24. Редкие встречи в Москве
На фотографии Валя Берестов с Самуилом Маршаком/ 1946 год.
24. Редкие встречи в Москве
«Ревнивая Москва» крепко держала Валю в своих руках. Круг знаменитостей, к которым Валя был вхож, по сравнению с Ташкентом, увеличился. К их числу прибавились Алексей Толстой, Самуил Маршак, Всеволод Пудовкин и другие. Это были замечательные учителя, Валя же был добросовестным учеником. Он как губка впитывал каждое их слово. У них он набирался жизненного и литературного опыта, в общении с ними расширял свой кругозор, проходил свои университеты.
Учеба в МГУ, чуть ли не ежедневные встречи со своими наставниками, литературные занятия – все это отнимало много времени. Однако, несмотря на сильную занятость, Валя находил возможность съездить в Калугу, чтобы навестить родных:
На два дня расставшись с Москвою,
Я иду по улице своей,
По булыжной, устланной листвою
Низеньких калужских тополей.
Слишком ненадолго отпуская,
Ждет меня ревнивая Москва.
Помогу отцу пилить дрова
И воды для мамы натаскаю.
Ненадолго, на минутку, чтобы только повидаться, Валя забегал к нам. Но от нас скоро не уйдешь. Мама приглашает Валю к столу и за чаем, за разговорами мы не замечаем течения времени. Зинаида Фёдоровна, соскучившаяся по сыну и недовольная его долгим отсутствием, бросается на его розыски и, конечно (как до войны) идет искать его у нас. Её тоже усаживают за стол к еще не остывшему самовару. Разговоры продолжаются, и не было бы им конца, если бы вдруг не появлялся Дмитрий Матвеевич: он в розыске жены и сына. Все смеются и смотрят на часы – пора прощаться. Но так было не всегда: в другой раз я засиживался у Берестовых до поздней ночи.
Но какую-то конкретную нашу с Валей встречу из тех лет теперь трудно припомнить, хотя об одной нашей встрече в 1947 году есть свидетельство - фотография, которую Валя мне подарил. На её обратной стороне его рукою написано: «Таким я был 18-ти лет. На следующий день мне было уже 19 лет. Твой В. Берестов. 17 апреля 1947 г.» Значит, 17 апреля 1947 года Валя был в Калуге и мы с ним встречались.
Теперь не вспомнить и содержания наших бесед при встречах. Конечно, Валя делился со мной впечатлениями о встречах со своими наставниками, об учебе в университете, об археологических раскопках в древнем Новгороде, о чудесных находках, которые сохранила для потомков новгородская земля.
Браслеты. Кольца. Нож железный.
Гранат, янтарь и сердолик.
И женский образ бестелесный
Из праха темного возник.
Не к нам, потомкам, снарядили
Ее былые времена.
С дарами, что лежат в могиле,
К покойным предкам шла она.
А однажды Валя рассказал, что на историческом факультете МГУ, учится дочь Сталина Светлана. Дочь Сталина учится с Валей! Такая новость! Но ничего конкретного, кроме того, что ведет она себя скромно и в университет из Кремля ходит пешком, Валя рассказать о ней не смог, поскольку училась она на другом курсе, и знаком он с ней не был.
В 1946 году наша страна пережила великую засуху. Наступил голод. Очень трудными для всех были зима и весна 1947 года. В этот год я окончил учебу в техникуме и получил свою первую профессию техника-механика вагонного хозяйства. По распределению был направлен в Москву. Интересно, что для того, чтобы получить московскую прописку, с меня потребовали представить справку, что я не находился на временно оккупированной немцами территории. Искать в этом здравый смысл – напрасное занятие, такое тогда было время. Ведь когда была оккупирована Калуга, мне было всего 13 лет, неужели в таком возрасте во мне могли подозревать немецкого пособника? Был здравый смысл или не было, но за справкой пришлось ехать в Калугу (экземпляр справки хранится у меня до сих пор). Кстати, я интересовался у Вали, а требовали ли у него предоставления подобной справки, когда он приехал в Москву из Ташкента, на что он ответил, что такой глупости у него не требовали.
Как и Валя, я стал москвичом. Теперь будем часто встречаться, считал я. Но где там! В общежитии на Стромынке Валю не застать, он постоянно в бегах: или в библиотеке, или у него встреча с Маршаком, Чуковским, еще с кем-то из своих наставников. Летом у Вали экспедиции в Новгород. В экспедиции в Среднюю Азию он будет ездить уже тогда, когда я буду переведен в Калугу по семейным обстоятельствам.
