Королева-бабушка

«Мужику никогда не открывай всей задницы», - учила меня моя бабушка.

Что ж, по-видимому она знала, о чем говорила: потому что всех своих многочисленных мужиков бабуля пережила. *)

Любимым ее выражением было «по-херу мороз!».
Выражение это, без сомнения, служило еще и девизом по-жизни, потому как однажды («по-молодости»),

бабуля  выбила нож у разбуянившегося по-пьяни соседа по коммуналке, скрутила и в таком виде сдала приехавшей милиции.

Она была натурой широкой и погудеть любила. И по части какой-нибудь вечеринки или застолья с выпивкой  ей особого приглашения не требовалось и уговаривать дважды не надо было.

Она была яркой и красивой женщиной: сероглазая шатенка, всегда с высокой прической ;

  с красивым чувственным ртом, больше 170 см роста   и с грудью пятого размера –  показать ей было что, а так как застолье это самый что ни на есть подходящий способ козырнуть всем,

 чем природа-мать щедро наградила   – то  бабуля всегда была активной участницей всех увеселительных  мероприятий.

В отличии от деда, который был полной бабушкиной противоположностью.

 И если бабуля была оторва с взрывным темпераментом и барскими замашками ,

не дура выпить и послать кого –нибудь, кто подвернется нечаянно  под горячую руку , «на три веселых  буквы»( как она любила выражаться) -

-то дедуля  вообще не пил, не курил, матом не ругался ( и это в деревне-то!), имел высшее образование инженера по рыбообработке и был членом КПСС .

В общем дед был образцово-показательным во всех отношениях, а на фоне разбитной бабушки – так и подавно.

И это лишний раз доказывало  каждому школьнику известную из курса физики  истину о том, что одинаково заряженные частицы отталкиваются, а разноименно заряженные - притягиваются.

Против науки, ясное дело, не попрешь, а потому-то все бабушкины  минусы и были чрезвычайно притягательны для всех  плюсов дедушки. Иначе бы он на ней не женился.

Дедуля  был  вдобавок ко всем своим плюсам еще  страшно хозяйственный и все табуретки, полочки, шкафчики, тумбочки в доме  мастерил сам.

Ему обязательно до всего было дело и непременно было нужно, чтобы все приносило пользу.

Когда я училась в первом классе, дед –неугомонная натура - составлял для меня и решал вместе со мною задачки, чтобы я  упражнялась в  математике;

причем он делал это так ненавязчиво, что мною это воспринималось не как учеба, а как забава и развлечение.

Именно благодаря дедулиной инициативе, я уже в семь лет  выучила таблицу умножения на 5 и могла распознавать время на часах, в то время как в школе это проходили  только в третьем классе.

К тому же, он был еще и гитаристом: весьма ценное качество в  то время - когда патефонов и радиол почти ни у кого и не было

- поэтому дедушка , наряду с единственным  гармонистом, был нарасхват на всех сельских гулянках.

Они с бабушкой тогда ,в молодые годы, когда моя мама была еще маленькой, жили в рыбацком поселке -  где  все друг друга знали, жили дружно и  в праздники гуляли  всей деревней.

И разглядывая черно –белые старые фотографии  из бабушкиного альбома, я неизменно вижу за веселым столом, в окружении многочисленных гостей,  вечно берущего аккорд и что-то запевающего   дедушку  и рядом с ним бабушку.

 Причем бабушку всегда в одном и том же амплуа: либо с алюминиевой кружкой в руках ( после войны пили из того, что было - не до фужеров было, сами понимаете ),

 либо на розливе горячительного - подставляющей эту самую кружку.

Исходя из последнего легко можно прийти к заключению, что без кружки с крепкими напитками бабуля вообще не видела смысла запечатлеваться для потомков.
 
У принявшей уже довольно на грудь бабули был коронный номер (  так как своим пристрастиям к вечеринкам она не изменяла даже заимев внуков, я все эти номера и цирковые представления  в бабушкином исполнении хорошо помню).

Номер тогда никак не назывался, но уже повзрослев , иного определения , кроме как  «шокинг блю» я ему дать не могу.

 Потому как ничто более не передает так  того воздействия, которое он производил на окружающих.

 Уже изрядно подвыпив и дойдя, как говорится,  до «кондиции», бабуля забиралась на табуретку ( замечу - в туфлях на шпильках)
 
и вот на этом крошечном островке опоры под ногами принималась отплясывать и махать подолом платья, ненавязчиво как бы так - про между прочим - демонстрируя свои коленки.

(" А что?!", - говорила она -" У меня красивые ноги! И надо их показывать!"
Что она  с успехом  и делала до  самой старости.

Как -то она решила купить в магазине приглянувшийся ей отрез на халатик, на что продавщица, смерив  взглядом ее "размерчик", сказала, что ей не хватит -

 почти всё распродали и в рулоне был уже остаток.

