недофанфик к КосмосуСтановлению про Торна

Солнечные лучи, с изрядной долей радиации, ласково касались его кольчуги двадцать второго века. Поблёскивая светоотражающей фольгой и вкраплениями из нержавеющих сплавов, издалека он напоминал маленькую яркую звезду, слепящую, но не способную согреть.
 Особенно при минус ста пяти градусах по Цельсию.
 «Бывало теплее, - подумал Торн, проверяя показания скафандра на специальном дисплее, встроенном в рукав. – Можно было даже шлем снять, попробовать марсианский воздух на вкус.»
 Человек не мог дышать на четвёртой планете от Солнца, но Торн никогда не считал себя простым человеком. И уж точно не землянином. Он родился на Марсе, и являлся первым официальным марсианином в мире. Были и другие, рождённые на поверхности у земных космонавтов, первый «марсианский ребёнок» увидел свет ещё в восьмидесятые, а вообще люди рождались в открытом космосе на космических кораблях уже в середине двадцать первого века (что долгое время окружалось скандалами и высмеиваниями). Но Торну посчастливилось появиться первым от двух «марсианских детей», и его по праву можно было считать чистокровным марсианином. Он вместе с другими новорождёнными открывал новую нацию, новую человеческую расу. С первой секунды своего существования он стал исторической личностью, заведомо попал в школьные учебники, и ни одно средство массовой информации не позабыло упомянуть о нём. НАСА и прочие организации пиарили ребёнка со времён, когда он только впервые самостоятельно садился на горшок, попутно ковыряясь в носу, весь путь его был предрешён. Ему ни разу не предлагали слетать на Землю, поддерживая таинственность вокруг марсианина, словно вокруг идола или экзотического божества.
 Торн и сам не горел желанием посетить голубую планету.
 Он ненавидел землян, ненавидел давать интервью, ненавидел слушать чужие новости и радоваться чужому счастью.
 Ему было уже под тридцать, и его уже тошнило от людей.
 Делая тщётные попытки научиться дышать углекислым газом и борясь с кипением крови, он намеревался жить отшельником, на своей родной планете, не под кислородными куполами в окружении учёных, а на воле. Но против природы не попрёшь.
 - Оливия, - говорил иногда Торн Марсу, между попытками сделать вдох. – Оливия. – Он пробовал красивое имя на вкус, смаковал его, разжёвывал, произносил разными интонациями. – Оливия.
 Она появилась в колонии недавно, полгода назад. Работала на две организации сразу, изучала марсианские ветра и атмосферу для НАСА, а также собирала информацию о марсианах для своей собственной начинающей компании с не совсем понятными целями. Стройная красивая женщина, и, что больше всего нравилось в ней Торну, сильная и крепкая, как прут, не страшащаяся непогоды и прочих неприятностей. При всей ненависти к остальной человеческой расе, Торн не мог не восхищаться ею. Попади она в его поле зрения, он с трудом мог оторвать от неё заинтересованный взгляд. Будь она в одном помещении с ним, сердце его билось чаще, а сам он слегка замирал, слова давались с трудом, и даже дышать одним воздухом с ней было сложнее. Земные фильмы пропагандировали любовь, и в фильмах она чаще всего выглядела так отвратно и наигранно, что Торн не мог поверить, что сам по уши влюбился.
 Оливия дружила с ним, но так же, как и со всеми остальными. Приветливо улыбалась, никогда не конфликтовала, заразительно смеялась над глупыми шутками, и даже подмигивала Торну без повода, просто поймав его чуткий взгляд. Но подмигивала не только ему, поэтому он никак не мог разобраться в её чувствах.
 Он боялся. Боялся того, что он не нравится ей и никому никогда не понравится. В условиях низкой гравитации, его тело напоминало гигантскую тыкву, костюмы и скафандры делали ему на заказ. Большая часть землян в городке каждый день занимались на спортивных тренажёрах, борясь с ожирением и поддерживая форму. Торн это дело забросил уже давно, слишком давно, чтобы как-то изменить ситуацию. Глядя на свой гигантский живот в зеркале, настолько гигантский, что казалось, будто тот уже не спереди, а опоясывает его торс со всех сторон, Торн лишний раз убеждался, что при всех канонах земной красоты, у него нет ни малейшего шанса понравиться девушкам.
