Роман

Наташа решительно затушила очередную сигарету, и отчаянно рванула на себя стеклянную дверцу кухонного шкафчика — за дверцей жила пузатая бутылка с элегантной матовой этикеткой. Сейчас эта бутылка могла стать как спасением, так и абсолютной погибелью — Наташу устраивал любой сценарий. Что угодно, только бы перестали пылать лоб и щеки, и воцарилась гармония в голове и жизни. В последний момент победила ответственность — завтра на работу, да и муж Вадик станет задавать вопросы, отвечать на которые нужно четко и трезво. Народная мудрость наставляет: "С бедой надо переспать". В наташином случае это звучало двусмысленно, поскольку беда была голубоглаза, и имела имя — беду звали Роман.

Знакомство было случайным — она как раз выходила из магазина с покупками. Черт знает почему, но даже если тщательно уложить продукты в фирменные пакеты супермаркета на кассе, все равно выходить из дверей приходится на манер беременной гусыни — нелепо, бочком, и этот несносный багет торчит из пакета, как гигантский фаллос! Он шел на встречу и улыбался, до этого момента она не встречала человека, который так явно улыбался бы одними только глазами, Наташа не выдержала:
- У меня, простите, что-то с макияжем не так?
- Да нет, макияж отличный, вид глупый, - не задумываясь ответил он.
- Спасибо на добром слове!
- А познакомиться с тобой можно?
- Я замужем, - растерялась Наташа.
- Ну и как там?
- Да когда как: мне сравнивать особо не с чем.
- Ну, пойдем тогда?
- Куда?
- Сравнивать!
Ни тогда, в их первую встречу, столь целомудренную, что неловко-то и свиданием назвать, ни потом, через пару дней, когда от случайного столкновения рук искры полетели во все стороны, и искрить перестало только, когда она обнаружила себя лежащей поперек кровати в номере гостиницы на окраине города, ей не приходило в голову, что происходит что-то неправильное. Это самое происходящее было выше любых оценок, нечто личное, отдельное от окружающего мира и человеческих представлений о морали — святое право на что-то, названия чему она никак не могла подобрать.
Муж Вадик вопросов не задавал — дома он бывал редко, сплошные дежурства, нервная работа, кроме того, интуитивно, Наташа выбирала время и места для встреч, таким образом, чтобы никаких подозрений. Роман с Романом длился, кажется, целую вечность, и завершился так же неожиданно, как начался.
Последнюю встречу она помнила детально, и никак, ну никак не могла стереть эти ненужные детали из головы. Все казалось, что стратегическая ошибка была допущена именно в эти два часа, не раньше, никак не до этого. Может быть стоило одеть не брюки, а платье, и не удобные мокасины, а каблук, и совсем позабыть про белье — он удивился бы, и ни за что не ушел от такой затейницы. И курить, вот курить не стоило точно, он же просил неоднократно, а она все смеялась, смеялась.
Натягивая джемпер он неожиданно сказал:
- Встречаться мы больше не будем. Чтобы не было соблазна позвонить, телефон я тебе дарю. Спасибо, как говорится, за все.
- Ты что, шутишь? - Наташа затушила сигарету, только что прикуренную с таким удовольствием.
- Нет, я не шучу. Ты замужняя женщина, будет правильно, если ты будешь вести себя иначе. Надеюсь, что мы обойдемся без истерик, телефон на тумбочке. Всего доброго.
И он вышел. Действительно вышел, закрыл за собой аккуратно дверь, и ушел. А мертвая Наташа осталась сидеть в кресле и, не мигая, рассматривать телефон, в самом деле лежавший на тумбочке. Потом встала, сходила в душ, оделась, привела в порядок прическу и макияж, застелила постель, сложила все вещи, вытащила из телефона сим-карту, разрезала её маникюрными ножницами, выбросила в корзину для мусора, где  одиноко лежал презерватив, остатки карты и сам телефон. Потом немного подумала, опять достала из сумочки ножницы, вернулась в ванную, включила воду, разделась, легла и приготовилась резать вены — жизнь не то чтобы не имела смысла, она была просто завершена, осталось подтвердить это фактически. Подумала ещё немного, и представила дальнейшее развитие событий — номер сняли на сутки, значит, её судьба начнет волновать сотрудников гостиницы более, чем через двенадцать часов. К этому времени муж Вадик однозначно начнет поиски по всем своим каналам — не зря же он так долго и усердно работает в милиции. Её, голую, в крови и, возможно, она не была уверена наверняка, уже начавшую разлагаться, найдут абсолютно чужие люди. Эти люди сообщат новость мужу Вадику и маме с папой, те в свою очередь оповестят подруг, и все станут обсуждать случившееся. Не то чтобы её волновало, что скажут про неё, скорее, ей было жаль вечно уставшего и голодного мужа Вадика — вот уж кому от души перемоют кости. Ну и родителей было жаль, хотя страдать долго они не станут — Наташу воспитывала бабушка, а с родителями они никогда не были близки. Наташа решила, что стоит одеть на себя нижнее белье, и сделать воду более холодной, чтобы притормозить процесс разложения, вылезла, вытащила пробку, натянула трусы и бюстгальтер, включила холодную воду, набрала ванну заново. Потрогала воду, вздохнула и решительно шагнула, через секунду же выпрыгнув обратно, подскользнулась на кафельном полу, упала, ударившись головой не то о шкафчик, не то о раковину, и смахнула с края ванны маникюрные ножницы, улетевшие в темный, недосягаемый угол. И вот тут Наташа ожила, и начала выть — это было не так красиво, как показывают в голливудских фильмах, нет. Она выла и задыхалась, высмаркивалась в полотенце, и с ужасом понимала, что не может уже открыть опухшие глаза, и не понимает, сколько прошло времени, и не хотела бы уже рыдать, но слезы не останавливались, и казалось, что с их помощью можно неоднократно набрать ванну. А потом все кончилось — она умылась, сняла мокрое белье, мелкими глотками выпила стакан воды и отправилась домой — каяться. Отчего-то казалось, что если она расскажет мужу Вадику все-все — станет легче.

