Моё лето

Так уж получилось, что лето для меня – это свежий ветерок, который невообразимо здорово вдыхать полной грудью, это шелест листвы многочисленных деревьев, окружающих дом, это, наконец, нагретые солнышком, блестящие, отшлифованные тысячами тысяч колёс, рельсы.  Будучи помладше, я садился на бетонную ограду железнодорожного переезда (отчего вечно измазывался покрывающей её побелкой) и наблюдал за проносящимися мимо, гремящими составами. Пассажирским поездам, нередко в качестве предупреждения либо приветствия, включающим гудок, махал рукой с какой-то потерянной улыбкой, а «товарняки» - отдельная история. И сейчас, приезжая с университета, шагая по перрону, если вижу приближающийся «товарняк» - замедляюсь, чтоб посчитать вагоны. В этом кроется удовлетворение и необъяснимая маленькая прелесть. Детство виновато – всё оттуда: углядеть вдалеке поезд, подготовиться, усевшись в высокой траве, на безопасном расстоянии от путей, и считать с большим интересом и даже пылом сегменты проносящейся мимо, в другие края, «стальной змейки». Мечтал, помню, забраться сзади в последний вагон и посидеть на краю, свесив ноги, смотря на множество шпал, появляющихся снизу..
А летний дождик, освежающий мелкими капельками с небес округу! Такая красота. Раньше я носился под ним, как сумасшедший, подставлял под него ладони, если доводилось застать его на балконе. Как тонко пахнет воздух после него, кажется невесомым…
Лето – это когда сидишь в раскладном кресле с книжкой в руках на том же балконе, а окна открыты настежь, и с улицы слышатся обрывки разговоров, шелест проезжающих мимо машин. Так уютно, спокойно.
Лето – это когда ходишь босиком, довольный, по горячему асфальту днём и по остывшему вечером.
Кануло в небытие детство, и забрало волшебство лета. Да, остались воспоминания о том, как в детстве я ждал лета, словно прекрасного праздника. Так и было. А теперь – нет. Волшебство улетучилось. Это всё равно, что наблюдать своё отражение в воде, но до него же нельзя дотронуться и ощутить не воду, а нечто другое… Вроде же близко, дразняще, но неосуществимо – также время не повернуть вспять, можно только вспоминать. И мысли уже другие, и голова забита проблемами, поэтому лето не станет вновь беззаботным, если возвратиться в прошлое тем, кем стал сейчас. Тупик.
Лето – это вечерняя прогулка с собакой, обычно после десяти часов. Из-за опустившейся на улицу вместе с ночью тишиной мне легче воспринимать округу. Ещё и потому, что многое вечером замирает. Сам успокаиваюсь, расслабляюсь, а собака делает неотложные дела. Он-то привык ко всему. Я же частенько прислушиваюсь, словно ищу чего-то нового. Старые, знакомые вечерние шумы слушать приятно: к примеру, работающий телевизор из квартиры на нижнем этаже. Слов не разобрать иногда, но интересно, дополняет картину летнего вечера. В другое время года я как-то не придаю такому значения. Ещё сильнее с летним вечером в родном месте ассоциируется доплывающая из одного из лагерей музыка, негромкая из-за расстояния, но популярная, динамичная – её в те дни крутят по радио. Причём, слышимая по радио, та же музыка быстро раздражает, а здесь – нет. Она – кусочек летнего пейзажа, который привыкли воспринимать уши, который не надоедает – хит-новинка мурлычет из-за стен лагеря, и всё хорошо. Всё хорошо. Неосвещённые постройки вокруг лишь загадочны, ничуть не грозны.
Лето – это зелень леса рядышком. Сочная, полная жизни, ласкаемая солнцем и поглаживаемая ветерком. Приезжая домой на электричке, я иду не по перрону, а через небольшой мостик, приводящий в  лесок около проезжей части. Он не такой тонкий, чтобы дорога мешала посидеть уединённо под соснами на пеньке. Сидеть, и ничего больше. Ведь ничего больше не надо. Особенно же вспоминается растительность в низине под мостиком. Остановишься посреди его, подойдёшь к перилам и смотришь в поросшее листвой, а не иголками сосен, как в нескольких шагах от склона, зелёное озерцо. В низине поросль плотная, разнообразная, а от ветра по ней и вправду будто рябь как по воде идёт: трепещут листочки, немного гнутся ветви деревьев.
Лето – значит купаться. Ехать туда, где мало людей, и бултыхаться, плавать, задерживать на спор дыхание, окунувшись с головой. Часто плавать до вечера, до посиневших губ, только разок-два выбираться на берег и с разбега плюхаться обратно, толком не успев обсохнуть. Конечно, это было в детстве – теперь спокойнее. Поплаваешь туда-сюда, а как наплаваешься – сидишь в воде почти по нос, не двигаясь. «Как крокодил», - шутит мама.
Лето – это когда приезжаешь к бабушке с дедом, и они дарят тепло и заботу – что-то не меняется под бременем взросления.  Не меняется и то, как пахнет природной сладостью в комнате их квартиры, где я сижу за столом, читаю книжки или сочиняю. Не меняется много лет, только добавляются не портящие его оттенки. Или, может, за долгую паузу я успеваю от него отвыкнуть настолько, что воспринимаю отчасти по-новому. Так даже лучше, а успокоение, внутренняя свобода, поселяющиеся что в теле, что в мозгу, очищая мысли, убирая плохие и наполняя ясностью мечтательные – непередаваемо…
Старый письменный стол, очень удобный. Его облупившаяся от разглаживаемой старым, неподъёмным чугунным утюгом одежды крышка, накрытая узорной клеёнкой. Распахнутая форточка с видом на палисадник, на кроны высоких тополей, давно перегнавших «пятиэтажку». Сладкий, обволакивающий аромат цветения, деликатно вносимый через неё ветром. Листва тополей прикрывает мой детский сад. Оттуда доносятся крики резвящихся ребятишек и изредка голоса воспитательниц, не дающих малышам распоясаться. Вспоминаю, как сам их не слушался, как наказывали и тягали несильно, а для острастки, за ухо, и улыбаюсь. Над всем этим, выше всего этого – звон колоколов из самой старой в Воронеже Успенской церкви в канун православного праздника.
Наверное, относящееся к приезду к бабушке и деду, связано у меня с летом прежде всего. Оно же не меняется сильно, заметно. А подзабыв, это всегда можно вспомнить, дождавшись лета, навестив близких, сев за стол солнечным днём, поставив ноги на удобную подножку и открыв форточку. Как всё просто и близко. И никогда не забудется, даже изменившись навсегда. Но пускай так будет как можно дольше. Желание нескромное, однако, думаю, далеко не один я так желаю.
Лето – это когда оно уходит, и становится грустно, и хочется ему сказать, точно оно живое и слышит меня: «Подожди… Не уходи, продлись ещё немножко».