 Он не спивался, как другие иноземцы, в случае неудач, кризиса или печали. У него не было друзей, чтобы услышать слова поддержки. Ему не на что было отвлечься кроме кино и игр, он жил в своём дворце (так его называли в народе, специальное здание для чистокровных марсиан, с максимальным комфортом и удобствами), как в тюрьме, и много жалел себя, скорбно размышлял о будущем и своих невразумительных мечтах.
 Марсианин сидел на камне, на краю утёса. Высота около тысячи метров, сильные ветра, но никакой пыли (она вся внизу, у подножия горы, а здесь лишь полированный вихрями узорчатый камень). Торн с детства любил приезжать сюда и любоваться годами разрастающейся колонией. Ещё когда он впервые нацепил на себя детский скафандр и взбирался на гору с отцом, поселение учёных внизу в долине представляло собой несколько крохотных лабораторий, построенных ещё на Земле и собранных здесь после высадки. Вскоре начали появляться гигантские кислородные купола – теперь их было уже три, охватывающих по несколько квадратных километров и занимающих практически всю долину. Внутри биологи выращивали поля водорослей и пшеницы, рощицы деревьев, разводили живность. Колония превратилась в маленький городок, который СМИ окрестили Рэдтауном – «красный город». И вот в тот день Торн снова смотрел на купола, видел много строящихся из них вокруг, и думал о том, как построить отношения с Оливией.
 И в этот раз он решился.
 - Здравствуй, Оливия.
 - Привет, Торн.
 Её голос моментально растопил его бетонную решимость, и когда она обернулась, выжидающе улыбаясь и заморгав, у парня стал комок в горле, и ему пришлось отвести взгляд и прокашляться, чтобы сосредоточиться и выпалить:
 - Не хочешь со мной прокатиться в горы? – Слова звучали так инородно и странно, будто это был не стандартный английский, а совершенно незнакомый язык. – Я знаю отличное место для твоих… измерений… силы ветра.
 С каждым словом лицо Торна становилось всё кривее и кривее, глаза сужались, а некрасивые впавшие зубы оголялись в уродливой улыбке. Он будто заранее соглашался с Оливией, что несёт полный бред.
 - В горы? – переспросила она, задумчиво округлив глаза. – Это интересная мысль, Торн. Знаешь, эта красная пыль ужасно мешает приборам, она везде!
 - Я покажу тебе место, где… - начал Торн, и запнулся окончательно, перебирая все неадекватные варианты, приходящие на ум – «девственно чисто», «не ступала нога человека», «ни одной пылинки не найдёшь», в итоге вздохнул и просто развёл руками.
 - Ой, спасибо, спасибо, - Оливия схватила его пухлую руку и дружески пожала её. Торна прошиб пот, он молча ругался на себя, что не способен это контролировать. – Я только захвачу аппаратуру. Поедем на квадроциклах?
 Они мчались через долину на максимальных скоростях, на какие только способны были квадроциклы (их по ошибке часто называли марсоходами, но марсоходы были крупнее, с восьмью колёсами и с закрытым верхом, использовались в основном только учёными), вздымая столбы пыли. Подлетая высоко в воздух на холмах и замедленно опускаясь, они хохотали и передразнивали друг друга.
 Добравшись до горы, они оставили квадроциклы и принялись взбираться по искусственным ступенькам, давным-давно сделанных лазером-бурителем в твёрдой породе по решению отца Торна. На Земле родители помогали своим детям строить шалаши на деревьях, а здесь можно было подарить ребёнку гору или каньон.
 - Как здесь красиво! – возрадовалась Оливия, осторожно подступая к краю утёса и заглядывая вниз, на долину.