И теперь она ждала мужа Вадика с работы, курила и раздумывала не выпить ли, не то для храбрости, не то черт пойми для чего. Они познакомились больше пяти лет назад, муж Вадик, тогда ещё мужем не ставший, учился в школе милиции, и собирался стать блестящим милиционером — вот так и говорил.
- Блестящим? Это как? У тебя будут бока, как у самовара и в них можно будет смотреться, как в зеркало? - смеялась Наташа.
- Ничего ты, Наташка, не понимаешь, - вздыхал он.
Школу свою он закончил, и поступил на юрфак, и стал блестящим милиционером — вот только выяснилось, что и блестящим и матовым платят одинаково, только матовые умеют крутиться, а блестящие живут на одну зарплату. Ну, пытаются жить. Положение спасала Наташа — неожиданно инженерные профессии стали пользоваться спросом и получала она прилично. Это самое «прилично» позволяло и жить, и продолжать мужу Вадику воплощать в жизнь детские мечты. Дома он появлялся редко, безотказно соглашаясь на сверхурочные дежурства, и Наташе казалось, что им стоит поговорить, но тут подвернулся Роман, и разговор сам собою отменился, но сегодня для него самое время.
Звонок в дверь раздался неожиданно — у мужа Вадика ключи, для гостей поздно. Наташа сначала подумала, а потом почувствовала, а может и наоборот — дверь открывать не стоит, что там беда, и не та беда, что Роман, а самая настоящая, после которой жизнь не будет прежней. И вариантов этой беды было не так много, и обсуждали они это часто — муж Вадик считал, что жена милиционера должна быть готова ко всему — но именно сейчас ей хотелось, чтобы этого звонка, этого дня, чтобы куска жизни, в котором был Роман, не стало совсем. Пусть все исчезнет, все — ей ничего не нужно, только лобастый, вечно голодный и усталый муж Вадик, получающий копейки, но упорно добивающейся цели, которая многим бы показалась смешной. За это она готова была отдать все, что угодно, но понимала, что слишком поздно, как это и бывает — поздно.
- Наташка, ну ты чего там? Я же слышу, что ты не спишь! Я ключи на работе оставил, открывай — есть хочу!