Ха! Она просто не знала, что бабушка шьет себе мини-халатики  - "чтоб коленку было видно"- и что именно  этого  отреза ей как раз и хватит! *)


 В общем, бабуля, исполняя  на табуретке свой гвоздь программы   с легким налетом эротики,

 окончательно ставила  точку в негласной конкуренции среди присутствующих здесь дам и ясно  всем  давала  таким образом понять, кто тут на самом деле королева, а кто - мышь серая.

 ( Тут, я думаю, становится  совершенно понятно, от кого у нас в роду страсть к эксгибиционизму и откуда в нашей семье  взялись стриптизерши.   *).

Надо учесть, что вес у бабули был - дай Боже: килограмм сто, не меньше.
Слава Богу, дед  делал табуретки с запасом прочности и танцующую бабушку они выдерживали.

И при всем при этом  (надо отдать ей должное), с вестибулярным аппаратом у нее был полный порядок:  за все время многочисленных исполнений своих аттракционов, бабуля так  ни разу и не загремела.

Вот так вот.  Это вам «не халЫ-балЫ», как говорил мой дедушка.

Ярким пятном из детства  в моей памяти встает  сарай ( в бабушкином доме было печное отопление) и рядом с поленницей дров  мешки пустых бутылок:

вещественные доказательства  бабушкиной слабости ко всякого рода дружеским попойкам.

И если бы не дедушка, который не мог выносить, чтобы чего-нибудь лежало без дела и  не было задействовано -  эти мешки так и остались бы там лежать бесхозными до сего дня,

  потому что  бабушка, как   уже становится понятно из моего повествования, жила  совсем другими категориями

 и практичность у нее была    на последнем месте.

В общем,  однажды, дедушка решил положить конец всей этой бабушкиной бесхозяйственности и  мы  с ним  выволокли   мешки из сарая, погрузили их на  мои санки и отвезли в пункт приема стеклотары.

Там нам за  их содержимое  дали  21 рубль (  приличные деньги, кстати, по тем временам, при том, что средняя зарплата тогда была рублей 120) ,

 - и мы с дедушкой купили мне  в «Спорттоварах» настоящие коньки!

Белые – как у тетенек из фигурного катания по телевизору - и с  тремя маленькими желтыми  звездочками на щиколотке!

И мы потом с Алкой Гавриловой,  моей подружкой, у которой тоже были такие  же коньки, до морозных соплей катались на них после школы.

Помню   еще русскую печь у бабушки на кухне и  на ней две здоровенных алюминиевых фляги с медовухой  ( вкус водки бабуле отчего –то не нравился ),

которые бабуля ( очевидно, из соображений ускорения процесса брожения ), поставила на еще теплую печку быстрее «доходиться».
 
И  частушку по этому случаю : «Бабка Машка варит бражку!», - которой меня подучила папина бабушка.

Она питала , как и всякая некрасивая и недалекая женщина отчаянную неприязнь к королеве-бабушке и поэтому научила меня  этому стишку, пытаясь ей  досадить.

Хотя, ясное дело, что этот невинный стишок мог досадить  красавице-бабушке примерно так же, как слону - дробина.

В отличии от примерного и состоящего из одних достоинств  дедушки, бабуля еще и курила: «Беломор» или «Приму» в красных пачках, и в пепельнице постоянно были окурки с ярко-красными или малиновыми следами от ее губной помады.

Зная, что у меня рано или поздно может случиться соблазн (следуя  ее пагубному примеру) закурить  - бабуля, когда мне было лет одиннадцать, решила проверить меня на вшивость.

Скурив "беломорину" почти до конца,  она не стала  гасить  ее в пепельнице, а положила на спичечный коробок и велела мне в таком виде  отнести  все это безобразие на кухню и выбросить в мусорное ведро.

Я взяла коробок с лежащим на нем окурком, вышла из комнаты по направлению к кухне и тут вдруг решила попробовать : « А как  это – курить?».

Благо и случай удобный представился.
Никто не видит.

 Разочек затянусь, а потом, как и велела бабушка, выброшу.

Беру окурок , подношу его ко рту и вдруг слышу за спиной: «Куда а а а ?»

Как стокилограмовая бабуля умудрилась ко мне так бесшумно подкрасться, чтобы проследить, что же я все-таки сделаю с окурком – для меня так до сих пор и осталось загадкой.

Пендалей я за это озорство не получила, потому что бабуля была доброй, но и педагогический эффект сие действо возымело: курить я  больше после того раза так и не пробовала.

Кое у кого, кстати, может сложиться превратное впечатление о моей бабушке: как о легкомысленной женщине, ведущей праздный, разгульный и  вообще паразитический образ жизни.

Спешу вас уверить, что это не так: бабуля  всю жизнь была на ответственной работе, заведовала  всевозможными столовыми-кафе-ресторанами,

числилась в ударниках социалистического труда,  была всегда на хорошем счету да и вообще – медали «Ветеран труда» всяким там бездельникам не вручают.

Просто ее кипучая натура позволяла ей совмещать кажущиеся несовместимыми вещи и работать так же хорошо, как и отдыхать.

И у нее это прекрасно получалось!