Сказка о болте, шурупе и гаечке

По велению судьбы или какой-то иной силы, встретились как-то раз болт, шуруп и гаечка на одной полке. Полка была грязная и промасленная. На ней лежало много других разных вещей, которые, впрочем, не интересовали и не трогали болта, шурупа и гаечку. Они лежали на самом краю полки вдали от всех и молчали. Самым крупным был болт. Он имел массивную шестигранную шляпку и назывался «на двенадцать». Обладая хорошо проточенной резьбой, болт имел завышенное мнение о себе, и если бы мог, то непременно надулся бы от важности до размеров большого шарика от подшипника. Он неизменно гордился собой, и маркой стали, из которой был изготовлен. Проточенные по краям фаски не придавали, а лишь подчеркивали его изящество имеющееся от рождения. Так болт лежал и пытался быть важнее самого себя.
Рядом с болтом лежал длинноногий шуруп, который не страдал важностью. Он считал себя лучше других, так как не было предела его нужности. Шляпка похожая на гриб-лисичку подходила как под простую, так и под крестовую отвертку. Шуруп хотел вытянуться еще больше от переполнявшей его гордости.  Несмотря на то, что количество витков резьбы было меньше чем у болта, они были более выражены и остры. Шурупу казалось, что этот факт более значительный, и поэтому по нужности он важнее болта. Так шуруп лежал, пытаясь быть нужнее самой нужности.
Лежащая рядом гаечка только и могла, что лежать. И молчать. У нее не было ни ножки, украшенной резьбой, ни шляпки с гранями.
- Я важнее, - бубнил болт.
- Я нужнее, - твердил шуруп.
Гаечка молчала.
- Да что она скажет, если на нее, например, как на меня нельзя навинтить гайку, или ее нельзя вкрутить в доску. Она сама гайка - то, что накручивается потом. Нет болта - куда деваться ей? Нет болта - нет смысла к существованию для гайки. Я важнейший, - тарахтел болт.
- А я могу ввинчиваться и выкручиваться из любой деревянной ситуации. Что самое интересное, я и без гайки вашей обойдусь. Фи. Скажите, пожалуйста. Гайка. Я нужнейший, - тарахтел шуруп.
Гаечка молчала.
Так шли дни и ночи, пока этот пересеченный молчанием процесс самоопределения важности и нужно-сти не был прерван.
Грязная, пропитанная маслом рука открыла шкаф, чтобы достать…
...гаечку. Маленькую, невзрачную, совершенно неважную и ненужную. Рука, взяв ее, передала другой, чистой, того, кто чинит часовые механизмы и устройства шкатулок. Гаечка дополнила своей «никчемностью» целый механизм золотой заводной птицы, состоящей из тысяч деталей, позволяя  механизму работать. Крыльям подняться. Голосу петь.
Через какое-то время, которое было заполнено молчаливой паузой непонимания, рука достала сначала болт, потом шуруп.
Вскоре где-то там, неважно, в каком месте, и в какое время, болт отгорел, превратившись в перекаленный кусок металла. Он покраснел то ли от того, что был слабо затянут, то ли от гнева и зависти. А может, по-краснел от важности, после которой и перегрелся.
В другом месте упертый шуруп никак не желал ввинчиваться в старый, еле живой стул, заявляя о том, что у него должна быть другая, более высокая судьба. После недолгих уговоров отверток, шуруп был опробован в качестве гвоздя за неимением последнего. Но, к сожалению, он согнулся и был выброшен в железную мусорку.
А гаечка молчала. Теперь, потому что не хотелось перебивать дивное пение золотой птицы.