 - Ага, ты наверное и не представляла, какой здесь вид, - похвастался Торн.
 - Ну, я видела это ещё тогда, при посадке, в иллюминаторе, - улыбнулась она. – Но всё равно красиво, спасибо тебе. А теперь… за работу. Тут действительно не так много пыли, показания приборов будут более точными.
 Торн помог девушке разместить флюгера и антенны по утёсу. Она проверила, считывается ли информация на её компьютер, утвердительно кивнула, и начала собираться. Он сконфуженно уставился на спину её розового скафандра.
 - Ты уже уходишь? – спросил Торн, едва успев приземлиться на свой излюбленный камень. – Не хочешь посидеть здесь?
 - Оу, ты извини, малыш, - печально сказала она по внутренней рации. – У меня слишком жёсткий график, каждый день по часам расписан. Ты ведь понимаешь, работаю на два фронта.
 - Понимаю, - вздохнул он.
 «Ну ничего, первый шаг сделан, - успокаивал он себя. – Рано или поздно ей захочется ещё куда-нибудь съездить, возможно, поставить новые флюгера или забрать старые».
 Обедая в общей столовой (а сближаясь с Оливией Торн всё чаще выходил из своей берлоги и потреблял пищу с людьми, а не в одиночестве, пускай и качество её слегка страдало в сравнении), Торн утешал себя мыслями, что он всё ещё недалеко от неё, что она в любой момент может вспомнить о нём, о его помощи. Но за стеной из самых обыкновенных повседневных знаков внимания с её стороны, ничего больше не замечалось. И лишь бесконечные репортёры донимали Торна одними и теми же вопросами о его прошлом, настоящем и будущем, вечно заслоняя обзор.
 Однажды он снова решился на отчаянный шаг. Набравшись смелости, Торн предложил Оливии выпить вместе. Он попытался преподнести это предложение как можно небрежнее, как это делают крутые парни в фильмах, но она ответила на него согласием, хотя также небрежно, будто он попросил её помощи в каком-то мелком бытовом вопросе.
 Практически все жители Рэдтауна любили посещать бар по вечерам. Один единственный бар, где все друг друга прекрасно знали и всегда хорошо проводили время.
 В этот раз Торн, как всегда излишне перенервничав, подобрал себе солидный костюм, в котором обычно выступал на крупных заседаниях гостей с Земли. К его удивлению, Оливия оделась довольно небрежно и даже смутилась, когда он встретил её по дороге в бар.
 - Ты так приоделся, прихорошился, тебя не узнать! – восклицала она, смеясь, и чуть поправляя ему галстук. Они топали по узкой плитчатой дорожке, и бар уже виднелся в отдалении. – Мне даже стыдно рядом с тобой идти, я такая растрепанная рохля, ты уж извини.
 - Неправда, ты выглядишь восхитительно! – искренне выпалил Торн, и девушка ещё больше смутилась.
 В баре, к печали Торна, было шумно и людно. Он здесь бывал чересчур редко, и воспоминания были не самыми приятными. С алкоголем марсианин не ладил, и стены бара не раз становились свидетелями того, как он предпринимает тщетные попытки знакомиться со спиртным.
 - Оли! – взвыла компания парней и девушек за одним из столов, махая руками. – Оли, давно не виделись!
 - Привет, привет, - смущенно здоровалась со всеми друзьями и подругами Оливия. Мужчины поднимались и целовали её в щёку, девушки тоже. Торн стоял позади, невидимый, как всегда, и лишь пару раз с улыбкой поднял руку вверх, здороваясь на расстоянии. Для него сейчас главной проблемой являлось то, где ему сесть, чтобы никому не мешать своим грузным телом.
 - А это с тобой сам великий и ужасный Торн? – хохотнул один из парней. Торн не знал его имя, наверное, приезжий; но он не удивлялся, что его знают все, а он мало кого. – Дайте, дайте пожать руку инопланетянину!
