Глава четырнадцатая, в которой называют цены

Глава четырнадцатая, в которой называют цены и совершают сделки

Андрей Петрович слушал Труфанова напряженно, и несколько растеряно. Ситуация по всему выходила щекотливой. С одной стороны сейчас, когда журналюги по поводу безответственных опекунов воют, в аферы подобного рода пускаться крайне опасно. Но ведь с другой-то, Труфанова он сейчас может на такой крючок посадить, что тот уже и не сорвется… Ну по крайней мере пока в его районе живет и по его, Андрея Петровича земле, свои  машины гоняет.
– Ты хоть понимаешь, на что ты меня толкаешь? – спросил тоном нейтральным, чтоб не понял Мозгуй, согласен глава или же колеблется.
– На что? – усмехнулся Труфанов.
– Должностной подлог – это минимум.
– Так не подлогай. Что там есть у вас: опека, усыновление. Мне без разницы.
Глава нажал кнопку селектора и скомандовал, отчего-то почти нараспев
– Добрынину пригласите.
Аппарат отозвался неясными хрипами.
– Добрынину. Ко мне. Добрынину. – повторил глава и пояснил Мозгую – Видишь, как живем? Нормальной связи нет.  А народу все кажется, что мы тут раскошествуем.
«Ну так и скажи, сколько надо» – вертелось на языке у Труфанова, но спросил осторожно:
– Добрынина это у нас…
– Отдел опеки и попечительства. – пояснил Андрей Петрович– Опека…Опека…Непростой вопрос, Александр Федорович, очень непростой. Если телевизор смотришь, видишь, что сейчас творится. Там убили, там голодом морили… И президент совершенно справедливо требует от нас высокой ответственности, когда дело касается детей. Одна из главных задач власти защитить самые незащищенные слои населения.

– Я её не на органы продавать собрался! – оборвал Труфанов поток красноречия.

 Вот что не переносил он так эти гладкие, как европейские автобаны, словеса. Хотя, удобно, сел и кати и гни свою линию… Но Мозгуй, привыкший к колдобинам российских трасс, гладкости предпочитал жесткость. Вот уже час он пытался прикинуть сумму, в которую обойдется ему Настя, а глава все ходил кругами. Но чего ходить? Вот он, Труфанов, называй сколько. И всё. Мозгуй нетерпеливо отстучал ногой рваный ритм.

– Так ты, Александр Федорович, сам её хочешь усыновить? Или эта твоя Дьякова…. Тамара…
– Олеговна, – подсказал Труфанов.
– Олеговна… Это ведь не игрушка, это ребенок. С нас, если что не так, за ребенка спросят, строго спросят, сейчас  каждого опекуна мы проверяем и на психическую вменяемость и на…
– Три самосвала дополнительно и твой щебень за день вывезем. Хоть завтра строй.
– Три самосвала…– задумчивым эхом откликнулся глава…
И Труфанов понял, что малой кровью не обойдется.

– Чего чай не пьешь? Зеленый, рекомендую, тонизирует не хуже кофе, но для сердечной мышцы куда полезнее. – Андрей Петрович пододвинул чашку практически под нос, и Труфанову ничего не оставалось, как отхлебнуть начальственного угощения.
Упрямое чутье твердило, что глава уже так для пущей выгоды ломается. В цене не определился. И надо просто дожать. Или показать, что не так уж и важна ему эта сделка. Покурить что ли выйти, хлопнул по карману, выбивая пачку. И остановился, если сейчас уйти, назад опять через страждущих пробиваться придется, по головам. В приемной уАндрея Петровича, как в предбаннике общественной бани, народу – до чертиков, и все – со своими «шайками».
– Надо хотя бы знать, кому мы отдаем ребенка.
– Мне вы её отдаете. За машины денег не прошу. Ни сейчас, ни потом. Могу спонсорской помощью оформить.
– Ты вроде бы в прошлом году два лесовоза брал?
– Так пиломатериал вам лесхоз вывозит? – насторожился Мозгуй.
– На школу, да, лесхоз…
– Тебе что ли лично надо?!
Труфанов даже опешил слегка от догадки. Глава - мужик едкий, хитрущий, но о  том, что он взяток не берет, знал в Березовске даже крупный рогатый скот. Впрочем, кто у власти не скурвится? Может и берет, но так чтоб никто не знал…
– Не себе… Нет.  –  глава опять нажал на кнопку селектора, – Пригласите Иконникову.
– Быр-быр-быр, – прохрипела связь
– Ясно, машину отправьте. Скажите, срочно. – и живо обернулся к Труфанову – Александр Федорович, ты скажи, в чем твой интерес? Я  понял ты бы земли просил, за вами там пустырь хороший, разровняй и расширяйся. – кажется впервые в глазах главы мелькнуло что-то живое, неподдельное любопытство? Усмешка всепонимания?
– Подошла Добрынина! Запускать? – худенькое видение в строгом костюмчике возникло в дверях. Угнездилось на самом пороге, рискуя сорваться с неудобной приступочки. Глава молча махнул рукой. И видение тут же исчезло.
– Кто она твоя Тамара Олеговна. Хоть бы показал. Может и понял бы, – глава подмигнул, – Как мужик мужика.
– Не понял бы. Так куда тебе лес?
Глава забарабанил пальцами по столу и еще минуту дал Труфанову помучится неизвестностью.
– На стадион. Только лес надо купить сначала. Вот его  и оформишь, как безвозмездную помощь, а за машины рассчитаемся. – Андрей Петрович уже не ходил огородами, он устанавливал условия сделки, и  был твердо уверен, что Мозгуй согласиться. И зачем Труфанову ребенок, глава для себя уже ответил. Он и вошедшим женщинам  объяснил все так, будто давал вполне обыденные указания, разве что поинтересовался:

