещё, ещё и ещё… Ввалился в комнату общежития в сильном подпитии, да в таком, что на следующий день не в состоянии был выйти на работу. Он попросил Подмышку оформить для него в литейном цехе освобождение от работы на один день. Вечером к нему пришла встревоженная Люба и нервно спросила: «Саша, что случилось?» и замолчала, поняв по его виду, что её горе-возлюбленный страдает от запоя. Прекрасная девушка обмякла телом, опустилась на стул и с болью в сердце заговорила:
— Эх, Саша, Саша, что же ты над собой делаешь?! Если тебе не жалко себя, то хоть пожалей родителей. Мы были в  посёлке, в твоём доме. Твои мама и папа очень добрые, умные, вежливые. Они полюбили меня и относятся ко мне, как к родной дочери, и хотят, чтобы мы с тобой поженились, и мечтают о внуке или внучке. Мы были у меня. Ты, трезвый, понравился моим родственникам, и, конечно, маме с папой. Нам с тобой выделяют две комнаты из нашей трёхкомнатной квартиры. Мои родители ждут, когда мы подарим им внука. Видишь, счастье скольких людей зависит от тебя. А ты?! Прекращай пить и быстрее вылечивайся! — Люба резко поднялась и, склонив голову, вышла.

У Лобова начался длительный запой. Он несколько дней не выходил на работу.
За неделю до Нового года у Соснина в ресторане состоялась грандиозная свадьба. Было много родственников и гостей. Присутствовали и сожители по комнате №122: Лобов — с красавицей Любой, Подмышка с долговязой Верой, Петя с  Кузьминичной. Веселились долго и от души. Под утро Люба привела Сашу к себе на квартиру, в свою комнату. Он ушёл от неё через пару часов мрачнее чёрной тучи. Очередная неудача с женщиной в постели привела его в состояние жестокого  отчаяния.

Брак  с дочерью главного инженера для Гены Соснина оказался счастливым, многодетным и нерушимым.

Подмышка, то есть малорослый Толя Плетнёв, уволился с работы и вернулся в родную деревню ухаживать за больной матерью. Вместе с ним поехала долговязая Вера.
Петя Маслов был доволен жизнью с немолодой Кузьминичной.
Александр Лобов не сумел преодолеть тягу к спиртным напиткам, не вылечился от полового бессилия. В феврале, когда метель бушевала на заводской территории, он, сильный, красивый, высокий шатен, повесился во время обеденного перерыва под потолком, в громадном запылённом помещении, где временно хранились бракованные отливки. Его самоубийство болью отозвалось в сердцах родных и знакомых.