 Все дружно рассмеялись, Торн снова пропотел, но смущенную улыбку выдавливать было несложно. Что говорить и как себя вести новичку в компании – ему сложно было представить, кино на этот раз не сильно помогало.
 - Торн принарядился, вы только посмотрите, - заметили девушки. – Красавчик! – Они дружно захихикали.
 Марсианин улыбнулся, приметив, что они все красненькие, с мутным взглядом из-под прикрытых век. Компания уже здорово напилась, на столе валялись перевёрнутые рюмки, остатки сухариков и ломтиков лимонов.
 - Оливия, можно тебя на секунду, - попытался отозвать девушку в сторону Торн.
 В этот момент барная музыка, как назло, начала греметь ещё громче, заглушая слова. Из-за этого Оливия не совсем поняла Торна, и лишь приблизилась к нему, повернувшись ухом, чтобы лучше слышать.
 Торн пару секунд помялся и всё-таки сказал:
 - Я думал, мы будем в тихой обстановке. За своим столиком, вдвоём.
 Что-то в душе шевельнулось нехорошая. Вселенная подсказывала, что это не самый лучший ход.
 С той же глуповатой улыбкой Оливия чуть отстранилась, посмотрев в глаза Торну, будто в поисках сарказма или чего-то типа этого. А потом подняла брови и произнесла:
 - Ты меня приглашал на свидание?!
 И снова музыка сыграла злую шутку с Торном, затихнув в самый неудачный момент. Слова Оливии прозвучали громко, как череда выстрелов.
 - На свидание? – переспросила одна из девушек, сощурено окидывая Торна, будто вмиг протрезвевшим взглядом.
 Толстяк как-то странно зашевелился, не зная, как избежать неловкой ситуации. Движение было чем-то средним между попыткой встать, чтобы убежать, попыткой поднять руки, показывая знаком, что это была шутка или что не следует говорить так громко, а также попыткой сделать выражение отвращения и весёлости одновременно.
 - Ой, Торн… - начала Оливия, продолжая улыбаться. Ладонью она прикрыла себе глаза и лоб, словно кто-то совершил глупость. Вопрос только – кто.
 - Свидание? – подхватил в голос тот приезжий, который назвал Торна великим и ужасным. – Свидание? – ещё громче воскликнул он. – Ты идёшь с ним на свидание? – обращался он уже к Оливии.
 - Бред! – сказала она, улыбка быстро угасла. – Генри, послушай, это он меня приглашает, я согласия не давала.
 - Ты… с этим упырём? – его улыбка ещё не слезла с лица, но уже мутировала во что-то злое и неприятное.
 - Нет никакого свидания, Генри! Клянусь тебе!
 - Я… - попытался что-то сказать Торн, почувствовав, что нужно сваливать.
 В следующий миг он получил кулаком по лицу, упал со стула, и пролежал почти минуту, пока вокруг творилась неразбериха. Что-то кричал Генри, парень Оливии. Что-то плаксиво щебетала сама виновница происшествия.
 Поднимаясь, словно в тумане, он начал вылавливать детали обстановки. Рюмки и ломтики лимонов, сыплющиеся со стола. Парни, ввязывающиеся в драку с охраной бара. Кулаки против дубинок, крики – мужские и женские. Разряды электричества. Кровь, стекающая из разбитого носа на подставленную ладонь.
 В лице пульсировала незнакомая боль, Торн был напуган. Один из мускулистых вышибал подхватил марсианина под руку и повёл к выходу. Другой бегал вокруг с электрической дубинкой, словно разъярённый телохранитель. Но все посетители и так шарахались в стороны.
 «Он меня ударил! – понял вдруг Торн. – Ублюдок посмел меня ударить!»
 Марсианин развернулся и попытался ринуться в драку, но охранники его удержали.
 - Тебе конец! – крикнул Торн, кровь попадала ему в рот и он её выплёвывал. – Всем вам конец, идиоты!