– Что там за история с  захватом и выбиванием дверей у Дьяковой, Ольга Вячеславна?
– В соответствии с вашим распоряжением о реагировании на сигналы населения. Провели своевременную проверку. Ребенка изъяли. Все по закону…
Он не дослушал:
– Изъяли? Вот назад и вернете. Не ко всякому надо ретивость проявлять. Думайте, Ольга Вячеславовна! Думайте.
- Так никаких же устных распоряжений...И потом мы проверяли, Дьякова, она - женщина сбилась, пытаясь обрисовать ситуацию точнее и вместе с тем тактичнее, - Она...но там ничего особенного, муж - водитель. Она - домохозяйка. Семья...такая  простая...
- Я сказал: верните. С документами не тяните. - рыкнул глава - Опека? Усыновление?
Мозгуй не сразу понял, что глава к нему обращается, потому ответить не успел. Странная пауза зависла в кабинете. Восемь пар глаз ждали ответа. Труфанов молчал.
– Оформите опеку, я считаю, что проблем не возникнуть не должно. – посоветовала негромко и будто даже виновато Ольга Вячеславна, – Плюс опекунские. Они лишними не будут. Список документов я дам…
– Я хочу забрать ребенка сегодня.– Труфанов адресовал главе многозначительный взгляд. Тот еле заметно кивнул.
Но холеная дамочка лет тридцати пяти, капризно вытягивая слова,  возразила:
– Девочка сейчас на обследовании передана в нашу больницу, на социальную койку. Мы обязаны провести диспансеризацию ребенка.
– Надо. Под мою личную ответственность. – Андрей Петрович на слово «личную» точно двумя руками надавил.
– Отказной при девочке не было, – мягко проворковала Ольга Вячеславовна – Будем проверять сельсоветы, на предмет возможного нахождения матери. Но возможно девочка иногородняя, тогда запросы придется…
– Не проверяйте! –  решительно сказал глава – Не надо шума вокруг ребенка. Вообще, поменьше шума. Выписать свидетельство о рождении и..
– Только на основании справки из роддома – ввернула почти с вызовом холеная дамочка.– И соответственно должны быть карта диспансерного наблюдения, история болезни, в её больничной карточке должны быть соответственно сделаны все отметки за период…
– Да, Марина Александровна, – градом рассыпал гнев Андрей Петрович. –  На основании справки из вашего роддома. Вы лучше меня знаете, как это сделать. Мать Дьякова Тамара Олеговна. Отец…
Марина Александровна сверкнула яростно глазами.
– Вы понимаете, что я не могу на это пойти?
– Не можете вы, пойдет другой. – Андрей Петрович, еле заметно дернул уголками губ.
Лицо Марины Александровны секунду назад отражавшее всю гамму несогласия и непримиримости окаменело. Кажется, даже губы затвердели и теперь не слушались хозяйку:
– Хорошо…пусть другой.
– Подождите. – Ольга Вячеславовна на мгновение осмелилась вскинуть глаза на Андрея Петровича.– Возможно, товарищ, подождет. И мы  все сделаем, как положено. То есть заявление, справка о здоровье, копия свидетельства о браке, характеристика, …две... неделя..да неделя.. Там рассмотрение заявочки. Я потороплю... Месяц. Всего месяц, и препятствий не будет.
– Тогда лес и машины, тоже через месяц. – буркнул Мозгуй.
– Ребенка он заберет сегодня. – даже как-то устало бросил Андрей Петрович.
– Завтра, – тихо возразила Марина Александровна – Пусть обследуют.
Что-то похожее на уважение шелохнулось в душе к упрямой Марине,
– Какие гарантии, что завтра меня к черту в больнице не пошлют?
– Не пошлют.– пророкотал глава. – Все свободны
Женщины поднялись враз. На долю секунды Труфанов увидел  ряд стульев в приемной,  обреченно понурые фигуры посетителей и дверь закрылась.
– Вот видите, Александр Федорович, все и решилось. – Андрей Петрович покрутил в руках прозрачную пирамидку, на голову, заточенного в пластик Будды, посыпались монетки. – Подарила монгольская делегация. Люди исключительного такта.
– Бруса тебе сколько?
– Пятьдесят кубов. В срок до 15 июня.
«Четверть лимона» –  подсчитал Мозгуй, определяя цену Анастасии Дьяковой.



ПРОДОЛЖЕНИЕ http://www.proza.ru/2011/08/27/636