Верь

Люди, в даль уходящие, в тень, все вернитесь. Кому-то в моём квартале нужна эвакуация. Срочно. Что-то больно бьётся в висках, что - неясно. И неизведанно. Нас сжимают между тисков, обручами стальными сковывают, чтобы наша сущность не прорвалась. Говорят, есть семья, есть друзья - но вспомни себя. Призывают залечь на дно, да не в Брюгге, досрочно же - в чужом обществе. Выдыхая свой дым нам в лицо, оседающий свинцом в голове и на голову. Захрустела тяжёлая осень - снова вой, все волки у дома. Мне не выйти, прости, ты пришли мне бомбу. С вырванной чекой. Приодетая, разрумяненная и конечно же, "Какая необычная!". У меня семь пятниц на неделе, а если быть точнее - маска на каждый день, а то и две. Я знаю, мне ничего уже не грозит извне, ведь меня заперли в моём квартале, в моём доме, и дальше я уйти не могу. Соседка громила квартиру всю ночь, а наутро - оторвала ступни от причала, сохраняющего ей жизнь, и полетела в пустоту. Завертелась в круговороте, голова, ноги, руки - всё по отдельности, сущность билась в огне и стонала, не имея возможности как следует закричать. Вся шумиха, мне правда наплевать, я сижу в кресле, греясь, завернувшись в одеяло, с довольно греховной и страшной мыслью "Ей повезло." Мне жизненно важно встретить его, или её, или может их, даже может послежизненно важно, и внежизненно тоже, если только так можно. Я разрою весь мусор, откопаю коробку, разорву упаковку, несмотря на надуманную боязнь разочарования. Я вольна насоздавать в этом ящике что угодно, новогоднюю мишуру, шерстяные носки, фотоальбом прошлого века, но до открытия. Но я ничего этого не сделала. Я не подумала о содержимом. И вышло лучше всего, ведь я не знаю, чего я хочу. Коробка пуста, есть лишь малюсенькая записка.
"Верь".
Я слишком мала. Но начало есть начало. Я пойду дальше.