 - Спокойно, спокойно, сэр. – Охрана настойчиво вывела его из бара и отправила к дворцу. Там медицинская автоматизированная капсула быстро и безболезненно вправила нос и сделала незаметные швы. Но нервные клетки никто не восстанавливал.
 - Мы не можем убить его, сэр, - как можно мягче доложил Торну Рафаэль – ответственный за безопасность Рэдтауна. – Мы не можем причинять никому из них вреда по Уставу, сэр. Вы взволнованы.
 - Ничего я не взволнован! – свирепо орал Торн, сидя за своим большим начальственным столом. Он разбрасывал по кабинету стопки документов, неделями пылящиеся в ожидании его рассмотрения и подписей. – Мне просто нужны головы этих мразей сейчас же!
 - Мы не можем исполнить ваши приказания, сэр. Ребята арестованы, но мы не…
 - Я тут главный! Я! – Торн бил себя кулаком в мягкую грудь. – Вы мне все подчиняетесь! Я что – часто вас нагружаю приказами?!
 - Технически вы здесь мэр, но ваше начальство приоритетнее. Пускай соответствующие сотрудники НАСА с Земли подтвердят вашу вменяемость и разрешат исполнять ваши прямые приказания.
 - Тогда убирайтесь и ждите за дверью!
 Торн кипел от ярости, но всё же справился с набором паролей и кодов для установки связи со штабом НАСА на третьей планете от Солнца.
 - Да, мой друг? – приветствовал его бородатый сотрудник, ответственный за колонизацию Марса. Он был кем-то вроде бога для Торна, он назначил марсианина мэром Рэдтауна.
 - Мои люди отказываются выполнять прямые приказы!
 - Какого рода приказы?
 - А это важно?! Вы мне обещали власть! Полную свободу в рамках своего города!
 - Торн, не кипятись. Поясни, о чём речь.
 - Я хочу ввести новую меру наказаний за нарушение общественного порядка, рукоприкладство.
 - Какого рода наказания?
 - Я хочу принять жёсткие меры по борьбе с преступностью. Что в этом плохого?
 - Мне нужны подробности, Торн. Не увиливай.
 - Вы мне обещали полную власть! Я собираюсь вершить правосудие, но мои люди не слушают меня!
 - Так, Торн, успокойся. Вдохни и выдохни, спокойней, вдох и выдох. Послушай, ты, конечно, там хорошо устроился в Рэдтауне, многие тебе завидуют, родился и вырос в шоколаде, но, пожалуйста, не наглей и не забывай, кто у нас главный.
 - Вы на Земле, в сотнях миллионов километров от нас! Вы ни черта не знаете, что у нас происходит! – выпучил глаза Торн.
 - Пока штаб НАСА стоит на месте, пока я дышу, пока небо не свалилось на землю, не видать тебе полной власти на Марсе, теперь ты меня слушаешь?- крикнул советник.
 - Проклятье… И это ваша благодарность?
 - Благодарность за то, что ты родился на Марсе? Кому ты нужен? Земляне владеют Марсом, земляне кормят и поят тебя всю твою никчемную жизнь. Ты будешь слушать нас и только нас.
 - Это мы ещё посмотрим.
 - Считай себя королевой Британии и радуйся своему титулу. Ты богат, ты обладаешь некоторой властью, ты ни в чём не нуждаешься. Но, пожалуйста, не наглей, иначе тебе жизнь подпортят. Привезут на Землю и заставят работать, вот тогда поймёшь, что такое жизнь.
 - Это мы ещё посмотрим!
 - Тебе скоро тридцать, а ведёшь себя как сопливый ребёнок. Конец связи. И без тебя работы много, тут комету скоро встречать надо. И не беспокой по пустякам. Отбой.