Из всех не так уж частых московских встреч я запомнил только две, наверное, из-за их необычности. В первую московскую зиму на деповских сквозняках я подхватил фурункулёз и еще какую-то болячку и на излечение был помещен в Центральную больницу НКПС в Сокольниках (много позже я прочту у Вали, что в 1969 году в этой больнице лежал его наставник К.И. Чуковский, и Валя вместе с Риной Зелёной, его там навещали). Через некоторое время меня выписали. Я шел к автобусной остановке, и вдруг увидел Валю, идущего мне навстречу. Вот так мы встретились, а могли бы и разминуться. Оказалось, что Валя только что приехал из Калуги, там узнал от моей мамы, что я в больнице, и привез мне от неё домашних гостинцев. На лавочке у автобусной остановке за разговорами мы и поглотили их с большим аппетитом. Это первая из запомнившихся мне встреча.
Вторая была в конце лета 1948 года. Можно ли в многомиллионном городе встретиться случайно? Оказывается, можно. В один из выходных дней я шел из кинотеатра «Метрополь» в сторону площади Свердлова, и у сквера напротив Большого театра неожиданно встретил Валю. Он выглядел загорелым и, что я сразу заметил, очень худым. На нём была выцветшая, когда-то голубая, футболка (не та ли футболка, о которой Валя писал в лирико-фантастической и, как я полагаю, автобиографической повести «Меня приглашают на Марс» в главе «Голубая футболка»). Из последовавшего разговора я узнал, что Валя недавно вернулся из экспедиции. Мы давно не виделись и долго стояли, разговаривая.
Впрочем, вспоминаю еще одну нашу встречу. На ней мы договаривались вместе поехать в Калугу, но, к сожалению, не получилось. В Москве я проработал ровно год (с августа 1947 г. по август 1948 г.) и довольно часто ездил в Калугу. Но что удивительно – нам с Валей ни разу не удавалось поехать туда вместе. Из своей небольшой зарплаты (650 руб.) я выкраивал денег на продукты, которые вёз из более благополучной столицы в голодную Калугу. А чтобы не тратиться ещё и на билет, хотя бы в один конец, если позволяла погода, ездил «зайцем». Так поступал не только я. Со мной работало много молодёжи, сбежавшей из обнищавших колхозов. Своим родным в деревнях они тоже что-то везли: крупу, макароны, сахар, а от них – картошку и другие овощи. Вот этот молодёжный контингент и составлял основную массу безбилетников.
На станции Москва-2, где располагалось наше депо, и где я проживал в общежитии, калужский поезд, отправлявшийся с Киевского вокзала, делал первую остановку. И как только заканчивалась посадка, и поезд трогался с места, к нему со всех сторон устремлялись безбилетники. Часть из них устраивалась на буферах или переходных площадках между вагонами, а часть забиралась на крыши вагонов. Я предпочитал крышу: там собиралась более отчаянная и веселая компания, да и обзор с крыши был лучше. Ехали с ветерком, с песнями, умолкая и прячась на остановках. После каждой остановки количество «зайцев» уменьшалось, а на полпути, когда контролеры заканчивали обход вагонов, оставшиеся «зайцы» просачивались в вагоны, и к концу пути на крышах и буферах уже никого не оставалось.
Валя ездил в Калугу реже меня. Давно покинувший родной дом и привыкший к самостоятельности, он не так рвался на побывку домой как я, впервые оторванный от родных. Да и не было у Вали свободного времени даже в выходные дни. Зачастую он стоял перед выбором: поехать в Калугу или пойти на встречу с кем-либо из своих именитых наставников, и выбирал второе. Так что договориться о совместной поездке никак не получалось. Но однажды я предложил поехать в ближайшую субботу вместе, и Валя охотно согласился. Стали обсуждать время и место встречи, и тут Валя сокрушенно заявил, что поехать не сможет. Но почему? Оказалось, по банальной причине: нет денег на билет, да и откуда они могли быть у студента. У меня тоже было безденежье, и, имея опыт поездок без билета, я предложил поехать «зайцами», описав всю прелесть такой поездки и заставив Валю своим предложением надолго задуматься. Увы, ехать «зайцем» Валя отказался, и совместная поездка не состоялась. Побоялся ли Валя? Уверен, что нет, так как в трусости он замечен не был. Возможно, он вспомнил неудачную попытку прокатиться «зайцем», когда летом 1945 года он с братом Димой добирался с приключениями до Мещовска. Впрочем, ехать без билета Вале, скорее всего, не позволила его совесть, честность, щепетильность. Хотя не уверен, что в студенческие годы он всегда оставался таким «правильным» и никогда ничего не преступал.
Прилогаются фотографии:
24-1. В археологической экспедиции - http://www.proza.ru/2015/11/02/1505
24-2. В.Берестов с С.Маршаком - http://www.proza.ru/2014/07/05/1236
Продолжение:http://www.proza.ru/2011/08/24/404
Свидетельство о публикации №211082400405
Спасибо, Вадим Иванович, за воспоминания!
С теплом.
Татьяна Шелихова -Некрасова 26.11.2015 20:12 Заявить о нарушении
С поклоном.
Вадим Прохоркин 26.11.2015 21:53 Заявить о нарушении