29. Подлое сердце

29. Подлое сердце    
 
           В очерке о встречах с Маршаком Валя вспоминает, какими словами он наставлял его во время одной из встреч: «Получше заботьтесь о своем здоровье! Человек – могучее существо! Копите силы для дальнего пути! Для великих замыслов!»
      
          Валя в те годы был худ и хил, и Маршак знал, что говорил: «Получше заботьтесь о своем здоровье!» Чтобы реализовать «великие замыслы», а их – замыслов – было у Вали великое множество, здоровье, конечно, было необходимо. И жаль, что Валя не внял наставлениям Маршака. Своё здоровье, крепостью которого Валя изначально не отличался (а ведь имя Валентин с латинского – сильный, здоровый), он совсем не берёг, и многие вынашиваемые им замыслы – великие и не очень – остались не реализованными.

          Здоровье у Вали было давно подорвано. Военное лихолетье, нищенские студенческие годы, длительные и изнурительные экспедиции, неустроенный быт, и, наконец, неудачная первая женитьба – быстро дали о себе знать. Всегда худой (и даже тощий), Валя рано начал полнеть – удел многих сердечников. И можно было только удивляться, как с больным сердцем он мог быть таким непоседливым. Всё закончилось инфарктом. Оправившись после него, Валя не изменил свой образ жизни и по-прежнему оставался неисправимым непоседой.
      
          При наших встречах, а также когда я видел Валю по телевидению, а его стали довольно часто показывать («В нашу гавань заходили корабли»,  «Вокруг смеха», «Белый попугай»), я замечал его полноту, одутловатость. Проблемы со здоровьем оставались, но  сам  Валя о них ничего не говорил – он не любил жаловаться, плакаться. И о его проблемах со здоровьем я стал узнавать от своей мамы.
    
           В феврале 1976 года я лежал в центральном госпитале РВСН в Одинцове с острым инфекционным миокардитом и хотел дать знать о себе Вале, но он жил уже в новой квартире по улице Волгина, и я не знал, как с ним связаться. Написал об этом маме в Калугу, в ответ она написала: «… Вчера я ходила к Лиде Берестовой узнать телефон Вали. Но, оказывается, у Вали на новой квартире еще не было телефона. Лида мне рассказала, что Валя очень плохо себя чувствует. Перед тем, как идти на улицу, пьет нитроглицерин, а иначе задыхается. Выглядит плохо. Постарел очень».

          Когда меня выписали из госпиталя, за мной приехала сестра Эла и сопроводила меня, еще не окрепшего от болезни, в Калугу, где я несколько дней набирался сил среди родных и близких.
      Приехал в Калугу и Валя. Он подарил мне несколько своих книг со стихами, написав на одной из них: «Дорогому Вадиму, самому первому моему другу. Пожалуйста, не болей. Твой Валя. 2.III.76».
    
           Прочитав эти слова, я с упреком сказал Вале: «Меня просишь не болеть, а сам совсем не бережёшься, и твоя Таня тебя не бережёт. Посмотри на себя в зеркало, на кого ты похож. Вот дам тебе и Тане нагоняй». И что же? Валя стал заверять меня, что чувствует он себя вполне сносно. И что Таня о нём заботится. Ой, ли? Было ли ей до того, занятой своим творчеством? Она ведь тоже была из породы чудаков, не от мира сего, и ничего не видела вокруг себя. Валя меня не убедил. Можно ли было ему верить?  А о том, как мучили Валю приступы стенокардии во время нашей прогулки по Оке в 1983 году, я уже упоминал.
      
          Но Валя - непоседа, продолжал мотаться по заграницам, вел активный образ жизни, и много работал. Всё это не могло не кончиться плохо: Валя снова "заработал" инфаркт.
    
           В один из моих приездов в Москву (кажется, это было в конце лета 1986 года) Валя рассказал мне, как это случилось, как тяжело и долго он болел, находился, чуть ли не при смерти. Он долго лежал в больнице, но и там оставался оптимистом и не терял чувства юмора, о чем свидетельствуют его стихи «В больнице». Мне особенно понравились «Надпись на своей кардиограмме»:

                Сердце подлое, о чем
                Толковало ты с врачом?

      И еще «Поздравление медикам»:

                Поздравляем бесконечно
                И желаем долгих лет.
                Самый искренний сердечный
                И сосудистый привет!

           Потом, когда Валя уже долечивался дома, приходящие медики, считая, что у него «денег куры не клюют», требовали "дать  на лапу", а после их ухода  Валя обнаруживал, что в  стоящих в прихожей стеллажах с книгами, недоставало самых лучших и редких изданий. Рассказывал об этом горестно и как-то потерянно. Раньше таким растерянным и безысходным  я  Валю никогда не видел, разве что когда он рассказывал мне о некрасивом конфликте, который у него случился с первой женой.
    
           Валя умер после поездки в Нью-Йорк к дочери Марине и внукам Раулю-Антонио и Марине-Эсперанса; с ними он отмечал свое семидесятилетие. В Нью-Йорке  он выступил перед студентами русской кафедры Колумбийского университета, а в Бостоне - перед русскоговорящими людьми - с лекцией о любимом им Пушкине; там же - в Бостоне  имел встречу со свои старым другом Наумом Коржавиным.

           Это был не первый и, можно сказать, уже привычный для него полет через океан, но, к великому сожалению, он оказался последним.

           Марина рассказывала, что в Нью-Йорке папа чувствовал себя прекрасно, был весел и бодр. Он так радовался, что сбежал из Москвы от предстоящего юбилея и так боялся возвращения обратно. Перед возвращением в Москву Марина предложила папе пожить у неё несколько месяцев, дописать воспоминания, и он с радостью согласился, хотел по прибытию в Москву сразу же продлить визу и  лететь к Марине обратно. Марина убеждена, что не надо было ей отпускать папу назад в Москву. Вернувшись в Москву, Валя столкнулся с какими-то неприятностями, очень его взволновавшими, после чего и наступил кризис с летальным исходом.

           Похоронен Валя на 299 участке Хованского (Северного) кладбища вместе с женой  Татьяной.

См. фотографии в приложении по ссылкам:

- Юбилей в Нью-Йорке - http://www.proza.ru/2014/08/14/1399
- Внук Рауль - http://www.proza.ru/2014/08/14/1537
- Встреча с Наумом Коржавиным- http://www.proza.ru/2014/08/14/1371

Продолжение:http://www.proza.ru/2011/08/24/393