 Торн беззвучно взревел и затряс руками, когда изображение советника исчезло со стены. Он попытался успокоиться, отвлечься, посмотреть новостные каналы, но не помогало. Везде все радостно тараторили о приближающейся к Земле комете Свифта-Туттля, которая уже пролетала мимо в 1996ом году. Теперь она возвращалась, покрупнев, огромная и опасная, вполне способная уничтожить при столкновении всё живое на Земле. Естественно, у НАСА были свои планы на этот счёт. Они уже давно высадили на её поверхности рабочих, которые в кратчайшие сроки возвели на её поверхности массивную атомную электростанцию, которая, вырабатывая бешеные объёмы энергии, попытается передвинуть комету на орбиту планеты, чтобы потом, как и с Луны добывать с нового спутника полезные ресурсы годами.
 Естественно, Торн не разделял общей радости. Он вообще редко чему-то радовался. Вечно закомплексованный, униженный, обиженный, проклятый природой, он, тем не менее, обладал оружием, до которого не мог дотянуться. Это была власть. Совсем рядом, можно потрогать, но воспользоваться нельзя.
 Хорошенько проспавшись, марсианин остался таким же хмурым и на следующий день. Ярости слегка поубавилось.
 Но едва он узнал о том, что ночью Генри и остальных инициаторов драки отпустили на волю без его ведома, злоба нахлынула с новой силой. И опять никто не слушал Торна.
 - Эй, Торн, - окликнул его знакомый голос в столовой, хотя марсианин пытался подловить момент, когда там никого не было, чтобы поесть в одиночестве.
 - Клай, - как-то недовольно кивнул Торн, быстро поедая похлёбку, звякая ложкой о миску.
 - Ты не обижайся на Генри и Рэйво, молодые они, глупые. – Клай без приглашения подсел за стол к Торну, напротив него. Суровый с виду, крупного телосложения, загорелый мужчина в вечно потрёпанной военной форме, лет тридцати. – Мне тут говорили, что ты их чуть было не казнил. Не стоит так волноваться. Знаешь, сколько раз мне давали по морде?
 - Сколько?
 - Вот и я не знаю. А много.
 - Ну, значит заслужил.
 - Грубый ты, Торн. Что ты с собой делаешь? Завёл бы друзей, девушку, а то некому тебе даже подзатыльника дать в нужный момент.
 - Не нуждаюсь.
 - Все нуждаются.
 - Я – нет.
 - Эх, - Клай вздохнул, взял один из кусков хлеба, пожевал. – Сложно с тобой. Но ничего, пройдёт это у тебя когда-нибудь.
 - Или у вас.
 - Не унывай.
 Клай ушёл, а Торн остался сидеть над пустой миской. Может, и вправду что-то надо менять в этой жизни?
 Но он задумался над этим слишком поздно.
 Вечерние новости взрывались воплями о том, что НАСА запороло операцию с кометой, там произошёл взрыв и её осколки обрушились на планету. Противовоздушная оборона, ракеты «земля-воздух», истребители и бомбардировщики практически всех стран устремились уничтожать метеоры, но не преуспели. За считанные минуты хаоса, творящегося в эфире всех телеканалов, Земля паниковала перед столкновением с неизбежностью. И вскоре всего спутникового вещания не стало.
 Как вскоре выяснилось, мощнейшие разрушительные волны огня и земли прокатились по все поверхности земного шара, уничтожая города и всех обитателей.
 Выжили только пару тысяч человек, наблюдавшие за процессом установления нового спутника непосредственно из космоса – астронавты, учёные, а также богачи и туристы.
 Это был конец всему.

 Торн закончил составлять список приказаний и позвал к себе взволнованных командиров. Многие места в конференц-зале пустовали, Рафаэль, Клай и многие другие опытные космонавты бежали из Рэдтауна, сделавшись предателями.
 Генри и некоторые другие глупцы, успевшие за жизнь так или иначе навредить Торну, не сбежали.
 Их коснулась кара правосудия марсианина.
 Их расстреляли.

 Оливия не появлялась на людях несколько суток. А потом вдруг объявилась в покоях Торна, грязная, голодная и заплаканная. Обессиленная и бледная, как наркоманка.
 - Я хочу быть с тобой, - сказала она не своим голосом.