Степной. Стёпа Махота. Витя Ситко. Маня 1944

   На выходные я всегда приезжала  поездом домой. Тут тоже были мои друзья. Степка от скуки продырявил стенку, где стоял мой топчан, просунул камышинку. Когда я легла спать, вдруг слышу, через стенку Степкин голос:"Галя, ты еще не спишь?" Я прислушалась, откуда этот голос, и заметила небольшое утолщение штукатурки. Это он чуть не проколол мою стенку. Я ковырнула пальцем и увидела камышинку. "Ты с ума не сошел, Степка?" - зло сказала я. -"Это я придумал телефон. Ты опять уедешь, и мы с тобой не увидимся, опять. А так хоть поговорим. Я тебя буду ждать на каникулах. У нас новые пластинки Александра Вертинского, Клавдии Шульженко, Руслановой и другие. Приезжай скорей. А дырочку затри. Все."
   Степа мне нравился, я даже ревновала его к Вере Вертий, ну, сестренке Саши Вертия, которых воспитывали дед и баба Вертии. Саша Вертий был красавчик, я его любила до Степы и даже дарила ему шелковый вышитый платочек (Лена из Ростова кусочек шелка привозила). Потом показался Степа лучше, чем Вертий Саша. А когда пошла учиться, встретила Сашу Крольмана. Он показался лучше  Степы. Вот и пойми. Разве это любовь? Чепуха! Один мальчик посмотрел на меня хорошо, а другой еще лучше, вот и результат.
   Однажды хулиган Витька Ситко встретил меня и Маню на огорогде и говорит:"Вот я сейчас поснимаю с вас штаны и крапивой нажгу задницы!" Мы с Маней как дернули бежать 100 метров за 10 сецунд, оглянулись назад, а он стоит, как вкопанный. Мы запыхались, Маня обещала сказать брату Коле, чтоб он отдубасил Витьку. "Нет,"- сказала я, -"теперь мы сами с тобой вдвоем намнем ему бока, чтобы он нас больше не тревожил." Меня обуревала такая злость, как только я представила, что он каждый день будет нас догонять и пугать, что в этот же вечер я позвала Маню и наказала ей дергать Витьку за ноги и держать за ногу, а остальное я беру на себя. Было пол 11-го часа ночи. В это время Витька всегда катался на совхозной карусели, недалеко от конторы, в центре площади, когда все уходили под домам. Он разгонялся и с разбегу повисал на веревке, вращаясь вокруг столба с диким хохотом. Мы спрятались в тени, чтоб дождаться остановки карусели. Как только карусель убавила скорость, Маня рванула к Витьке, схватила его за ноги, рванула изо всей силы и Витька плюхнулся в пыль. Я, как коршун, подлетела и села верхом на Витьку. Я уже почувствовала себя победителем и колотила его, как могла. Я забыла, что он отъявленный хулиган, и что с кем-с кем, а с девченками он сумеет справиться. Он вывернулся из под меня, как змей, и, схватив за волосы меня одной рукой, а за Манины кудри другой, стал подниматься во весь рост. Маня орала во все горло, не вытерпела и я, закричала как резаная, загавкали собаки во всех дворах. Маня кричала, что скажет Кольке и что Витька останется без чуба. А уменя нет ни брата, ни отца, но я тоже припугнула, что скажу своим ребятам. Я не думала, что мои слова подействуют на него. Он бросил наши волосы и бросился бежать, на бегу выкрикивая, что он всем расскажет, что мы на него напали первые. "Рассказывай, бандит, рассказывай," - уже весело крикнула я,- "а мы расскажем за что и почему мы решили тебя избить, понял, собака?"
   Мы шли с Маней домой гордые, почесывая свои затылки. Я чувствовала свою вину перед Маней, хотя на вид она была крупнее меня, но мне было 14 лет, а ей всего 11. Мне стало ее жалко. Я пощупала ее кудри, а она мои косы и, чтоб успокоить меня, она сказала, что ей совсем не больно, ну нисколечко.
   Мне было не по себе, я знала, что она притворяется. Она гордилась, что я ее не только соседка, но и подруга. Мне рассказывали совхозные девченки, что Маня всем говорит, что Галя все знает, никто больше не знает, чем Галя. Конечно, я много читала. Брала книги у Андрющенко, Сидячкиных, Урмацких - наиболее интеллигентных и культурных людей. И однажды я рассказывала Мане (а она была моим первым, если не единственным слушателем) один рассказ, где у молодой барышни была умная горничная, она очень любила свою барышню. Холила ее, оберегала, исполняла все ее желания так преданно, что барышня сама оценила ее любовь и сказала, что теперь она не горничная, а настоящая подруга. Маня тогда перебила меня:"Галя, мы повзрослеем и я буду у тебя горничной, ладно?" Я рассмеялась и сказала ей, что это было когда-то давно, а теперь нет ни барышень, ни тем более горничных. "Как жалко,"- сказала Маня. И вот я ее подвела.
   На другой день она чуть свет пришла ко мне и была довольная, что вчера "побили Витьку". -"Галя, как мы с тобой не догадались взять палки, мы бы точно убили его, как собаку." -"Что ты, Маня, убивать я не собиралась, просто проучить его хотела, а если мы его убъем, наших мам посадят в тюрьму, а нас - в детдом отдадут." Маня задумалась и вдруг:"А Колька сказал, что убьет его!," - и выскочила приказать Кольке, чтоб не убивал.
   Но я сглупила 2-й раз. Видно язык у меня чесался. Взяла и рассказала Степке, что вчера произошло. (А у них недавно приехал отец с фронта. Они на радостях пили, ели, отец играл на гармошке и было весело). Мне показалось, что Степа плохо меня слушал и в конце я добавила, чтоб он не трогал Витьку, а только сказал бы ему, чтоб он нас больше на огороде не встречал. Вдруг Степу позвал отец, я сказала "До завтра" и разошлись.
   Прошло дня 2-3. Я ездила в Ростов творог продавать. И вдруг слышу от людей, что Стекиного отца вызывали в милицию в Кущевку за то, что Степка разбил голову Витьке Ситко. -"Боже мой, что я натворила?" Но Степка меня успокоил:"Да ты не бойся, ты здесь нипричем, у меня с ним были свои счеты." Я поверила ему. А позже Аня Сидячко рассказала, что Степа сказал Витьке :"Сетя (это была его кличка Сетя-Бретя) если ты еще раз близко подойдешь к Гале, мозги выбью," - и пошел. Сетю заело:"Смотри, жених нашелся!" и тут не вытерпел Степа, вернулся и так размахнулся, что Витька шлепнулся на землю, а на лбу появилась огромная шишка. Витькина мать повезла сына в Кущевку, в больницу, оттуда вызвали милицию, а милиция вызвала отца Степы - Махоту Федора. Аня сказала, что она все случившееся видела, но спряталась, чтоб ее не взяли в свидетели. "И за это спасибо," - сказала я ей. Степе я ничего больше не говорила. Сделала вид, буд-то я ему поверила, а про Аню молчала. Отец Степы договорился, что возьмет на себя лечение, через неделю Сетя-Бретя уже дрался с другими мальчишками; ни меня, ни Маню он больше не замечал, как будто Маня и я пустое место.