Время убаюкивает

Сегодня, перед тем, как сесть за работу, я долго бродила по городу, ища хоть малейший намек на вдохновение. Я просто не знала себя и этот день ненавидела, потому что приходилось творить когда-то из последних порывов души во имя прелести, сейчас же во имя денег. Нужно было кормить детей, зарплата нелюбимого мужа не вмещала все мелочи, которые составляли счастье самой обычной семьи. Я ненавидела солнце, которое царапало веки, ненавидела себя за вакуумное туманное негодование и мелочность сегодняшних мыслей.
И именно в этот момент случилось кое-что поистине ужасное, что заставило меня написать самую потрясающую картину в своей жизни и разочароваться в последних замечательных человеческих порывах.
Я всегда помнила свою первую страсть, что на небесах святые смеют называть любовью. Я хотела искренне верить в то, что они шептали это про мое чувство. Это был прекрасный юноша, настолько кроток и мил, что я порой забывала значение его влюбленных слов, а только ждала момент поцелуя, который всегда следовал после моей очарованной улыбки. Наши будни были для меня сказочными путешествиями, все его прикосновения и слова плыли самыми нежными ласками по моему телу и разуму. Как и весь мир в молодости, он был идеален и вечен для меня. Каждая ссора уносила миллионы молитв и полуночных слез у свечи. Я помню, как я много рисовала во имя его любви. И никогда не сомневалась, что он так же незабываемо любит меня. Ведь он говорил мне это, сжимая мою талию. Мои родители радовались нашей дружбе, не зная и доли той нежности, которую мы дарили друг другу. Он чуть больше, я чуть ярче. Я с ним, находясь всей душой в нем, соединяя свою любовь с его, переводила все ощущение на холст. Я создавала сновидения наяву, я была счастлива, мои картины любили, а я только ждала возвращения домой, перечитывая письма.
Сегодня, по приходу домой, я нашла только одно его письмо из прошлого. Оно был посвящено моему приезду из-за границы, где я лечилась у вод. Он писал простыми короткими и самыми замечательными словами. Я тлела когда-то от этих слов, чувствуя внизу живота фейерверки и странный гул, который только притягивал объятия.
Острое несчастье моей юности сопровождалось изящной соленой и первой моей близостью. Я плакала, убегая из дома, где все родные радовались моему поступлению в университет искусств самого счастливого города на те времена. Поразительно, как я теперь в нем несчастна. И в тот вечер я казалась себе несчастной до всех пределов души. Я побежала к нему на встречу, он дожидался, всматриваясь в круги на водной глади озера, где ныряли довольные всем лягушки. Взглянул на мои заплаканные, но тем более очаровательные по его словам глаза, он отчаянно впился губами в мои руки.
Я уезжала навсегда, и ему было противно осознавать, что мы оба умрем с тоски друг по другу. Такие были его последние слова моей детской жизни. Он был искренен, я была в этом уверена, он любил меня. Я вернулась поздно домой и ни с кем не хотела говорить. Я собирала вещи до утра очень медленно, перебирая его подарки и упаковывая их с особой нежностью и слезами. А на утро он не пришел проститься, у него был урок французского, а у меня ломались запястья, я ненавидела все вокруг и любила одновременно.
Я до сих пор люблю его, презирая за уничтожение моей чести. Муж презирал меня из-за того, что его брак, свершившийся на небесах, оказался осквернен развратом глупой жены, но по обязательству, был добр со мной. Я подарила ему троих замечательных детей, которые казались мне бездарными из-за отсутствия любви родителей друг к другу. Мои картины не были гениальными, мои руки были худыми и казались старше меня, их больше никогда никто не целовал.
И до этого самого дня я любила моего убийцу, почти все письма которого разорвала после того, как он прекратил их мне писать. Я знала, что наши новые горе-жизни будут проще и ярче без воспоминаний, и сама решила не обижаться на  его молчание.
И вот сегодня я встретила его. Такого мужественного, я не видела его почти восемь лет. Я узнала его глаза и руки, узнала походку и привычку поправлять без надобности цилиндр. Он шел навстречу, улыбаясь своим мыслям, казался счастливым. Но он не видел меня, а заметив, засиял пошловатой улыбкой.
- Добрый день, - замедлив шаг, сказал он,- снимаю шляпу перед вашей красотой.
- Добрый день, - сказала я, почти остановившись, мне была непонятна и омерзительна его фраза. Я покраснела вся, стараясь глазами заорать, чтобы он вспомнил меня, но он только продолжал смотреть, улыбаясь.
Мы простояли в молчании с миг, но я умерла миллионы раз со стыда перед своей жизнью за этот миг.
Он не вспомнил меня, мы разошлись, рука, державшая зонтик, дрожала вместе с рыдающими губами. Они бились в дрожи.
Моя картина «Незнакомка» принесла мне немало успеха. Что же за судьба такая?